Я просто не могу описать, с каким счастьем встала из-за стола и вышла из обеденной залы, проникнутой атмосферой уныния и печали. Вскоре мы с Ирен, словно провинившиеся школьницы перед директором, стояли перед королем, мерявшим шагами мрачную библиотеку. Его тень скользила по корешкам книг.
– Любезная Ирен, – начал он, настороженно на меня посмотрев.
– Вилли, Пенелопа умеет хранить тайны. Порукой в том моя жизнь.
Король просверлил меня взглядом, после чего повернулся к Ирен и продолжил, словно меня и вовсе не существовало:
– Жизнь, говоришь? Не исключено, что на карте стоит именно она. Тебе известно, что смерть моего отца вызвала подозрения?
– Известно, – спокойно ответила она.
Вилли воззрился на мою подругу. Ее выдержка явно произвела на него впечатление.
– Известно ли тебе, что определенные подозрения падают на тебя?
Губы Ирен растянулись в горькой улыбке:
– Я об этом узнала лишь недавно. Это еще одна причина, в силу которой я пригласила сюда мою верную Пенелопу.
– Тебе известно, – голос государя теперь напоминал отдаленные раскаты грома, – что из той самой библиотеки, где мы сейчас находимся, пропала книга о лекарственных травах?
– Да… Нет, – произнесла Ирен и, наклонившись, медленно начала поднимать подол платья.
Черный бархат пополз вверх, словно театральный занавес. Показались пышные нижние юбки из черной тафты. Вилли словно завороженный уставился на затянутую в черный чулок лодыжку. Увы, ему было не суждено долго наслаждаться этим зрелищем. Ирен выхватила книжку из кармашка, нашитого на нижней юбке, и протянула ее королю:
– Книга не пропала. Она у меня.
– Значит, ты и вправду ее взяла! Это и подозревала Гортензия.
– Именно. А Гортензия, как я и подозревала, очень часто с ней сверялась, иначе как бы она смогла заметить пропажу этой крошечной книжонки?
Ирен и Вилли с вызовом воззрились друг на друга. Я почувствовала, что Ирен оскорблена подозрениями короля не меньше, чем он – словами моей подруги.
– Ты хочешь сказать, Ирен, что Гортензия… сверялась с книгой? Неужели ты намекаешь, что член королевской семьи…
– Не более, чем ты намекаешь, будто я или член моей семьи… – Ирен в точности воспроизвела тон голоса государя, замявшись совершенно как Вильгельм, однако король этого не заметил. – Кроме того, подозрения, вызванные болезнью короля, для меня не новость. Как ты думаешь, зачем я позвала Пенелопу? Мне требовалась помощь в расследовании.
– Расследовании? – прошипел король и умолк. Вдруг его взгляд упал на оставленный слугой поднос с бокалами и графином французского коньяка. – Садитесь, – неожиданно приказал он, словно вспомнил о приличиях.
Протянув нам два бокала, Вилли отошел в сторону и прислонился спиной к винтовой лестнице. Коньяк в его бокале поблескивал, словно драгоценный камень.
– Ирен, мне кажется, тебе лучше объясниться, – наконец заявил король.
Моя подруга пригубила коньяк и улыбнулась:
– У меня есть определенный опыт в расследовании различных запутанных дел. Среди моих клиентов я могу назвать мистера Чарльза Тиффани…
– Это тот самый американец, который поставляет драгоценности доброй половине царствующих домов Европы?
– Он самый. Кстати сказать, он обратился ко мне с просьбой разыскать кое-какие пропавшие королевские драгоценности.
Вильгельм изогнул кустистую русую бровь, ожидая продолжения.
– Ваше величество, я заподозрила в болезни вашего отца нечто неладное задолго до того, как поползли слухи. Хотя я, разумеется, не читала заключения врачей, мне удалось сообразить, что короля изводят ядом растительного происхождения.
– Невероятно. Именно к такому выводу пришли вчера медики.
– Поэтому сейчас моя репутация в опасности, – сухо улыбнулась Ирен.
– Среди родственников ходят разговоры… – Король переступил с ноги на ногу. – Но Гортензия не может быть убийцей…
– Им может быть принц Бертран.
