— У этого судна даже нет названия, — прошептала Эрика, когда они с Юлией подошли к маленькому паруснику, который, согласно имевшейся у Юлии информации, служил для поставки продовольствия в Батавию.
Парусник был пришвартован в самом дальнем углу порта.
Юлия могла понять удивление подруги. Ухоженным, как некоторые другие корабли, этот парусник не выглядел. Большие куски краски отвалились от деревянных бортов, а пестрые паруса свидетельствовали о том, что их много раз латали.
— Не знаю… — замешкалась Эрика.
— Ну, идем же, пока он не утонул.
Юлия подошла ближе к паруснику. На борту мулат с молотком в руке ремонтировал шаткую палубную надстройку. Юлия остановилась на причале и кашлянула. Однако крик вездесущих чаек и других морских птиц заглушил этот звук. Юлия посмотрела на Эрику и пожала плечами, а затем громко крикнула:
— Вы меня слышите?
Темнокожий человек удивленно повернулся к ней.
— Мы ищем капитана этого корабля.
Мужчина опустил молоток и подошел к поручням:
— Это я. Чем я могу вам помочь?
У Эрики был такой вид, словно она хотела сбежать отсюда. Юлия схватила ее за рукав и подтолкнула ближе к борту судна, чтобы той не пришлось напрягать голосовые связки. Ведь не каждый в порту должен был знать, что у них за дело.
— Хм… Этот корабль ходит в Батавию?
Мулат широко ухмыльнулся:
— Да. У вас что, есть кто-то, кто… кого я должен туда отвезти?
— Нет… То есть… мы…
Неужели жители города действительно отправляли туда своих больных?
Мужчина прошел немного вдоль поручней, открыл люк и выдвинул оттуда сходни.
— Может быть, дамам лучше обсудить этот вопрос на борту?
Юлия подтолкнула Эрику вперед и шепнула ей:
— Ну, иди же!
Напряженная Эрика пошла впереди подруги по шаткому дощатому трапу.
На борту капитан выжидающе посмотрел на обеих женщин.
— Итак, понимаете… — начала Юлия, — речь идет о том, что кто-то хочет поехать туда, но не так, чтобы… Ну, эти пропуска очень трудно получить.
Мужчина сделал серьезное лицо:
— Понимаю. Но ведь вы же знаете, что в Ба… что там не так… Ну да, я имею в виду, что там не курорт, как вам известно.
К Эрике наконец вернулся дар речи.
— Да, мы это знаем. Я… Мой муж… Мы подозреваем, что он там.
— Значит, вы хотите отправиться в… Разве ваш муж… я имею в виду… Он что, пациент?
— Нет. Я думаю… Я точно не знаю, но, собственно говоря, он миссионер.
— Хм… Да, там есть два белых миссионера. Но я никогда не захожу в лечебницу. Одного из них я всегда вижу только издали, а второго вообще ни разу не встречал.
Теперь снова заговорила Юлия:
— Вы могли бы, разумеется, за определенную плату, отвезти туда кое-кого?
Мужчина, казалось, задумался.
— Пожалуйста! — Эрика, не отрываясь, смотрела на него своими невинными, как у лани, глазами.
Капитан наморщил лоб:
— Ну, ладно. Но это будет недешево, ведь для меня существует определенный риск. Вы понимаете, что я имею в виду? И нужно будет соблюдать определенные правила на судне… и прежде всего там, на месте.
Лицо Юлии прояснилось.
— Это не проблема! — воскликнула она и решительно подтолкнула Эрику. — Когда вы отчаливаете?
— Я отчаливаю через три дня, рано утром. Было бы неплохо, если бы вы, — капитан бросил на Эрику пристальный взгляд, — взошли на корабль еще затемно. Все остальное мы решим потом.
Хотя Клара недоверчиво посмотрела на Эрику, когда та с легкой дрожью в голосе заявила, что ей нужно на несколько дней поехать на плантацию, на которой она раньше работала, однако сказала только: «Конечно, я присмотрю за детьми».
Райнер закапризничал: ему совсем не понравилось, что мать отправится в путь без него.
— Через несколько дней я вернусь, Райнер, — заверила его Эрика.
На самом деле они с Юлией даже забыли спросить у капитана, как долго продлится плавание.
Однако дольше, чем неделю, она, конечно, отсутствовать не будет. Чтобы не вызвать подозрений у Клары из-за своего ночного путешествия, последние часы перед отплытием Эрика провела у Юлии. О сне можно было забыть.
