А теперь он должен отослать ее отсюда.

Он повернулся к окну.

– Вы должны отдавать себе отчет, Аманда, что уже слишком поздно. И я не изменю своего мнения.

– Я знаю. – Сказано это было шепотом, но в голосе ее он уловил нотки разочарования и усмехнулся.

– Дерзкая девчонка, – без всякого раздражения поддел он ее, и взгляд его вновь вернулся к ней. – Вы знаете это, но все равно решили попробовать еще раз.

Он ожидал, что она шаловливо улыбнется ему и продолжит гнуть свою линию, но не угадал. Вместо этого она вынула из-за спины лист бумаги.

– Я вам тут кое-что принесла, – сказала она, делая шаг вперед.

Медленно и даже осторожно он взял лист из ее рук. Интересно, что, с ее точки зрения, могло поколебать его решимость? Письменные извинения? Какая-то акварель или рисунок в качестве последнего прощального подарка, омытого слезами? Сможет ли что-то из этого заставить его передумать?

Он очень в этом сомневался, но, каким бы ни был ее выбор, это в любом случае сделало бы их расставание намного более болезненным.

– Прошу вас, взгляните на это, – сказала она, и голос ее немного напрягся.

С видимой неохотой он поднес бумагу к пламени свечи. Это был аккуратно переписанный список «Правил для настоящей леди». Здесь были все пятнадцать пунктов плюс еще два, которые гласили:

16. Настоящая леди не подслушивает под дверью.

17. Настоящая леди никогда не входит в комнату и не вступает в чужой разговор без приглашения.

– Очень хорошо, Аманда, но так ли вы думаете на самом деле? – Голос его прозвучал сверх необходимости жестко, чтобы скрыть тягостные чувства, холодным камнем лежавшие на его сердце.

Она опустилась на колени рядом с ним, и он отметил про себя необычную покорность этой позы. Однако он не оценил ее, пока вдруг не понял, что сделала она это не для того, чтобы разжалобить его, моля о прощении, а чтобы можно было видеть в окне проплывавшие на фоне луны облака.

– Вчера ночью я долго смотрела в окно и представляла себя птицей, которая летит в Лондон и путь которой освещает мягкий лунный свет. – Она взглянула на него. – Понимаете, дневной свет слишком резок и жесток. Днем у меня есть обязанности, поручения, работа. А ночью я свободна и могу улететь в Лондон, где сбудутся все мои мечты.

– Лондон – это далеко не тихая гавань, Аманда. Это просто место, в котором, как и в любом другом, есть свои особые правила и опасности. – Он говорил резко, но сердце его билось все чаще, когда он смотрел, как лунное сияние заливает черты ее лица холодным серебром.

Господи, до чего же она прекрасна!

– Я знаю, Стивен. Просто для меня было настоящим шоком обнаружить, что все, о чем я так долго мечтала, не имеет Ничего общего с действительностью. – Повернувшись к нему, она осторожно взяла лист у него из рук и аккуратно разгладила края. – Я переписала все это, чтобы вы знали: я действительно выучила все пункты. Но до сегодняшнего дня я думала, что имею дело с глупыми ограничениями, которые вы специально выдумали, чтобы изводить меня.

– Глупые ограничения?!

Она немного ощетинилась.

– Ну да. Правила, по которым я не могу пойти в публичную библиотеку без того, чтобы меня кто-то сопровождал. Получается, что буквально на расстоянии вытянутой руки от меня находятся сотни разных книг, а я не могу пойти туда, потому что карету забрала ваша матушка, а вы без ее присмотра мне не доверяете.

Он с содроганием вспомнил тогдашний их спор по этому случаю. Он был уверен, что его слышали буквально все, кто в этот момент находился на Чипсайд [7].

– Значит, вы игнорировали мои правила просто потому что считали, будто мной руководит желание помучить вас?

Она пожала плечами, подтверждая его догадку.

– Возможно, это, а может быть, вы были слишком предвзяты, чтобы разглядеть настоящую причину.

– Как приятно узнать, что я не просто игрушка в руках собственной недоброжелательности, – сухо заметил он.

