Налетел легкий ветерок, зашелестела листва, словно кто-то шептался в лесу. Веточка упала Мелисанде на плечо. Вскинувшись, девушка оглянулась. Ее лицо раскраснелось от стыда и испуга. Она вскочила и отпрянула в сторону. Господи, что она натворила! Она что, с ума сошла? А если бы кто-то шел по этой тропинке? Или Адальберт вдруг очнулся… Как она могла так поступить? Если бы он только знал, что его поцеловал палач… Какая ужасная мысль!

Но уже в следующее мгновение Мелисанда взяла себя в руки. Надо поскорее увезти отсюда Адальберта. Она поймала коня — тот безропотно позволил ей привязать его к дереву. Подняв юношу, она с большим трудом водрузила его в седло. Он был худощавым и невысоким, но весил, казалось, несколько пудов. Мелисанда знала, что бездыханное тело тяжелеет, — она убедилась в этом на собственном опыте, когда ей приходилось переносить мертвых.

В лесу хрустнула ветка, и Мелисанда чуть не позволила Адальберту опять упасть. Она прислушалась, но слышен был только шелест ветра в ветвях. Ей следовало поторапливаться. В любой момент тут мог появиться кто-нибудь.

Адальберта пришлось вначале уложить животом на седло, а потом перебросить его ногу через круп коня. Его плечи опустились к гриве скакуна. Мелисанда с трудом отдышалась, по ее лицу ручьями катился пот. Подумав, она сняла с парня пояс и связала его ноги под животом коня. Люди удивятся, увидев его в таком виде. Хоть бы они не вздумали проводить расследование!

И вдруг ей в голову пришла одна идея. Его кошель. Нужно закопать кошель где-нибудь в лесу, тогда наверняка подумают, что Адальберта ограбили, но по необъяснимой причине сохранили ему жизнь.

Готовая в любой момент нырнуть в кустарник и спрятаться, Мелисанда отвела коня Адальберта к тропинке. Направив животное в сторону тракта, она шлепнула скакуна по крупу.

— Н-но!

Тело Адальберта покачнулось в седле, но парень не упал. Мелисанда посмотрела вслед лошади, несущей на себе неподвижного всадника, и затаилась в зарослях. Вскоре она услышала крики извозчиков. Очевидно, люди на тракте заметили Адальберта.

От облегчения у Мелисанды потеплело в груди, но в следующий миг ее сердце замерло. Она больше никогда не притронется к Адальберту, не говоря уже о том, чтобы поцеловать его. Никогда больше ей не ощутить тепло его губ. Девушка оцепенела.

И во всем этом виноват Оттмар де Брюс. Мелисанда Вильгельмис могла бы выйти замуж за Адальберта, родить ему детей, прожить с ним счастливую жизнь в Эсслингене. Но Мельхиор…

Мелисанда сглотнула слезы. Близился час расплаты.

***

С вершины горы открывался вид на плато, где раскинулись замковые постройки Адлербурга. Вендель сразу заметил, что де Брюс наконец-то завершил строительные работы, начавшиеся пять лет назад. В лучах полуденного солнца белели толстые крепостные стены, на ветру развевался флаг графа де Брюса. Адлербург превратился в неприступный бастион, возвышавшийся на отвесной скале.

Путешествие в Урах обошлось без происшествий. В городе их приняли хорошо, накормили коней овсом, а путников — хлебом, мясом и сыром. Суетливые слуги разгрузили повозки, а камергер без проволочек заплатил за доставку. Правда, он так и не ответил на вопрос Венделя о заключении договора, сказав, что, мол, это решение может принять только герцог Ульрих, который приедет вечером следующего дня.

Вендель и его люди переночевали в городе и на рассвете выехали в Адлербург.

По дороге на них напали разбойники: какие-то мордовороты преградили каравану путь, но когда наемники приняли боевой строй и вскинули арбалеты, бандиты разбежались, точно трусливые зайцы. Люди Венделя возликовали, будто только что обратили в бегство целое войско сарацин. И все же в так и не начавшейся битве чуть не погиб человек: какой-то наемник забыл разрядить арбалет и болт вошел в дерево в паре сантиметров от головы одного из возниц. Когда прошел испуг и все вдоволь насмеялись, Вендель пообещал этому извозчику двенадцать геллеров, которые он вычтет из жалованья забывчивого наемника. Последнего, надо сказать, расстроило не столько заявление, что его заработок будет урезан, сколько насмешки товарищей, подшучивавших над ним весь остаток пути.

