Гвардейцы и ополченцы дрогнули перед лицом неминуемой и страшной гибели. Кое-кто попятился, готовый бежать.

– Назад! – проорал дюжий бакалейщик, пластуя перед собой воздух широкими взмахами боевого топора. – Не отступать! Назад, трусы! Сражайтесь, прах вас побери!

Движение за спиной он ощутил неведомым шестым чувством, но вместо того, чтобы парировать направленный в шею удар, увернулся и резко присел. Оборотень, промахнувшись в отчаянном прыжке, полетел, размахивая длинными лапами, головой вниз на булыжную мостовую – снизу донесся громкий удар тяжелого тела о камни.

Когда со стороны Снежных ворот донеслись тревожные крики и щелчки арбалетных залпов, брат Бомбах находился у подножия деревянной лестницы, ведущей на стену, в сотне шагов от места событий, с двумя дюжинами ополченцев из числа тех, что покрепче и поопытнее. То был его резерв на случай крайней необходимости. Не раздумывая ни единого мгновения, митрианец скомандовал своим воинам:

– За мной, во имя Светоносного! – и поспешил туда, где один за другим гибли, отражая нападение, его товарищи. Они успели как раз вовремя, чтобы увидеть, как еще с десяток скогров, похожих на выходцев из ночного кошмара, спрыгнули на узкую галерею вдоль гребня стены. В слепящем магическом свете твари были видны до мельчайшей шерстинки, до последней чешуйки на уродливых телах. Ближайшей из них граненый шестопер митрианца тут же раскроил череп. В тот же миг Бомбах получил сильнейший удар между лопаток, однако кольчуга не подвела, а меч одного из ополченцев вонзился напавшему в бок. Рана не была опасной, учитывая невероятную живучесть обращенных тварей, но заставила оборотня шарахнуться с криком боли. Отпрянув по-кошачьи гибким движением, зверь перемахнул через стену и обратился в бегство.

По стене к штурмуемому участку бежали новые воины. Лучники, стоя во дворе, принялись обстреливать скогров зажигательными стрелами. Чешуйчатый полумедведь, замахнувшись когтистой лапой на Вольда, вдруг утробно взревел и повалился навзничь – из шеи у него торчало два фута тисового древка с полосатым оперением. Его место немедленно занял другой, а раненый монстр покатился по настилу, рыча от боли и пытаясь достать лапами стрелу. В конце концов он обломал древко и, шатаясь, неуклюже полез через стену наружу. Второй болт клюнул его в покрытый шерстью загривок. Скогра обмяк и рухнул в окружающий крепость неглубокий ров.

Над стенами зажглись новые магические шары. Сделалось светло, как днем.

Запах свежей крови, очевидно, приводил скогров в неистовство. Десятки уродливых тел, неподвижных или бьющихся в агонии, усеивали стену вперемешку с трупами гвардейцев и ополченцев. Последних, похоже, полегло гораздо меньше, однако на смену одному убитому оборотню со стороны погруженного во тьму Вольфгарда появлялось двое-трое свежих, в то время как ряды защитников цитадели таяли пусть медленно, но неуклонно. Брат Бомбах с полудюжиной оставшихся при нем ополченцев пятился к лестнице, отбиваясь от наседавших тварей. Вольд, отражая очередной удар, запоздал с разворотом. Острые, похожие на рысьи, когти полоснули его по бедру чуть ниже края кольчуги – густой струей хлынула кровь.

– Проклятье! – взлетел чей-то дрожащий крик. – Где же королевские маги?!

Вольд выронил топор. От потери крови у него помутилось в глазах, и бакалейщик свалился прямо на вздрагивающее тело убитого скогры, неловко подвернув раненую ногу. Ремнем бы перетянуть, вяло подумал он. Только поздно уж… Перед тем, как окончательно провалиться в беспамятство, он успел еще разглядеть ворвавшегося в гущу боя гиганта в сияющей броне, окруженного отрядом воинов в черном, и гудящий смерч оранжевого огня, мгновенно снесший со стены десяток скогров.

Странно, подумалось ему напоследок. Где-то я такое видел. И совсем неда…

Внезапно упавшей прямо в руки свободой Крэган Беспалый злоупотреблять не спешил.