Женщины молча сидели друг напротив друга. Юлия думала о Жане. Если бы только ей в голову пришла хоть какая-то идея о том, как найти его!
Эрика тихонько вздыхала. Юлия догадывалась, что на самом деле ее подруга очень боялась встречи с мужем. В конце концов, у него ведь имелись причины, по которым он более трех лет не давал о себе знать. А возможность для этого у него была — по крайней мере, он мог бы послать в миссию письмо. Юлия подозревала, что Эрику не ждет ничего хорошего. Но она также знала, что Эрика должна наконец получить ответы на свои вопросы. Она чувствовала, что происходит в душе у ее подруги.
На исходе ночи они отправились в порт. Юлия приказала старому рабу Хедаму сопровождать их. В это время наемные кареты не ездили, а двум белым женщинам было слишком опасно ходить ночью по улицам. И пусть даже Хедам не очень подходил на роль защитника, они могли положиться на его молчание. Юлия впервые по-настоящему обрадовалась тому, что рабам запрещено задавать вопросы.
Хедам преданно следовал за женщинами по темным улицам до самого корабля, пришвартованного в дальнем конце причала. Маленькая лампа, болтавшаяся на палубе, освещала деревянный трап, ведущий на борт.
— Вот! — Юлия сунула в руку Эрике маленький кошелек с монетами. — На дорогу и на все, что может тебе понадобиться!
Эрика нерешительно смотрела на этот дар. Юлия знала, что ее подруге было тяжело брать у нее деньги.
— Все в порядке. Поезжай и найди своего мужа! — сказала она и, пока Эрика не успела ничего возразить, потащила ее по трапу на палубу корабля.
Из деревянной надстройки, которая, вероятно, служила укрытием, появилась фигура капитана.
— Идите сюда! — Он жестом подозвал Эрику к себе, а ее спутнице лишь коротко кивнул.
Юлия торопливо сошла с корабля. Теперь все, что могло произойти с Эрикой, было в руках Божьих. Юлия лишь надеялась на то, что Бог наконец-то протянет свою спасительную руку своей верной дочери. Было понятно, что Эрика рассказала Юлии лишь небольшую часть того, что она пережила в Суринаме. Юлия подозревала, что у ее подруги были веские причины умолчать об остальном. Она задумчиво зашагала в душной июльской ночи обратно к городскому дому.
Глава 2
Кири изо всех сил старалась, чтобы маленький Генри не почувствовал отсутствия своей матери. Однако, поскольку мальчик и без того воспринимал ее, как достойную замену, и был слишком мал, чтобы задавать соответствующие вопросы или даже понять то, что происходило, тревога Кири почти не имела под собой оснований. Но она чувствовала себя очень плохо в доме плантатора. Близость масры Питера, когда тот находился здесь, а не на полях или в своей лаборатории, была ей неприятна. Правда, он оставил ее в покое, с тех пор как миси Джульетта сообщила ему о беременности Кири, но все равно девушка ужасно боялась, что он передумает.
Со времени отъезда своей миси она ночевала в детской комнате Генри, затем с утра занималась им в господском доме, а при малейшей возможности забирала его с собой в поселок рабов.
Правда, миси Мартина несколько раз выражала опасения по этому поводу, но Амру объяснила ей, что Генри великолепно чувствует себя на руках у Кири. Да и масра Питер, казалось, был не в восторге, когда Кири и Генри много общались с миси Мартиной и маленьким масрой Мартином.
Масре Питеру ребенок Юлии был нужен только как заложник. Это Кири поняла из многочисленных споров, которые возникали между ее хозяйкой и масрой Питером перед отъездом миси Джульетты.
Миси Джульетта неохотно оставила ее и Генри.
— Кири, когда я вернусь, все будет хорошо! — сказала она на прощание.
Кири возлагала на это большие надежды, ведь с тех пор, как масра Питер стал управлять плантацией, их жизнь ухудшилась. Рабы начали роптать и не признавали нового масру. Он позволял бассиа много вольностей, которыми те бесстыдно пользовались, обходясь с рабами грубее, чем следовало. С другой стороны, масра Питер никому не позволял вмешиваться в аграрные вопросы. Несмотря ни на что, на плантации все должны были работать сообща, для того чтобы обеспечить дальнейший рост насаждений. Некоторые из опытных, давно работавших на полях негров выражали недовольство по поводу того, что масра Питер неправильно организовал посадку растений, и это принесет плохой урожай. Но как только такие возражения доходили до ушей масры, он приказывал бассиа крепче держать рабов в узде.