Потому что это была его работа – он был смотрителем и лесничим округа Эль-явр. Отвечал за безопасность и порядок в этом озерном крае. Ему платили за его работу деньги, немалые, кстати. А всякие вёльвы-прорицательницы и любовь длиною в несколько жизней – это история жизни его персональной души и никому из людей это не интересно, а важно только для тех, кто пишет сценарии человеческих судеб. И отвешивает на точных весах порции радости и печали, счастья и горя, успехов и неудач – индивидуально каждой душе человеческой. Чтобы они развивались и становились мудрее.

Глава 15

Забэл

Забэл пришла ближе к вечеру, просто вышла из леса по тропе, ведущей от Водопада Ведьм.

Хильда сидела на ступеньках крыльца и смотрела на озеро. Друг другу они понравились сразу.

Черноглазая Забэл была невысокого роста, полненькая, с густыми черными волосами, распущенными по плечам. В руках она держала полотняный мешок, набитый растениями, а в ее заплечной сумке лежала толстая старинная книга в жестком кожаном футляре.

Хильда не стала ее ни о чем спрашивать, просто показала немудреный мирок дома и предложила чем-нибудь перекусить. Решили, что Хильда поджарит рыбу, а Забэл займется своим мешком.

Хоть и была вторая треть сентября, но дневное солнце не пожалело для маленького озерного мирка своих осенних, но жгучих ласк. К вечеру жара уже не звенела, старые ели успокоились и перестали истекать смолой. Трава на лужайке перед домом была зеленая, и мелкие маргаритки застенчиво кокетничали с высокими стеблями солнечного девясила. Перед закатом вода Эль-явра искрилась розово-жемчужными бликами, и даже туман над западным берегом озера выглядел как перламутровый занавес на гигантской сцене.

Забэл сидела на низенькой скамейке перед домом и перебирала травы, листья и ветки, которые принесла с собой. Она хотела до темноты рассортировать всё, что за день собрала в лесу. Толстая книга в истертом кожаном футляре лежала рядом, на чистом полотенце.

Забэл сначала выбирала из кучи какой-либо цветок или стебель, внимательно разглядывала его, проводя пальцами по поверхности листка, или раскрывала бутон и всматривалась в интимное устройство маленького королевства тычинок и пестиков. Порой ей приходилось поднимать тяжелую кожаную крышку книги и листать страницы в поисках нужной подсказки.

Постепенно вокруг нее вырастали кучки разных растений, и она, шепча странные слова, собирала их в пучки, перевязывая красной шерстяной нитью. Иногда она отрывала взгляд от растения и просто смотрела перед собой. И первый, кого она видела в такие моменты, был Берсерк.

Он появился сразу же после прихода Забэл. Сначала подошел к Хильде, небрежно мазнул ее по ноге хвостом, как бы напоминая: у меня есть законное право на тебя, что бы ты ни думала по этому поводу. И только потом стал придирчиво обнюхивать Забэл. Одобрил и уж было решил задрать хвост на ее длинную юбку, но потом передумал – всё равно никуда не денется… Подождем, посмотрим… Что-то у нее есть такое нужное для меня. И когда Забэл разложила свои травы и листья, он устроился неподалеку.

Берсерк развалился на гранитной дорожке, ведущей от крыльца к берегу озера. Он лежал на правом боку, плотно прижав голову и хвост к еще теплому камню. Свои мощные передние и задние лапы он удерживал строго под прямым углом к телу, вытянув их и положив левые на правые. Глаза его были плотно закрыты, кончики разорванных ушей неподвижны. Поза, невероятная для котов, но вполне привычная для собак, выражала абсолютное погружение в нездешность.

Забэл на секунду показалось, что Берсерка покинула его загадочная дремучая душа. Она отложила корень, который держала в руках. Ей вдруг захотелось встать и погладить лежащего на граните бойца, удостовериться, что тот жив, но Берсерк опередил ее.

Он пружиной взлетел в воздух и в следующий миг уже прижимался всем телом к ее ноге, хрипло и громко выговаривая: «Долго же мне пришлось тебе втолковывать, чтобы ты обратила на меня внимание».

– Так ты гипнотизировал меня? – изумилась Забэл.

