Продолжая кричать, он пятился к краю обрыва — там, далеко внизу, в багровом свете заката блестело озеро.

— Не стрелять! — распорядился все тот же голос, в котором без труда можно было узнать голос подполковника Сушкова.

В следующее мгновение что-то невидимое просвистело в воздухе и с силой ударило Клона по руке, выбив нож. От неожиданности он вскрикнул и отступил еще на несколько шагов, к самому краю обрыва, увлекая за собой мальчика.

— Узи Муромца осечки не дает, — пробормотал Илья, пряча рогатку за ремень.

Ребята затаив дыхание следили за происходящим.

Озираясь и пятясь к обрыву, Клон наконец оттолкнул Лешку и прыгнул вниз.

Это было не падение, а именно прыжок, когда каждое движение спланировано и рассчитано до мелочей.

Кажется, несколько десятков метров, отделяющих его от поверхности воды, он летел очень медленно, целую вечность, и его освещенное закатным солнцем тело было отовсюду хорошо видно.

Подняв совсем немного брызг, Клон головой вошел в воду.

Сверху, с обрыва, ему вслед смотрели ошеломленные люди — сотрудники ФСБ и «великолепная шестерка» — опять в полном своем составе…

Оказавшись под водой, Клон подплыл к причудливой формы камню, просунул под него руку и извлек оттуда… акваланг. Воткнув в рот загубник, он сделал глубокий вдох, быстро надел на себя баллоны и ласты и растаял в пелене поднявшегося со дна ила…

Глава двенадцатая:

охота на Клона, или Торжество справедливости

На берегу озера в оцеплении автоматчиков в камуфляже группа сотрудников ФСБ во главе с Сушковым вела допрос одетого в наручники курьера.

— Повторяю, — упрямо говорил Сапронов, — никакого Постникова я не знаю. Про золотого орла тоже впервые слышу. Здесь, на горе, оказался случайно… Этот, который потом в озеро сиганул, просто подошел, предложил какую-то фигню купить. Мол, деньги нужны. Я отказался…

— Ага, — произнес Сушков, — отказался, значит? Ага, молодец.

Офицер в камуфляже встал рядом с арестованным. Рассматривая в упор этого парня, Сушков прикидывал, не встречался ли он с ним раньше.

И неожиданно распорядился:

— Увести!

Шестеро автоматчиков с собакой повели арестованного в сторону лагеря. А к Сушкову подошел человек в мокром гидрокостюме.

— Товарищ подполковник, поисковый отряд аквалангистов прочесал указанный квадрат акватории, — тяжело дыша, доложил он. — Все обшарили, ничего не нашли…

— Он же не сахарный! — вспылил Сушков. — Не мог же он раствориться!

— Если бы он разбился о камни, то непременно бы всплыл, — устало проведя рукой по лицу, пожал плечами второй аквалангист. — Значит, не разбился…

— …ага! А превратился в рыбу и ушел на дно, — саркастически закончил Сушков. — И вообще, его зовут Ихтиандр!.. Что, и птичку Сирина не нашли?

— Никак нет…

— Ага! Улятела, значить… Берег хорошо прочесали? — повернулся он наконец к подошедшему Антонову.

— Так точно, товарищ подполковник, — доложил тот. — Трижды. Никаких следов.

— Ага… Тогда остается предположить, — произнес Сушков, указывая на воду, — что в этом месте он заранее заготовил на дне… кое-что! Значит, так, — приказал он, — оповестить всех владельцев водных транспортных средств… — Подполковник задумался, глядя куда-то вдаль, на линию горизонта. — Ничего, далеко не уйдет!

За действиями военных из-за оцепления пристально наблюдала «великолепная шестерка» и поневоле примкнувший к ней Тормоз. Дальнейшая судьба инструктора по подводному плаванию по вполне понятным причинам интересовала их ничуть не меньше подполковника Сушкова.

— Куда же он испарился? — недоумевала Джейн. — Второй час ищут — и все мимо кассы…

— Прям кино, — покрутил головой Леннон. — Расскажешь — не поверят!

— Гукнулся о воду Клон и обернулся щукою, — окая, с древнерусской печалью произнес Асисяй.

— Перестань! — одернула его Саша. — А вдруг он и вправду утонул?

