Вспомним реплику матери Быстролётова: «Я никому не позволю, господа офицеры, забывать здесь правила культурного поведения и благовоспитанности!»

Вихри революции в город Анапу, окруженную кубанскими казачьими станицами, долетали легким ветерком. Вот что сказал журналист тех лет: «Когда почти вся Россия затоплена потоками крови, когда земля дрожит от гула пушек, треска пулеметов и свиста нагаек, Анапа по-прежнему спит или занимается сплетнями и танцами».

Осенью 1917 года Дмитрий принят в выпускные классы классической гимназии и мореходной школы, начинает учиться на частных художественных курсах. Обратите внимание: в выпускные классы!

Анапская мореходная школа вела свое начало от мореходного класса, открытого в 1879 году надворным советником и шкипером Иваном Варфоломеевичем Скарайном. В 1917 году мореходная школа выпускала шкиперов для судов каботажного плавания, механиков и штурманов дальнего плавания. В те годы уже статский советник Скарайн требовал от учеников выпускных классов наниматься летом на торговые или каботажные суда — подобная работа считалась морской практикой с начислением плавательного ценза.

Курортную классическую гимназию для приезжавших в Анапу на лечение детей открыли Виктор Петрович Шепетев и его жена Е. Вознесенская. Рисование, живопись и черчение в гимназии преподавал талантливый художник-маринист Платон Яковлевич Крутько (впоследствии член Союза художников СССР), он организовал художественные курсы, на которых продолжил обучение рисунку и графике Дмитрий. В этой же гимназии учительницей начальных классов была Клавдия Дмитриевна Быстролётова.

После установления на Кубани Советской власти в гимназии работали те же учителя, продолжая обучать детей. В годы Великой Отечественной войны здание школы было частично разрушено, затем восстановлено. Сегодня в здании бывшей гимназии находится краеведческий музей. Любопытно отметить: на юбилее анапской гимназии в 1982 году Георгий Калинникович Макаренко вспомнил свою первую учительницу: «Никогда не забуду учительницу подготовительного класса гимназии Клавдию Дмитриевну Быстролётову».

Нужно сказать, что Советская власть в Анапе установилась сразу, без кровопролития, с множеством стихийных митингов, которые ни к чему не приводили, да и Гражданская война практически не затронула Анапу. Изложенное автором соответствует реальным событиям: расстрел братьев Лучиных, смертельно ранивших первого председателя ревкома Павла Ивановича Протапова весной 1918 года, набег мат-росов-анархистов, прибывших из Новороссийска за контрибуцией, и появление 1-й Кубанской казачьей дивизией с генералом Покровским.

Летом 1918 года из Новороссийска хлынула первая волна эмиграции из России.

Цитирую автора:

К восемнадцати годам я хорошо окончил гимназию, мореходную школу и частные художественные курсы. Творческие планы, помноженные на веру в себя, распирали мне грудь. Но вокруг бушевала Гражданская война, и, чтобы не служить у белых, я вместе с революционно настроенными моряками бежал в Константинополь. Начался труднейший период моей жизни: одинокая молодость за границей — опасности, голод и изнуряющий труд на палубах и в кочегарках. Я стал бродягой, бывал безработным, тонул в штормах и все же никогда не упускал случая делать зарисовки и писать заметки — так, себе, для того чтобы потом скомкать их и бросить за борт. Потому что трудная и жестокая жизнь казалась мне захватывающей радостью, и я хотел хоть на полчаса остановить для себя ее быстротечность. Эти маленькие записки и зарисовки являлись острой внутренней необходимостью.

Зарисовки автора, некоторые из которых чудом сохранились, я использую как приложения к его рассказу.

Весной 1919 года обучение в гимназии и в мореходной школе было завершено, Дмитрий принят вольноопределяющимся матросом 1-й статьи в судовую команду парохода «Рион», стоявшего на ремонте в Новороссийске. Его приятели — Георгиев Георгий Давидович (Гришка) и Кавецкий Евгений Иванович (Женька), в это же время уже служили на «Рионе». У Кавецкого и Быстролётова была общая цель — заработать годовой плавательный ценз: будет ценз, выдадут диплом штурмана, можно делать карьеру.