Собственно, идти ему было особенно некуда, а бесцельно блуждать по насквозь незнакомым полутемным лабиринтам коронной цитадели маг находил не только глупым, но и небезопасным занятием. Кроме того, гиперборейца упорно не покидало странное ощущение, будто появление давешних неприятных тварей знаменует собой некое новое звено в цепочке кровавых событий, начавшихся в захудалом кабаке смертью злосчастного Унтамо. Возможно, если он поведет себя правильно, ему не только удастся остаться в живых, но и обрести новое знание – подобрать ключи к загадочному чуждому волшебству. Безусловно, риск велик, но искушение приобщиться к чему-нибудь доселе невиданному и небывалому оказалось сильнее доводов рассудка. Проще говоря, гиперборейского мага, даже среди своих собратьев по ремеслу слывшего весьма эксцентричной личностью, снедало жгучее любопытство: что дальше?

Короткий коридор в верхнем ярусе Медвежьей башни, коим заканчивалась узкая винтовая лестница, освещался четырьмя трескучими факелами – по одному над каждой из четырех одинаковых массивных дверей. В свете этих факелов виднелись бурые потеки на стенах и казенный клинок, оброненный кем-то из стражников вместе с кистью руки, отхваченной у самого запястья. Тела троих караульщиков Крэган затащил в комнату покойного Эгарнейда, стараясь не смотреть на то немногое, что осталось от надменного месьора письмоводителя. Туши монстров оставил там, где застигла их смерть. Оба уродливых трупа магик тщательно осмотрел, не испытывая притом ни брезгливости, ни сожаления – оба этих чувства были ему равно чужды – и лишний раз утвердившись во мнении, что витающая над Вольфгардом злая магия и здесь оставила свою неповторимую метку. После чего заперся в одной из двух пустовавших комнат, на всякий случай наложил на дверь мощное охранное заклятие, смахнул пыль с табурета и уселся перед узким окном, предоставлявшим великолепный вид на столицу Пограничья.

Если я ошибаюсь, сказал он себе, и эти двое всего лишь сбежали из королевского зверинца (Ренисенб как-то обмолвилась, что одержимых переловили и содержат в подземелье цитадели), то спустя полтора колокола попросту придет смена караула. Но он уже знал, что не ошибся, едва выглянув в свою бойницу. Над Бронзовыми воротами разливалось яркое зарево, между домами в посаде метались плохо различимые в сумерках фигурки людей и красные искры факелов. Там и тут одни фигурки схватывались с другими. С помощью пары простеньких формул, доступных всякому новичку, маг обострил свое зрение и слух, и фигурки приблизились, сделались куда отчетливей, а сквозь раскаты грома и шум дождя донеслись слабые крики ужаса.

Минуло два колокола или чуть больше. Сменять караул так никто и не пришел, Гипербореец спокойно наблюдал, изредка меняя позу или привставая, чтобы выглянуть на замковый двор. Он увидел, как хлынул из города к подъемному мосту поток перепуганных насмерть людей, как этот поток иссяк, потому что за последними по пятам бежали твари. Видел несколько мгновенных схваток, вспыхивавших внутри крепости, когда внезапно в толпе безумие поражало очередного оборотня. Наблюдал, как строится «ополчение» Бомбаха и как замок лихорадочно готовится к осаде.

Наконец окончательно стемнело, дождь перестал. На стенах перекликались часовые. Маг поднялся со своего табурета и направился к двери. Увиденное встревожило и заинтриговало его. Похоже, что во время его краткого заточения в Вольфгарде произошли какие-то невероятные перемены. Настала пора вылезать из убежища и определить свое место в изменившемся мире, в цитадели, ставшей, видимо, ловушкой для людей, имевших несчастье оказаться в ее каменных стенах. Собственно, на людей Крэгану Беспалому, одному из Семи Верховных Халоги, было решительно наплевать, но с собственной бесценной жизнью расставаться ужасно не хотелось. Пусть горит огнем все Вольное Пограничье, но он, верховный маг Круга, так просто не дастся.

Он уже собирался спуститься и найти кого-то, с кем он мог бы найти общий язык, как вдруг ночная тьма снаружи взорвалась яростными криками и лязгом стали, а затем в бойницу хлынул сноп ослепительно белого света. В два прыжка гипербореец очутился у окна и осторожно выглянул наружу. Одного взгляда ему хватило, чтобы оценить положение.