Ральф Петтоу вручил полковнику письмо, которое тот внимательно прочитал.
— Очень солидная рекомендация, господин капитан! Я непременно приму ее к сведению! — весьма учтиво заметил председатель суда. — Присаживайтесь, прошу вас!
Ричард, у которого голова шла кругом от нахлынувших мыслей, сообразил, что Ральф предусмотрительно захватил рекомендацию кого-то из мятежников.
— Вам знаком этот человек, господин капитан? — спросил полковник, указывая на Ричарда.
Ральф долго всматривался в обвиняемого, не спускавшего с него глаз. Казалось, будто Ральф ослеп или смотрит в пустоту.
— Нет! — ответил он затем спокойно и твердо.
— Как, вы в самом деле его не знаете? — уточнил полковник.
— Определенно не знаю, я никогда не встречал этого человека, — отрезал Ральф, покачав головой.
Ричард закусил губу. Он смертельно побледнел, и это говорило не в его пользу.
— Странно! — заметил полковник. — В таком случае мне придется рассказать вам, в чем суть дела.
И он в общих чертах обрисовал смысл обвинения и обстоятельства, которые ему предшествовали.
— Сплошное надувательство — так я и думал, — невозмутимо сказал Ральф. — Когда я прочитал письмо некоего Стонтона, с которым несколько лет назад был немного знаком и который написал одному моему родственнику, мистеру Эверетту, что мой друг Ричард Эверетт еще жив, я сразу же усомнился в этом. Однако я уступил просьбе родственника и, запасшись необходимым разрешением, отправился сюда, чтобы отыскать этого Стонтона. Деньги мистер Эверетт выслал заранее. Я об этом ничего не знал, иначе, предчувствуя подвох, не допустил бы такого. Нет, этот человек не Ричард Эверетт. Но поскольку он знает о его смерти, я считаю его и Стонтона убийцами Ричарда, которые впоследствии договорились разыграть комедию и выманить у мистера Эверетта деньги. Во всяком случае, они больше, чем кто-либо другой, знают об этом таинственном убийстве.
Когда Ральф холодно и деловито произнес эти слова, глаза Ричарда сверкнули.
— Ей-Богу, — сказал он дрожащим от волнения голосом, — никогда еще справедливость не попиралась столь наглым образом! Именно этот человек, именно этот Петтоу покушался на мою жизнь! К сожалению, мой бедный отец еще не знает правды — мои письма не доходили до него, их перехватывали…
Когда полковник вопросительно посмотрел на Ральфа, тот лишь пожал плечами. Среди судей поднялся недовольный ропот — но это недовольство было обращено не против Ральфа, а против Ричарда.
— Но ведь вы сами говорили, что писали мистеру Эверетту! — прервал юношу председательствующий.
— Я писал под диктовку Стонтона, на его глазах, как его пленник. Мне было разрешено просить только о деньгах, и я не мог сообщить правду о том человеке, который требовал от Стонтона моей смерти! — вскричал Ричард.
— Все это слишком неправдоподобно! — угрюмо заметил полковник. — Капитан Петтоу, спрашиваю еще раз — вы не узнаете в этом человеке исчезнувшего Ричарда Эверетта?
— Нет. Я никогда его таковым не признаю, потому что это не он.
— А я еще раз заявляю, что я именно тот, за кого себя выдаю, что я не виновен в смерти Стонтона! — воскликнул Ричард, простирая руки к небу. — Видит Бог, я не виноват, и Ему я вручаю свою судьбу!
— В Нью-Йорке этот человек заговорил бы, пожалуй, иначе! — вполголоса заметил Ральф.
— Ну что ж! — вскричал Ричард. — Я согласен! Отправьте меня в Нью-Йорк! Пусть нам устроят очную ставку в Нью-Йорке. Там он на это не осмелится! Ну, будь что будет!
Арестованных отвели в соседнее помещение, а спустя четверть часа снова вызвали в комнату, где заседал суд. Йеррес несколько раз пытался заговорить с Ричардом, но тот, погруженный в мрачные мысли, не отвечал ему.
