Ричард понял: уже то, что он янки, вызывает подозрение у южан. Но ведь его действительно могут обвинить в вероломном убийстве! Мысль эта показалась ему настолько дикой, что он даже не осознал всей серьезности нависшей над ним угрозы.

— А теперь вперед — марш! — приказал командир, едва Ричард попытался открыть рот. — Шагайте как следует, а не то попробуете плетей!

— Что касается меня, сэр, — спокойно сказал Ричард командиру, — прошу обращаться со мной как подобает. Я не знаю за собой никакого преступления, что может подтвердить и мистер Вули, и преследовать меня не за что. На Юге я оказался против собственной воли, как жертва подлых интриг и буду вам благодарен, если вы отправите меня на родину. Чем скорее, тем лучше.

— И эта родина, разумеется, один из проклятых Северных штатов? — мрачно спросил командир.

— Да, я родился там… и там же родился один негодяй, который отрекся от своей родины, от своей матери! — ответил Ричард.

— Вперед, вперед, довольно болтать! — приказал командир. — Я запрещаю вам обоим произносить хоть одно слово! В Провиденсе у вас будет для этого достаточно времени.

Оба пленника в сопровождении всадников двинулись дальше. Йеррес пытался напустить на себя как можно более непринужденный вид. Ричарду же этого не требовалось — он был спокоен, ибо теперешний поворот в судьбе предпочитал вынужденной компании вероломного техасца. Да, не исключено, что как раз это новое несчастье, свалившееся на него, явится лучшим средством для скорого возвращения на родину. Властям, которым его передадут, придется наводить справки в Нью-Йорке, вступать в переписку с мистером Эвереттом. Так зачем же сейчас мучить себя мыслями, которые не в состоянии ничего изменить в его теперешнем положении? Он собирался все открыть на допросе и со спокойствием невиновного ждал, что ему предстоит. Ведь сейчас он находится уже не среди убийц, а среди солдат! Правда, и Стонтон, и Йеррес, и их товарищи — все они тоже были солдатами армии южан!

Поход протекал довольно однообразно. Задержанных скудно кормили и не разрешали ни с кем разговаривать. К концу второго дня они добрались до Провиденса. Арестованных без промедления доставили в штаб-квартиру, размещавшуюся в какой-то гостинице, и поместили поодиночке. Ричард попросил, чтобы в виде исключения ему разрешили встретиться с командиром местного гарнизона. Ему было отказано.

На рассвете следующего дня Ричард предстал перед военным трибуналом, состоявшим из девяти членов — офицеров и рядовых. Лучшие силы армии южан находились на востоке, в Виргинии; в Провиденсе же вообще стоял один кавалерийский эскадрон, больше напоминавший ополчение, нежели регулярную часть, поэтому лица, которые Ричард увидел перед собой, не вызывали у него особой симпатии и доверия и очень напоминали ему — по крайней мере, это относилось к рядовым — Вули, Йерреса и их приятелей. Председательствовал на суде полковник, производивший впечатление интеллигентного человека, во всяком случае, его лицо говорило именно об этом.

Ричарду велели рассказать, как он оказался в Провиденсе. Он рассказал всю правду. Его история выглядела довольно фантастично, и он не раз замечал на лицах слушателей недоверчивую улыбку. Главную часть его повествования занимало, естественно, бегство из бэйю. Ричард описал все как было. Затем председатель задал ему несколько вопросов, касавшихся главным образом убийства Стонтона. Ричард почувствовал, что его подозревают, и клялся в своей невиновности. Затем подошла очередь Йерреса.

Техасец правдиво рассказал, почему оказался в Толедо и как был там арестован. Он только отметил, что думал, будто речь шла о янки-шпионе. О том, что Стонтон, пытаясь похитить Ричарда, преследовал личные планы, Йеррес, по его словам, ничего не знал. Он не скрыл, что был сильно сердит на Стонтона, но не до такой степени, чтобы причинить ему серьезный ущерб. Напротив, он собирался объясниться со Стонтоном и потом остаться с ним в бэйю. Ричард, пообещавший ему огромную сумму на будущее и те десять тысяч долларов, которые должны были поступить в Провиденс, соблазнил его бежать с ним в качестве проводника. Он, Йеррес, поехал первым. Вероятно, за это непродолжительное время молодой янки и удовлетворил обуревавшую его жажду мести техасцам, убив Стонтона. Из допроса, на котором в качестве свидетелей выступали Вули и коммерсант Гешер, стало ясно, что Гешеру действительно поступили десять тысяч долларов; они были взяты Йерресом и обнаружены у него; у него же нашли и записную книжку Стонтона.

