— Мы можем пойти к нам в хижину, — заметила она. — Я имею в виду дом.

— У меня машина на стоянке.

— Это хорошо, — сказала она.

Мы начали собирать вещи. Большая шляпа Бонни упала с шеста, и кто-то на нее наступил. Часть цветов оторвалась. Я поднял их и прикрепил поверх шляпы. Отыскал тот жакет, который был на ней, подобрал ее большую вместительную сумку. Гретхен отряхнула два больших пляжных полотенца. Я нагрузил ее вещами Бонни, и она умудрилась все это ухватить.

Поднявшись на ноги, Бонни шла нормально. Но на заднем сиденье машины она легла, положив голову на колени Гретхен Уайли. Я не имел представления, насколько ее состояние объяснялось просто усталостью, а насколько это было искреннее потрясение из-за гибели Эль Лобо.

«Хижина» Уайли оказалась пляжным домиком, размером в полтора гаража для легкового автомобиля, стоящим в стороне от дороги в узком каньоне. Домик стоял более или менее одиноко. Вокруг был двор, заросший сорняком, окружавшим расколотые, хаотично набросанные плиты. Не было ни въезда, ни гаража, и «ягуар» Бонни стоял на траве возледома. По другую сторону дома стоял старый, полуразвалившийся автомобиль, ветхий и без крыши, и сверкающий белый «тандерберд». Это не казалось несовместимым. В Калифорнии вы можете жить в пещере, но у вас должна быть машина, желательно на каждого члена семьи старше шестнадцати. С мимолетным любопытством я заметил, что мы оказались в тупике, выезда в конце каньона не было.

Я притормозил позади «ягуара». Из хижины доносились звуки гитары. Я чувствовал себя очень подавленным. Бонни Данди просто не вписывалась в эту обстановку. Интересно, видела ли Кэрол это владение Уайли.

Гретхен, нагруженная пляжным барахлом, пошла впереди нас. Помогая Бонни выйти из машины, я спросил ее, есть ли здесь еще какое-нибудь место, куда мы могли бы пойти. Она посмотрела на меня своими большими карими глазами и отрицательно покачала головой.

— Нет, Гретхен моя единственная подруга.

Я последовал за ней по двум просевшим ступенькам и через низкий порог. Она вошла, а я заколебался. Выглянула Гретхен.

— Заходите в дом, — сказала она, толкнув бедром сетчатую дверь, и я вошел в славный городок Гэйтсвил, США.

Комната была размером примерно десять на двенадцать футов. Окон не было. Стены черные, покрытые написанными цветными мелками фресками. Они выглядели так, словно ихрисовал Эль Греко во время своих кошмаров. Я хочу сказать, они были чудовищны. Возле одной стены стояла тахта, еще была пара складных стульев, таких, которые приносят для похорон или вечеринки в саду. Посреди комнаты стояла ванна на коротких кривых ножках. Она никак не была соединена с водопроводом.

В ванне сидел молодой мужчина. На нем были плавки и шляпа-котелок, он играл на гитаре, и глаза его были закрыты. Изо рта у него торчало что-то похожее на давно погасшую самокрутку. Запах, однако, вовсе не выветрился. Это был запах паленого сена. Марихуана.

Гретхен свалила свой груз на тахту. Бонни села на один из складных стульев, запрокинув голову назад, так, что ее золотисто-каштановые волосы с блестками песчинок ниспадали каскадом.

— Это Джордж, — Гретхен кивнула на ванну. — Джордж Уайли. Джордж, это мистер Шофилд.

— Зовите меня Пит, — сказал я.

— Джордж, это Пит.

Джордж повернул голову и открыл один глаз. Бренчание прервалось. Он помигал глазом, закрыл его и продолжил игру. Потом, едва слышно, он сказал:

— Привет, Пит.

— Привет, Джордж, — сказал я.

— Джордж — художник, — сказала Гретхен.

Я посмотрел на причудливые фрески.

— Я вижу.

— Ты бы сняла мокрое, Бонни, — сказала Гретхен.

Бонни, словно в трансе, встала, ослабила что-то за спиной на своем купальном костюме и стянула его прямо там, где стояла. Тем временем Гретхен сняла верх своего бикини и начала стягивать трусики. Я старался смотреть на Джорджа, но это было довольно удручающее зрелище. Он был сложен наподобие пирамиды — маленькая голова на сухой, костлявой шее. У него, в общим-то, не было бороды, но на лице и сзади на шее щетиной торчали прямые короткие волосы.