Ральфа Петтоу уже не было в комнате, где шло заседание. По лицам судей Ричард прочитал свой приговор. Он гласил:
«…что человек, называющий себя Антонио Йеррес и ведущий бродяжнический образ жизни, а также другой человек, скрывающий свое настоящее имя и выдающий себя за пропавшего Ричарда Эверетта, арестованные по серьезному подозрению в убийстве капитана Стонтона и теперь изобличенные в совместном совершении этого убийства (что оба отрицают, однако преступником должен быть один из них, хотя ни тот, ни другой не в силах отвести от себя подозрения), что, кроме того, оба являются общественно опасными субъектами и вызывают серьезные подозрения в шпионаже, оба приговариваются в это тревожное время, требующее строгого соблюдения порядка, к расстрелу. Приговор будет приведен в исполнение сегодня, в пять часов пополудни».
Йеррес, услышав приговор, смертельно побледнел и задрожал всем телом. Ричард также изменился в лице, но сохранял спокойствие. Он уже смирился со своей судьбой. Смерть представлялась ему неизбежной. Зачем только славный Ветцель спасал его?
— Вы необдуманно лишаете жизни одного из ваших ближних, господа, — обратился он к судьям. — Вам следовало бы дать мне время для представления доказательств из Нью-Йорка. Исполните по крайней мере мою последнюю волю и сообщите мистеру Эверетту о моей смерти. Его адрес вы, вероятно, найдете на письме к мистеру Гешеру. Тогда задним числом вы узнаете, кто был убийцей — я или Ральф Петтоу. Да простит вас. Бог!
— Я невиновен! — в отчаянии вопил Йеррес. — Капитана Стонтона убил этот человек!
— Он лжет! — презрительно сказал Ричард. — Сделайте мне одолжение, господа, оставьте меня одного, чтобы я мог приготовиться к своему страшному и — видит Бог — незаслуженному концу!
Судьи ничего не ответили. Ричарда увели в отдельную комнату на втором этаже и поставили у дверей охрану — двух солдат с карабинами в руках. Он подошел к окну. Он не различал, что там, за окном, ночь или день, он ничего не видел — а между тем за стенами его комнаты вовсю светило солнце. Под окном тоже стоял часовой.
Отсутствующим взглядом молодой человек долго смотрел на залитый солнцем двор. Потом из его груди вырвался долго сдерживаемый крик, и он разразился бурными рыданиями. Сквозь слезы он увидел в дверях соседнего дома скромно одетого человека. Тот несколько раз поднимал руку, стараясь привлечь к себе внимание юноши. Он был светловолос, с проседью и по внешнему виду мало чем отличался от плантатора или поселенца. Увидев, что его заметили, он размахнулся, и в тот же миг в окно, у которого по-прежнему стоял Ричард, что-то влетело, словно пуля. Глаз у незнакомца оказался верным — на полу лежал какой-то твердый предмет. Ричард, едва владея собой, выведенный из равновесия всем случившимся, не зная, что и подумать, поднял неизвестный предмет. Это была картечная пуля, плотно обернутая бумагой. Расправив дрожащими руками бумагу, Ричард прочитал следующие слова:
«Да здравствует Толедо! Не отчаивайтесь! Вы будете спасены. Попросите позвать к вам священника, но обязательно католического. От него вы узнаете все подробности».
Молодой человек не сразу отложил записку. Он все еще был как во сне. Не было ли здесь опять обмана? Он уже не верил никому на свете. Немного успокоившись, он снова прочитал послание. Буквы были выведены четко, разборчиво, слова написаны без ошибок — нет, это не могло быть делом рук техасцев. Из предосторожности он порвал записку на мелкие части и по одной выбросил их в окно. Человека в дверях уже не было. Кто бы это мог быть? Дантес? Но он ничуть не похож на таинственного незнакомца.
Чтобы окончательно успокоиться, Ричард несколько раз прошелся взад и вперед по комнате. Потом постучал в дверь и сказал, что хочет поговорить с охраной. Дверь отворилась. Ричард спросил, нельзя ли ему побеседовать со священником. Охранник ушел и через несколько минут вернулся с ответом. Оказалось, что сейчас в Провиденсе один-единственный священник, причем католик. Ричард сказал, что и такой духовник ему подойдет. Дверь опять закрылась, и молодой человек остался наедине со своими мыслями.
Прошло никак не меньше часа, прежде чем за дверью снова послышался какой-то шум. Дверь распахнулась, и на пороге появился высокий худой человек с очень бледным лицом и длинными черными волосами. Он выглядел серьезным и замкнутым, но в лице его не было суровости. Он внимательно посмотрел на Ричарда темными глазами и протянул ему руку.