Она не ответила, пробегая своими длинными пальцами по списку, словно пересчитывала все пункты, а возможно, повторяла их, чтобы вспомнить еще раз.

– Только теперь я знаю, что это не так. Я вижу, что ваши правила появились для правильных целей.

– Понятно, – сказал он. – И с чего это вдруг на вас снизошло такое великое озарение? Наверное, из-за того, что я собираюсь отправить вас домой?

Она покачала головой, и волосы ее заблестели в мерцающем свете свечи.

– Из-за того, что я поговорила с Томом.

Он вздрогнул, удивленный таким неожиданным признанием.

– С Томом? Когда?

– Сегодня… во второй половине дня.

– Но после обеда вы все время находились в своей спальне, и дверь была заперта на ключ.

Она вспыхнула под его испытующим взглядом, и на этот раз он находился достаточно близко от нее, чтобы видеть, как щеки ее стали розовыми.

– Вы, милорд, вероятно, забыли о моем прекрасном умении управляться с отмычкой?

– Так, значит, вы отперли свою дверь, а затем выскользнули на улицу по задней лестнице?

Она кивнула.

– Я бы воспользовалась решеткой на стене, но дело было ясным днем, кто-нибудь меня обязательно увидел бы.

Он вздохнул и потянулся за своим бренди.

– А вы еще клялись, что исправились.

Она пододвинулась ближе и даже уронила свой список на пол, чтобы лучше все объяснить ему.

– Я разговаривала с Томом очень долго, Стивен. В основном жаловалась на вас, но затем… Затем он начал рассказывать мне разные вещи.

Он поставил свой бокал, так и не притронувшись к бренди.

– Какие еще вещи?

– Очень жуткие истории. Правда. Про молодых девушек из деревни, которых похищают для всяких ужасов. И о богатых молодых людях передовых взглядов, которых грабят и убивают те самые люди, которым они хотели помочь.

Стивен почувствовал, как у него от спазмов сжались все внутренности, едва он подумал о том, что она, должно быть, услышала. Вернувшись из Испании, он помнил много такого, что лучше было бы никогда не вспоминать, отгородившись от этого стеной из вежливых и уклончивых подшучиваний. Он повидал много ужасов, о которых молодой девушке лучше и не знать.

– Ему не следовало говорить об этом с вами.

Она подняла на него глаза, блеснувшие зеленью и серебром.

благодаря выражению сострадания на ее лице, она казалась более юной и более уязвимой.

– Как вы могли выносить это? Как вы могли не попытаться это остановить?

Стивен покачал головой: он сам хотел бы знать ответы на эти вопросы.

– Такие вещи случаются повсюду, Аманда. И не только здесь, а везде, где живут люди. – Он сделал паузу и продолжил, надеясь, что ошибается: – Вероятно, и вы сталкивались с таким в Йорке.

– Да. – Голос ее был мягким и наполненным болью, которая тут же пронзила его душу. – Но я почему-то думала, что в Лондоне все будет по-другому. А оказалось, что здесь еще хуже. – Выражение ее лица изменилось. На нем уже не было смятения и боли, вызванной сочувствием к безымянным персонажам историй Тома; зато теперь, когда она подалась вперед и в пылу рвения прикоснулась к его руке, оно горело надеждой и верой в него. – Вы, без сомнения, могли бы что-то сделать для них.

– Что-то сделать? Аманда, я всего лишь человек, и я один.

– Но вы граф. И вы член палаты лордов. Безусловно, что-то, можно сделать для всех тех невинных душ, которым не так повезло в жизни и у которых нет попечителя, защитившего бы их, в случае несчастья.

Он с изумлением смотрел на ее серьезное лицо. Он ожидал, что она будет умолять его насчет ее первого сезона, будет просить отменить или отложить ссылку в деревню. А вместо этого странная девушка пеклась о простых лондонцах, сотням или тысячам которых она уже не сможет помочь из глуши графства Йоркшир.

– Ох, Аманда, – вздохнул он, чувствуя, как тает его решимость. – Что же мне с вами делать?