— Тебе бы надо принять душ, дорогая, — сказала Гретхен.

Бонни согласно кивнула и удалилась через занавешенный дверной проем в одной из стен.

— Кофе, — сказала Гретхен.

Она обошла ванну и уселась на край спиной ко мне и Джорджу. Из шкафчика она достала плитку, алюминиевый кофейник, банку кофе и ложку. Неожиданно музыка стихла.

— Ты сыплешь песок на инструмент, — строго сказал Джордж.

— Извини, — Гретхен встала.

Она с кофейником опять обошла ванну, а Джордж одним глазом наблюдал за каждым ее шагом. Я пришел к выводу, что он никогда не спал сразу с обеими. При объективном рассмотрении Гретхен выглядела вовсе неплохо. Она была худа, но хорошо сложена. У нее были длинные ноги, и она двигалась как танцовщица, никогда не теряя равновесия. Несякофейник, она зашла в ванную комнату, а Джордж медленно опустил голову и отряхнул песок с гитары. Затем, словно с трудом вспомнив, он посмотрел на меня этим своим глазом.

— Ты — Пит? — спросил он.

— Я, — сказал я.

— Ты друг Гретхен?

— Я друг всех, — кивнул я.

Он усмехнулся и побренчал по струнам.

— Славный Пит, — сказал он.

Я молчал. К этому моменту они меня уже здорово достали, и я не хотел наделать ошибок. Вернулась Гретхен с кофейником, и Джордж снова уставил на нее свой глаз. На этот раз он отложил гитару и сосредоточился на Гретхен.

— Мистер Шофилд, — пропела Бонни.

— Она хочет поговорить с вами, — сказала Гретхен.

— В той комнате?

— Да, она там.

Я посмотрел на Джорджа, который был занят тем, что смотрел на Гретхен, затем отодвинул штору и вошел в ванную.

Там была кабинка-душевая, и Бонни изрядно ее наполнила паром. Брызги разлетались по полу, брызги летели из-под пластиковой занавески, которая дрожала и трепыхаласьв потоке воздуха.

— Мистер Шофилд? — сказала Бонни из душа.

— Я здесь, — прокричал я.

— О, черт!

— В чем дело?

— Да оставила вещи в машине.

— Я принесу.

— Они в сумке на заднем сиденье.

Это было спасение — сбежать из парной. Я проскользнул обратно за штору. В гостиной кофейник кипел, как сумасшедший, а Гретхен с Джорджем были увлеченно заняты делом на тахте.

Я пошел к «ягуару» и отыскал сумку за передним сиденьем. Вытащил ее и пошел обратно к дому. Но тут я поставил сумку и быстро вернулся к машине. Я еще раз осмотрел заднее сиденье. Это была дорогая машина, красиво отделанная внутри, и Бонни хорошо о ней заботилась. Никакого мусора на полу, никаких пятен на обивке — за исключением размазанного пятна на одной стороне сиденья.

Оно было не очень большим и выглядело так, будто кто-то пролил немного кетчупа или горчицы и пытался вытереть, но уже после того, как они затекли в щель между сиденьем и спинкой. Я наклонился и исследовал пятно вблизи. Оно высохло и слегка крошилось. Цвет был бурый. Я понюхал — оно ничем особо не пахло.

Забрав сумку, я вернулся в дом. Гретхен с Джорджем все еще были заняты. Я решительно направлялся к ванной комнате, когда Гретхен заговорила.

— Пит, выключи кофе, а?

Пришлось пробраться между кроватью и ванной и выдернуть шнур плитки из розетки. Я шел обратно, когда Джордж обратил ко мне свою довольную одноглазую физиономию. Мимоходом я похлопал его по плечу. Он был славным парнем. На нем все еще был тот дурацкий котелок.

Я занес сумку в душевую. Бонни стояла там, завернувшись по пояс в банное полотенце.

— Вот здорово, спасибо, — сказала она.

— Не стоит благодарности.

Она подала мне полотенце и повернулась спиной. Я начал ее вытирать. На полпути вниз по спине я овладел собой, нежно развернул ее, вручил ей полотенце и вытер руки. Она посмотрела на меня так, словно я дал ей пощечину.

— Ну, мистер Шофилд, что я сделала?

— Ничего, милая. Извини, если я был груб. Теперь одевайся как большая девочка, а я подожду снаружи, и мы можем поговорить о том, как кровь попала на заднее сиденье твоего «ягуара».