Наняться на работу на какое-либо другое судно они не могли. Разумеется, в порт Новороссийск от союзников бывшей Российской империи приходили суда, доставлявшие в Добровольческую армию Деникина боеприпасы и оружие, продовольствие и амуницию. Однако суда прибывали в порт, в их числе суда Российского общества пароходства и торговли (РОПИТ), с укомплектованными командами, и принадлежали они союзникам. У барона Врангеля и генерала Деникина было несколько судов, поскольку большая часть транспортных судов России была затоплена в Цемесской бухте в 1918 году.

Пароход «Рион» был куплен царским правительством за границей для нужд военного времени и передан ВМФ. Моряки превратили пароход в замаскированный крейсер, установив скрытую скорострельную артиллерию и крупнокалиберные пулеметы. «Рион» обладал большим водоизмещением, около 10 000 тонн, и скоростью хода до 20 узлов и использовался для крейсерских и десантных операций. Осенью 1919 года барон Врангель использовал «Рион» в качестве гостиницы для эмигрантов, в то время на «Рионе» жил писатель Иван Алексеевич Бунин.

С весны по осень 1919 года Быстролётов плавал на «Рионе», вот заметки Быстролётова тех лет:

16 апреля 1919 года французские линейные корабли «Франс» и «Жан Бар» открыли огонь по частям Красной Армии, наступавшей на Севастополь. Так министры и офицеры буржуазной Франции оказали помощь буржуазной России. Нападение было без объявления войны, неожиданным, и бойцы рабоче-крестьянской армии умирали под предательскими ударами французского оружия.

Это была международная солидарность. Капиталистическая.

17 апреля корабли сделали еще несколько залпов, но в этот же день судовые команды отказались стрелять по войскам революции. Офицеры попытались увести суда в море. Напрасно, они остались на рейде и два дня стояли здесь — угрюмые, неприступные, безучастные. С виду. А внутри стальных коробок кипела борьба.

20 апреля французские линейные корабли подняли красные флаги, и делегаты революционной команды отправились на берег для братания с рабоче-крестьянской армией…

Это была международная солидарность. Пролетарская.

За месяц до эвакуации войск генерала Деникина из России, в ноябре 1919 года, Дмитрий Быстролётов на пароходе «Цесаревич Константин» ушел из Севастополя в Константинополь.

В Царьграде, так называли в России Константинополь, Дмитрий нанялся матросом на шведский грузопассажирский пароход «Стокгольм», работал кочегаром на бразильском сухогрузе «Фарнаиба» и коком на «Преподобном Сергии». Плавательный ценз был заработан к ноябрю 1920 года, Дмитрий с Женькой вернулись в Россию, приведя парусномоторную шхуну «Преподобный Сергий» с продовольствием. За привод в Советскую Россию шхуны и ценного груза Кавецкий и Быстролётов получили от командования РабочеКрестьянской Красной Армии письменную благодарность. Разумеется, молодые люди стремились в Анапу за дипломами штурмана дальнего плавания, которые они получили зимой 1921 года. Наняться на суда штурманами молодые люди не могли из-за отсутствия судов, тем не менее молодой Советской республике были нужны грамотные специалисты морского дела. Дмитрия Быстролётова назначили смотрителем Анапского маяка, затем военмором службы связи кавказского побережья, затем старшим рулевым дивизиона истребителей миноносцев с местом базирования в Новороссийске. Евгений Кавецкий был назначен командиром истребителя миноносцев «Живой».

Истребитель миноносцев как тип военного корабля был построен за несколько лет до Первой мировой войны, в размерах был меньше угольных миноносцев типа «Финн», но не уступал им в вооружении. Истребитель миноносцев при свежем ветре из-за изнурительности плавания не мог долго находиться в море, поскольку малое водоизмещение и осадка, узкий и длинный стальной корпус, большая скорость хода, более 26 узлов, при небольшом запасе топлива делали этот корабль условно мореходным. В мирное время эти корабли использовали для охраны морских границ.