Последнее обстоятельство, казалось бы, говорило против Йерреса. Однако, к своему тайному ужасу, Ричард заметил, что, несмотря на это, симпатии судей склоняются в пользу Йерреса, который откровенно признался в обмане, к какому его склонил Ричард, но тем не менее клялся всеми святыми, что не трогал Стонтона.

— Господа, — сказал наконец Ричард, — когда я рассказывал здесь не совсем обычную историю своей жизни, некоторые из вас улыбались. Тем не менее ход разбирательства подтвердил большую часть моих показаний. Эти десять тысяч долларов были посланы моим отцом и, вероятно, сопровождались письмом, которое, надеюсь, вы разрешите мне прочесть.

Письмо также отобрали у Йерреса, и как раз теперь полковник читал его.

— Здесь нет ничего существенного, — заключил он. — Мистер Эверетт сообщает, что пришлет своего родственника, которому поручено лично вступить в переговоры со Стонтоном.

— Родственника? — спросил Ричард с содроганием. — В письме указана его фамилия?

— Нет.

— Хорошо, тогда я подожду его приезда, — сказал молодой человек. — Как видите, по всем пунктам мои показания подтвердились. К чему мне было убивать капитана Стонтона, если он спал крепким сном и не мог никак помешать нашему бегству? Я не собираюсь подозревать в убийстве Йерреса. Я могу только утверждать, что покинул хижину, где спали мои похитители, первым, что Йеррес последовал за мной, а его руки оказались в крови, так как он, по его словам, перерезал сухожилия оставшимся лошадям. Спросите мистера Вули, верит ли он, что я способен на подобное убийство! Спросите его, не я ли спас жизнь одному из его товарищей, который тоже был моим врагом?

Вули, когда ему задали эти вопросы, признал второй факт, но заметил, что в отношении первого определенного мнения не имеет.

— Скорее всего, — предположил один из судей, — в убийстве повинны оба, ибо каждый старается свалить всю вину на другого. Так что нужно вздернуть обоих!

Смех почти всех членов суда показал, что большинство придерживается такого же мнения.

Теперь Ричарду стало ясно, что его положение намного хуже, чем он ожидал. Им овладело чувство безотчетного страха, какое охватывает даже самых мужественных людей, когда им незаслуженно грозит позорная смерть или хотя бы суровое наказание. Он попытался возразить, но ему не дали слова. В этот момент вошел солдат и протянул полковнику какую-то бумагу.

— Я невиновен! — крикнул Ричард. — Поступайте так, как подсказывает вам совесть, но Стонтона я не убивал и не знаю о его смерти ничего, кроме того, что мне стало известно со слов мистера Вули. Может быть, расспросить человека, у которого собирался скрываться Йеррес, — он уехал, когда увидел приближающихся к нам всадников. Он живет в той местности, где нас задержали.

— В отношении главного обстоятельства дела, убийства, его свидетельство не будет иметь существенного значения, — заметил полковник. — Но сейчас мы услышим другое свидетельство. Господин, которого обещал прислать ваш приемный отец, прибыл и немедленно выступит как свидетель.

Ричарда бросило в дрожь. Кого мог прислать мистер Эверетт? Уж никак не…

В комнату вошел человек в дорожном костюме. Кровь у Ричарда застыла в жилах, он страшно побледнел. Перед ним стоял стройный молодой господин, черноволосый, бледный, с правильными чертами лица… Это был Ральф Петтоу.

Как часто Ричард думал о том мгновении, когда встретится лицом к лицу со своим бывшим врагом! Он, невиновный, страшился этой минуты, ибо не жаждал мести и вообще не выносил бурных, неприятных сцен! Сам он никогда не стал бы преследовать Ральфа, удовлетворившись тем, чтобы видеть, как предатель будет страдать от укоров собственной совести. Его бил озноб при мысли о той бездне человеческого падения, которая открылась перед ним. И вот теперь это мгновение так внезапно, так неожиданно наступило! Этот человек с горящим взором, который так холодно окинул взглядом всех присутствующих, на какую-то секунду отчужденно и равнодушно посмотрев на него, — именно он, именно этот человек предательски, исподтишка пытался застрелить его! Почему он здесь? Чтобы окончательно погубить его, Ричарда? Вероятно, мистер Эверетт и не подозревал, кто был негодяй, покушавшийся на жизнь его приемного сына, иначе не прислал бы самого убийцу!