От Ураха они поехали вдоль Эрмса до Тунцлингена-на-Неккаре. Там они пересекли мост и продолжили двигаться по правому берегу реки. У брода рядом с Тагельвингеном проходил торговый путь на север. Сначала они ехали по тракту, потом перебрались через брод у городка Айха и направились на запад. Подъем к Адлербургу был хорошо укреплен, и на очень крутом склоне и людям, и лошадям приходилось нелегко.

Перекидной мост был опущен, ворота стояли открытыми: наверное, караван заметили издалека и решили, что проверять его не следует. Вендель поскакал вперед, и стражники, расступившись, пропустили его на плато. Вендель удивился, увидев установленную в центре площадки сцену, а также лавки и столы, стоявшие вокруг нее. Перед центральным зданием замка, отделенным от плато рвом, де Брюс приказал поставить трибуны — такие же, как для рыцарского турнира.

Вендель оглянулся. О празднике ему никто ничего не говорил.

На сцене стоял какой-то человек. Вендель прищурился, чтобы разглядеть его получше, и у него перехватило дыхание от восторга: Рихард фон Альзенбрунн! Лучший певец во всей стране. От его пения дрожали стены и сердца наполнялись радостью. Такого человека, как фон Альзенбрунн, так просто на ужин не пригласишь. Он был придворным певцом короля, а его лен был больше, чем Эсслинген и Ройтлинген, вместе взятые. Приглашение знаменитого певца стоило целое состояние.

— Закройте рот, а то птица залетит!

Застигнутый врасплох, Вендель оглянулся.

К нему направлялся Оттмар де Брюс, за ним следовали его овчарки. Он протянул молодому купцу руку.

— Вы прибыли благополучно, — подтвердил очевидное де Брюс. — Надеюсь, с вином тоже все в порядке?

Вендель поклонился.

— Конечно, граф. Люди заменимы, вино — нет.

Де Брюс громогласно расхохотался.

— Вы славный парень, Фюгер, и разбираетесь в жизни, мне это нравится. Останетесь в замке до завтра? Будьте моим гостем!

Граф уже собирался уйти, когда Вендель поднял правую руку — слегка, чтобы это не приняли за угрожающий жест.

— У меня вопрос, граф, если вы позволите.

Де Брюс промолчал, но на его лице мелькнула тень удивления. Одна из собак зарычала. Граф едва заметно кивнул. Вендель указал на сцену, и Оттмар сразу расслабился.

— О, конечно, вы наверняка хотите познакомиться с моим почетным гостем. Пойдемте, я вас представлю.

Это действительно оказался Рихард фон Альзенбрунн, Вендель не ошибся. Впрочем, певца трудно было с кем-то спутать. Он был очень высоким, больше двух метров роста, и при этом таким худым, что казалось, будто вот-вот сломается. Длинные светлые волосы певец собирал в хвост.

Вендель увидел, что Альзенбрунн держит в руках свою знаменитую арфу «Древо Ангела». Пальцы у Рихарда были длинными и тонкими, они чем-то напоминали паучьи лапки.

Де Брюс остановился у сцены. Певец тронул струны, подкрутил что-то в арфе, напел ноту, подкрутил еще, провел пальцами по струнам и удовлетворенно хмыкнул. Затем он осторожно положил инструмент в коробку из вишневого дерева, украшенную резьбой: на крышке коробки были вырезаны портреты его знаменитых предшественников: Генриха фон Майсена, Румсланта Саксонского, Вальтера фон дер Фогельвейде, Шолле, Вислава фон Рюгена и других, которых Вендель не знал.

— Чем могу помочь, граф? — Альзенбрунн потянулся, хрустя пальцами.

У Венделя мурашки побежали по коже. Даже когда Альзенбрунн не пел, его голос производил колоссальное впечатление.

— Позвольте представить вам Венделя Фюгера. Благодаря его траминеру вашему творчеству обеспечен горячий прием.

Вендель сглотнул. Что ему сказать этому знаменитейшему певцу?

Альзенбрунн, спрыгнув со сцены, пожал ему руку.

— Что вы так воззрились на меня? Ужель в лице моем узрели вы исчадье преисподней, что по ночам краснеет и растет, когда я с девкой встретиться желаю?