– Значит, по-твоему, убийца – Гортензия? Но зачем ей убивать короля?

Ирен, нахмурившись, захлопнула книгу и спрятала ее в карман широкой юбки.

– Может, убийца Гортензия, может – Бернард. Не знаю. Пока я ни в чем не уверена. Ты совершенно правильно заметила, у них должен быть серьезный мотив. Да, мне они оба не нравятся, но это не делает их автоматически убийцами.

– Ты, как и Вилли, любишь объективность, – заметила я.

– Именно так, моя милая Нелл. Я хорошенько все обдумаю, а заодно расспрошу прислугу, как, чем и когда кормят больного короля…

– И ты еще надеешься, что не привлечешь к себе при этом внимания? Ирен, если король умрет от яда, в убийстве скорее заподозрят тебя, чем любого из членов семьи.

– Меня?

Кронпринц настолько вскружил моей подруге голову, что она отказывалась видеть даже очевидное. А ведь когда-то Ирен была такая практичная!

– Ты хочешь стать членом королевской семьи, но при этом простолюдинка. Допустим, кронпринцу плевать на твое происхождение, вот только его семье – нет. Если король поправится, он может заставить вас расстаться.

Ирен резко встала:

– В таком случае, я должна разгадать эту головоломку, чтобы снять эти подозрения и вывести себя из-под удара. Да и тебя тоже.

– А при чем здесь я?

– Подумай, моя проницательная Нелл. Или ты забыла, что мы дружим со школьной скамьи? Кого, скорее всего, обвинят в соучастии преступлению?

– Меня? О боже…

– Слишком часто мы не видим того, что у нас прямо под носом. – Пожав плечами, Ирен улыбнулась: – Так или иначе, у нас есть определенные успехи. Надо полагать, через день-два все окончательно станет ясно. Беспокоиться не о чем.

Глава двадцатая

Сплошные вопросы

Прихватив с собой книжку, открывшую нам глаза на происходящее, мы, не без чувства самодовольства, вышли из библиотеки. И я, и Ирен вполне имели право гордиться своей сообразительностью.

Уже через день Ирен проклинала себя за то, что взяла книгу с собой, однако пути назад уже не было. Король умер. Весь замок полнился слухами об отравлении. Расспросы Ирен, пусть и аккуратные, слуги хорошо запомнили, и это только подлило масла в огонь.

Уже через несколько часов после смерти монарха во все концы Австро-Венгерской империи летели телеграммы ближним и дальним родственникам, которые тут же сорвались с мест, чтобы поспеть на торжественные похороны. Принц ни с кем не общался – даже с Ирен.

Мы мерили шагами покои, чувствуя себя мухами в паутине. Об отъезде не шло и речи. Также мы не могли ни открыто заявить о своих подозрениях, ни выступить в защиту собственной невиновности. Замок тайно, но при этом методично обыскивали – Гортензия быстро обнаружила пропажу из библиотеки книги о травах.

– Давай я вынесу книгу и где-нибудь ее спрячу, – предложила я.

– Нет, так ты подвергнешься еще большей опасности. Пока они еще не смели обыскивать наши покои. – Ирен встала и окинула взглядом батарею склянок со снадобьями, выстроившуюся у нее на туалетном столике. – Интересно, а вдруг какой-нибудь из этих эликсиров можно обратить во зло, а я об этом даже и не догадываюсь…

– Или же вдруг в одну из склянок влили яд, чтобы подозрение пало на тебя?

– Я смотрю, жизнь в Богемии идет тебе на пользу. Твой ум стал куда острее. Вот что, дай-ка мне свечу. Да, и себе тоже возьми.

Когда подруга наклонила свечу и закапал расплавленный воск, у меня перехватило дыхание:

– Что ты делаешь! Ты же испортишь кружево!

Пропустив мои слова мимо ушей, Ирен взяла в руки одну из склянок и стала поливать воском щелку между стеклянной затычкой и горлышком. Когда воск застыл, подруга с удовлетворением поставила флакон на место и принялась опечатывать следующий.

– Если будет нужно, склянки все равно откроют, – предупредила я, взяв в руки бутылочку и присоединяясь к Ирен.

– Ну что ж, в таком случае мы, по крайней мере, будем знать, что их кто-то трогал.

– А как же твое горло? – запоздало спохватилась я.