«Какая чушь… Не говори со мной птичьим языком. Что такое гипнотизировать? Я посылал тебе мысленный приказ подойти ко мне. Ну, вроде того, как на охоте я учу своих детей сначала мысленно приказать мыши не двигаться, а потом уже сцапать ее. Только с тобой наоборот…»

Берсерк обошел вокруг Забэл и прижался к другой ее ноге. Он и сам пока не понимал, почему он это делает. Впрочем, он не привык раздумывать и всегда делал то, что хотел. Если обстоятельства не были против.

«Между прочим, я тебе долго приказывал, так долго, что уже подумывал, а не бросить ли тебя и пойти к Хильде в дом. Она как раз сейчас будет рыбу разделывать…»

Так говорил боевой кот Берсерк, вернее, то ли мурлычно хрипел, то ли рычно мурлыкал басом и терся спиной, боками и головой о ногу Забэл, выгибая мускулистую спину под ее руками.

Потом он совершил невероятный для него поступок, прямо скажем, постыдный и недопустимый для патриарха всего кошачьего населения окрестностей Санхеттен-фьорда. И немыслимый для настоящего боевого кота викингов. Он повалился на спину и, задрав вверх все четыре лапы, подставил шею и живот под руки Забэл.

Она осторожно ощупала его шею и грудь, провела руками по мягкому животу, и тут он вновь проворчал: «Ты не ленись, не ленись, сильнее дави. Вот так, правильно… И шею, шею давай массируй, там старый шрам болит. Это всё засранец Гревлинг из сосновой рощи. Ты знаешь этого старого барсука-вонючку?»

Забэл только улыбнулась и покачала головой.

«Эх, и врезал же я ему. Он аж поперечно-полосатым стал, кусок оленьего дерьма… У него до сих пор здоровая плешь на брюхе. Так я его располосовал задними лапами. Теперь он перебрался к Большим Голым скалам под туманом. Я его и не видел уже лет триста, наверное… Нет, вспомнил – сегодня он смылся от меня, когда я проверял, всё ли в порядке в лесу после урагана. Так и зарылся в кучу мусора в своей норе».

– Ты такой старый?

«Я старый? Да я моложе Йотты-хромоножки лет на двести, а она женщина в самом расцвете, хоть и злая, как тысяча драчливых рысей. Да, а ты знаешь, что рысь Гаупе Бесхвостая своим детям рассказывает истории про меня? А она очень правдива. Я иногда с ней перекидываюсь парой слов, когда не очень занят… Вообщето она моя дальняя родственница. Недавно она рассказала им про мою битву с Толстозадым Миком, тем самым, из-за хребта Йотунхейм. Это было славное дельце… Толстозадый Мик убежал от меня с одним глазом и разорванной шкурой. Она висела на нем, как флаги на шхуне старого онкеля Бьорна Магнуса, отца шкипера Оле Мортенлина».

Забэл ласково провела рукой по шее Берсерка, нащупала плотный, как древесный корень, рубец и стала пальцами и ладонями мягко его растирать.

Она попыталась представить, каким этот удивительный кот был в своей доисторической молодости. Короткая буро-пепельная шерсть блестела на солнце, отливая рыжиной. Еле заметные полоски делали его невидимым среди суеты высоких трав и кустарников. И на деревьях он сливался с корой и мог сутками выслеживать добычу или врага.

Хильда уже рассказала ей, что лет этому коту столько же, сколько и скалам вокруг озера Эль-явр, а им много тысяч лет, так говорила Йотта-хромоножка. Но Хильда ей не очень поверила и решила разыскать достоверную информацию в научной литературе, когда вернется домой. А пока, в качестве рабочей гипотезы, она будет считать, что Берсерку всего одна тысяча лет.

Мысли Забэл о его персоне Берсерк прервал недовольным урчанием и легким ударом лапы. Разумеется, когти были втянуты и сила удара точно рассчитана. Не то, что вчера с Хильдой или сегодня с этим куском просоленной мачты, шкипером Оле. Просто напоминание – не отвлекайся на чепуху, сосредоточься на моей шее и занимайся тем, что умеешь делать хорошо. Так примерно следовало понимать это вполне уместное замечание Берсерка, он ведь умел немного читать мысли людей и внушать им свои. Когда это было ему выгодно.