— Ха, утонул! — мрачно сказал Муромец. — Оно не тонет…

— Да чё вы понимаете, бакланы?! — вдруг взорвался угрюмо молчавший до сих пор Тормоз. — Товарищ подполковник! — кинулся он к оцеплению. — Можно вас? Надо перетереть! Срочно! — вопил он, сдерживаемый часовым. — По делу! Инфа государственной важности!

Шестерка смотрела на буйствующего «агента 007» с недоумением — столь разительная перемена в его поведении явно нуждалась в разъяснении.

— Чего это он с гвоздя сорвался? — покачала головой Джейн.

— Пережитый стресс, — предположил Леннон.

— Трудное детство, недостаток витаминов, — продолжил Асисяй.

— Он же думал, мы его повесим, — хихикнул Леннон. — Вот крышу и накренило…

— Товарищ подполковник! — надрывался Тормоз. — Послушайте меня!

— А, коллега, — пряча улыбку, прищурился Сушков и распорядился: — А ну пропустите!..

Часовой посторонился, и, пулей влетев на охраняемую территорию, «мистер Бонд» помчался прямиком к тому, кто, по его мнению, мог разделить бремя распиравшей его тайны.

— Ну, говори, — положив мальчику руку на плечо, доверительно предложил подполковник. — В чем заключается твоя инфа?

— А в том, — оглядываясь, жарко зашептал Тормоз, — что Виктор Сергеевич Постников — наш, из ФСБ!..

И Тормоз, в надежде спасти своего наставника, поведал «коллеге» распиравшую его «инфу»…

Тем временем совсем недалеко от них, на том же озере Зеркальном, под аккомпанемент льющейся из приемника музыки едва заметно покачивался на волнах небольшой, жизнерадостной расцветки катер.

На корме с удочкой в руках сидел его владелец — толстяк лет пятидесяти, — в широких пестрых трусах, огромных солнечных очках и соломенной шляпе. Поплавок на воде был недвижим, но это рыболова ничуть не огорчало, на его лице было написано запредельное наслаждение…

Но вот поплавок запрыгал, затрепетал и скрылся. Удящий взволновался, поменяв позу, подсек, потянул удилище на себя… и тут же убедился, что на крючке ничего нет, даже наживки.

Трясущимися руками рыболов спешно нацепил на крючок извлеченного из банки червяка, что-то шепча, поплевал на него и, взмахнув удочкой, забросил.

Не успев утвердиться на поверхности, поплавок без промедления затонул. Мужчина лихорадочно перекрестился, тихонько рыча от азарта, потянул удочку и вытащил из воды… покрытую слизью старую кепку.

Некоторое время он с недоумением смотрел на отвратительную добычу, потом отцепил ее, положил рядом, нацепил наживку, вновь закинул удочку и принял позу абсолютной готовности, напряженно вглядываясь в воду. Но тут случилось то, к чему рыболов был неготов: под водой он увидел не рыбу, а уставившееся на него человеческое лицо в стеклянной маске. Пока толстячок с судорожной поспешностью, не снимая, протирал очки, лицо поднималось к поверхности.

Рыболов издал невнятное мычание и, сам не зная почему, нашарил и протянул «лицу» слизистую кепку — мол, если ваше, то, пожалуйста, можете забрать.

Мужчина в маске от кепки отказался, зато подал рыболову руку, давая понять, что просит помочь ему забраться на борт. Толстяк с готовностью протянул свою, однако тот, что в маске, воспользовался оказанной помощью по-своему. Он коварно дернул спасителя на себя, и владелец катера со сдавленным криком свалился в воду. А Клон — несомненно, то был он — без всякой посторонней помощи взобрался на палубу и сбросил с себя акваланг. В мокрой рубашке, брюках и ластах он выглядел довольно забавно.

— Эй, вы кто такой?! — отплевываясь, одышливо орал и барахтался неудачливый рыболов. — Что вы делаете?! Поднимите меня сейчас же!..

Пыхтя, он подплыл было вплотную к катеру и протянул руку с намерением взобраться на принадлежащее ему плавсредство, но Клон, схватив весло, замахнулся и беззлобно, но чрезвычайно веско пообещал:

— А ну, греби отсюда, пингвин, а то башку проломлю! — и бесцеремонно оттолкнул веслом законного владельца.

Еще через несколько мгновений взревел мотор, и катер, сделав крутой разворот, вырулил из бухты.