– С этого дня буду ограничиваться чаем с медом. Никаких иноземных отваров, – Ирен клятвенно прижала руку к сердцу. – Ну а теперь мне надо выяснить обстоятельства смерти короля. Поскольку принц настолько занят подготовкой к похоронам, что на аудиенцию с ним рассчитывать не приходится, придется заняться расследованием за ужином.

– Ирен, неужели ты хочешь прямо за столом допрашивать людей, только что потерявших близкого человека?

– Пенелопа, у меня просто нет другого выхода. В противном случае убийца уйдет от ответственности, а подозрение падет на невинных. Например, на нас с тобой.

Я знала любовь Ирен ковать железо, пока оно горячо, и поэтому, наряжаясь в черное перед ужином, пожалела, что не могу надеть кольчугу.

Подруга явилась на трапезу в платье из черного бархата с оголенной шеей, на которой скорбно поблескивало ожерелье из граненых ониксов. Как обычно, даже траур невероятно шел Ирен, будто играя ей на руку. Новоявленный король, сидевший во главе стола, с обожанием уставился на Адлер. Гортензия с явным неодобрением обмахивалась веером, напоминая кошку, недовольно мотающую хвостом.

– Ваше величество, подготовка к похоронам закончена? – спросила Ирен короля.

– Почти, – вздохнул он.

Ирен помешала ложкой чистый как слеза бульон из бычьих хвостов:

– Сейчас, надо полагать, вам очень тяжело. А особенно нелегко герцогине.

– Да… – начал было король и вдруг запнулся: – А почему именно Гортензии? Она была не особо привязана к отцу.

– Вилли! – резко произнесла герцогиня.

Увидев возмущение невестки, король лишь пожал плечами. Для человека его положения и габаритов любые проявления недовольства со стороны других людей были все равно что комариные укусы.

– Тензи, я вовсе не хотел сказать, что ты была к нему непочтительна. Я говорил о том, что отец не любил, когда другие выставляют чувства напоказ. Об этом надо будет помнить и на похоронах.

– Я… я просто… – Ирен очаровательно запнулась, смущенно кинув косой взгляд на Гортензию, – имела в виду положение герцогини.

– Положение? – возмущенно пискнула Гортензия.

– Положение? – одновременно с ней ахнула королева-мать.

– Положение? – прорычал Вилли.

– Я просто подумала, – деликатно продолжила Ирен, – ну… мне показалось странным, что ее милость в последнее время ест столько яблок. Я была уверена, что она…

Создавалось впечатление, что Ирен мямлит из соображений скромности. Все-таки моя подруга была великолепной актрисой. Она вовремя замолчала, дав выкристаллизоваться подозрению, которое заронила в сердце каждого присутствующего за столом, заставив тем самым Гортензию первой раскрыть рот.

– Я не в том положении, на которое вы, мисс Адлер, столь прозрачно намекаете. – Лицо герцогини сделалось пунцовым. – Я просто чрезмерно люблю яблоки.

– Ах чрезмерно, – пробормотала Ирен. – Простите, я вас неправильно поняла.

– Похоже, мисс Адлер, вы вообще очень многое понимаете неправильно, – холодно произнесла Гортензия.

Все уставились в тарелки с супом. Лицо короля медленно побагровело. Насколько я могла судить, наше с Ирен присутствие за семейным столом было нарушением семейных обычаев, на которое пошел Вилли. Для присутствующих мы были простолюдинами, незваными гостями и козлами отпущения.

Впервые за все время пребывания в Богемии я почувствовала холодок страха. Сейчас не составит никакого труда обвинить Ирен в убийстве государя. Мотив очевиден – она хотела, чтобы Вилли быстрее сам взошел на престол. Это всех устроит, даже самого Вилли, ведь теперь он уже стал королем!

Молчание прервал именно он. Не терпящим возражений голосом Вильгельм произнес:

– Вы, мисс Адлер, и вы, мисс Хаскли. После ужина я жду вас в библиотеке. Выпьем по бокалу коньяку.

Ирен покорно склонила голову. Лишь я да бульон из бычьих хвостов увидели едва заметную улыбку на ее лице.

– Сейчас есть только один способ добиться аудиенции. Устроить свару за ужином, – чуть слышно проговорила подруга, не поворачиваясь ко мне.