247

Дамы атанде — дамы ожидают (от фр.: attendre — ожидать).

248

…партия в кабалу… — вид карточной игры.

249

Сак — широкое и длинное женское пальто.

250

«Manon» — «Манон» (фр.). — Имеется в виду опера Массне «Манон» (1884).

251

…оглядел он ее голубое сатиновое платье с желтыми лентами, круглое лицо с вздернутым носом, русыми волосами в вульгарной прическе наверх, с алыми, слишком алыми, губами, карими быстрыми в постоянной лукавости — глазами, ее стройную чуть-чуть полную фигуру. — Солнце — освещало на стене над комодом — карточку вольноопределяющегося и гитару на черном банте. — Описание внешности и жилища Антониды Михайловны ориентированы на образ героини Достоевского Грушеньки («Братья Карамазовы», 1879–1880).

252

Гай-да тройка, снег пушистый, мчится парочка вдвоем… — романс конца XIX — начала XX в… Слова и музыка М. К. Штейнберга.

253

…не в авантаже… — не в выгоде (от фр.: avantage — выгода).

254

— Ведь убийца неизвестен, — сказал он. /—Да, но вы-то, вы-то его знаете, — произнесла Мария Евгеньевна… — аллюзия на разговор Раскольникова и Порфирия Петровича («Преступление и наказание». Ч. VI, гл. II).

255

Я же не поклонник уголовных психологий во вкусе Достоевского. — Прямой намек автора на стилевые и сюжетные «прототипы» повести.

256

Да, конечно, я знаю убийцу — Селезкина убил я. Я задумал и знал, что так будет… — Что вы говорите! — не может быть. Вы больны… — аллюзия на обстоятельства признания Ивана Карамазова на суде («Братья Карамазовы». Кн. XII, гл. V).

257

Оконников вспомнил, как когда-то на улице он видел пьяницу, вытолкнутого из трактира. Все было прожито — куда же было идти и чего желать? — Отсылка к теме «пьяненьких» в «Преступлении и наказании» (Ч. I, гл. II).

258

… Оконникову казалось, что видел он в эту ночь Дмитрия Петровича — Оконников заметил, что у него противные нечищенные зубы с зеленым налетом, и стал он ему так мерзок, так мерзок. — Отсылка к сюжетному мотиву встречи Ивана Карамазова и черта («Братья Карамазовы». Кн. XI, гл. IX).

259

Лямкин похудел — спокойствие чего-то уж крепко решенного заметил в нем Окопников, что-то иноческое… — Я признаюсь, — говорил тихо Лямкин. — Отсылка к мотиву мастерового Миколки, ложно признавшегося в убийстве старухи и Лизаветы («Преступление и наказание».

Ч. VI, гл. II).

260

Если засудят — Антонида Михайловна со мной поедет. — Аллюзия на финалы уголовных сюжетов в «Преступлении и наказании» и «Братьях Карамазовых».

261

Печатается по изд.: Ауслендер С. Сердце воина. Рассказы. Пг., 1916. 396 с.

В рецензии на книгу В. Комарович писал: «Объединенные сборником, эти рассказы много выигрывают: отчетливей выступает их внутреннее сродство, по которому познается художественная индивидуальность автора <…>. В повести ‘Наташа* С. Ауслендер высказывает излюбленную мысль Достоевского: Петербург — „это самый фантастический город на земном шаре“. Эта фраза могла бы служить эпиграфом к большинству рассказов сборника. <…> Петербург Достоевского, похожий на „фантастическую, волшебную грезу“ <…> — он простирает свои чары на чувства, мысли и поступки героев Ауслендера, он, как главное действующее лицо, присутствует в его рассказах» (Современный мир. 1916. № 11. Отд. II. С. 133). А. Г воздев расценил новый сборник рассказов как образец конъюнктурного обращения к ура-патриотической теме: «Как быстро выработалась у авторов „военных рассказов“ шаблонная, условная форма трактовки „перерождения“ мирного обывателя под влиянием военных событий. <…> Присмотримся, например, к новой книге С. Ауслендера. <…> В ней собраны рассказы, написанные еще до войны на мирные» темы и печатавшиеся на страницах столичных журналов и газет. Но издавая на третий год войны свои произведения, автор счел необходимым поставить во главе сборника «злободневный» рассказ о «перерождении» прежнего интеллигента в воина <…> и озаглавить весь сборник по-«военному»… Что же мы находим в этом рассказе? Элегантный жест и только. <…> Исповедь кающегося эстета звучит фальшиво <…>. Таков вступительный «милитаристический» аккорд к очень мирным и безобидным «стилизованным» рассказам С. Ауслендера о «первой любви барона фон-Кирилова» или же о «поцелуе Венеции» и «розах принца» (Северные записки. 1916. № 11. С. 125–126).

262

Впервые: Биржевые ведомости (утр. вып.). 1915. № 14861. 24 мая. С. 2.

263

Петроград — после вступления в войну с Германией в августе 1914 Санкт-Петербург был переименован в Петроград.

264

.. .поправляя на серой шинели беленький крестик… — имеется в виду Орден Св. великомученика и победоносца Георгия 4-й степени, представляющий собой белый эмалевый крест с расширяющимися концами и незаполненными углами, на медальоне имел московский герб (на розовом фоне святой на коне поражает дракона) и вензель из букв СГ (Св. Георгий). На ленте чередовались черные и желто-оранжевые полосы. Подлежал ношению на груди. Давался как боевая награда за военные подвиги.

265

Земский отряд — гражданское подразделение, организованное Всероссийским Земским союзом помощи больным и раненым воинам.

266

…они ехали на выставку картин… — вероятно, речь идет о выставке «Мира искусства». См. информацию о ней: Аполлон. 1915. № 3. С. 56–57.

267

Яблочный дед — имеется в виду сторож яблоневого сада.

268

…белоснежный бежит «Самолет»… — пароход волжской компании «Самолет».

269

…в коломянковой гимназической блузе… — коломянка — плотная льняная ткань.

270

Вся стена была увешана небольшими картинами одного, достаточно известного художника. На изумрудной воде венецианской лагуны вся бархатом одетая гондола с золотым львом на остром носу. — На выставке «Мира искусства» экспонировались «Венецианские этюды» Б. И. Анисфельда.

271

Все помещение небольшого полуинтимного кабачка было убрано цветами и увешано китайскими фонариками и раскрашенными тряпками. — Имеется в виду артистическое кабаре «Привал комедиантов» (1916–1919; Марсово поле, 7/1).

272

Мадригал — лирическое стихотворение свободной формы, чаще всего имеющее комплиментарный характер.

273

Марсово поле (между Миллионной ул., наб. Лебяжьего канала и наб. реки Мойки) — с 1-й пол. XVIII в. до 1917 г. — военный плац, после 1917 — мемориальный парк с захоронениями (до 1805 —«Царицын луг», «Марсово поле» — 1805–1918, «пл. Жертв революции» — 1918–1940, с 1944 возвращено название «Марсово поле»),