– Что?! Мой брат? Ты заходишь слишком далеко. Ты забываешься…
– Отнюдь. Это ты, похоже, позабыл меня! – бросилась в контратаку Ирен. – Ну конечно же, проще простого обвинить во всем чужака. Но какой мне прок убивать короля?
– Чтобы королем стал я.
– Как мило, ваше величество, – дразняще улыбнулась Ирен. – Вилли, ты меня вполне устраивал, когда был кронпринцем. Все решения все равно принимал ты.
– Да, это верно, – улыбнулся великан ей в ответ.
– Не стану отрицать, я внимательно изучила книгу. Я пыталась выяснить, какие ядовитые смеси уже имеются в замке. Пенелопа была со мной и может засвидетельствовать мои слова.
– Ну и? – нахмурился король.
– Известно ли тебе, что семечки яблок в большом количестве смертельны? Ты никогда не замечал, что Гортензия съедает огромное количество яблок и всегда откладывает семечки?
– Да… Но это уже давно вошло у нее в привычку. Она немного нервная… У нее есть свои странности… Она точно так же поступает и с апельсиновыми косточками.
– А ты знаешь, что Бертран пользуется снадобьем для роста волос?
Король рассмеялся:
– Мой младший брат в отчаянии. Он и без того переживает из-за малого роста, а теперь вдобавок и волосы растерял. Так что дурного в этом снадобье?
– Он использует отвар из яборанди. При внутреннем применении это сильный яд.
Король подошел к столу и плеснул себе еще коньяка:
– То есть ты хочешь сказать, что двое из моих ближайших родственников подозреваются в убийстве отца. Это невозможно. Их никогда ни в чем не обвинят. Ни при каких обстоятельствах. – Король говорил решительно и безапелляционно. – Даже ради того, чтобы смыть грязь с моего доброго имени. Или же имени самого близкого для меня человека.
Ирен вздохнула и отпила коньяк. Бокал с огненной жидкостью на фоне ее черного платья переливался, будто огромный топаз.
– В таком случае, ваше величество, мне нужно найти другого подозреваемого.
Я села прямо. Мои юбки зашуршали, словно мыши в подполе. Ни он, ни она практически не обратили на меня внимания.
– У тебя это получится, милая? – с тревогой спросил король. – Ты сможешь вывести себя из-под удара?
– Постараюсь. – Ирен встала и, не взирая на разницу в росте и социальном положении, глянула на короля как на равного. Осмелюсь заметить, что в моральном плане она была даже выше его. – При этом я хочу сразу предупредить. Я ни за что на свете не обвиню в преступлении невиновного, пусть даже это и спасло бы немало шкур. Или сердец.
– Будем надеяться, – мрачно произнес король, – что ни шкуры, ни сердца не пострадают.
С этими словами он нас оставил. Мы молча сидели в библиотеке, вслушиваясь в звуки удаляющихся шагов. Тени в зале постепенно начали сглаживаться, будто нас кто-то медленно окутывал легкой невесомой вуалью.
– Ирен, как ты думаешь, у тебя получится найти убийцу и доказать его вину? – нарушила я молчание.
– Как я уже сказала Вилли, я могу попытаться. При этом ты должна понимать: королевская семья решила воспользоваться смертью государя. Отличный повод, чтобы положить конец нашим с Вилли отношениям. Они даже не подозревали, что у меня хватит смелости обвинить одного из них.
– Но король никогда не допустит, чтобы против члена семьи выдвинули обвинения. Ты же сама слышала, что он сказал.
Ирен подошла к столу и наполнила бокал. Теперь уже безапелляционным тоном заговорила она:
– Если выяснится, что покойного короля убил кто-то из его родных, я так прямо и заявлю об этом, и Вилли не сможет мне помешать. Однако я надеюсь, что это не так, сколь сильно Гортензия и Бертран не хотели бы от меня избавиться. Обвинять в убийстве будущую родню? Нет, у чудесной романтичной сказки должен быть совсем другой конец. А иначе все получится как в плохом водевиле.
Глава двадцать первая
Золотая печать
– Я отправляюсь в город, – объявила на следующий день ближе к полудню Ирен. – Ты со мной?
– Ну конечно. Только зачем ехать в город, когда преступление совершено здесь, в замке?