Вернувшись со службы, адмирал Берсенев сразу заметил, что жена не в духе. Пройдя в зал, он обнял накрывавшую на стол Любаню:
– Что-то случилось?
– Случилось. – Любаня вывернулась из объятий, подошла к журнальному столику, взяла какой-то журнал и протянула Вадиму. – Читай!
Адмирал взглянул на солидную обложку.
– Ты же знаешь, я в английском не силён, – сказал он смущённо.
– А я так вообще ни в зуб ногой! – сверкнула глазами Любаня. – Там листок с переводом, он же – закладка.
В переведённой статье говорилось о том, что известный голливудский актёр был неоднократно замечен в обществе дочери адмирала Болдуина.
– Это что, наша Нора? – спросил адмирал.
– Нора, Нора, – кивнула Любаня. – Блудь такая!
– Стоп! Откуда журнал?
– Из Москвы. Наташа со спецпочтой прислала. Здесь такой не достать.
– Хорошо, что не достать, – обрадовался адмирал. – Поступим так. Пока с той стороны не поступит официального объяснения – этой статьи мы не видели! И никому ни гугу, особенно Кириллу!
– Но…
– Это приказ!
– Слушаюсь, мой адмирал…
Адмирал Болдуин любовался дочерью. Нора в бешенстве очень походила на покойную мать, когда та пребывала в том же состоянии.
– Нет, ты представляешь, этот плейбой пытался затащить меня в постель!
– А мне казалось, что между вами…
– Что? – перебила отца Нора. – Тебе казалось? А дядя Джон так просто был уверен, мне этот слизняк признался, когда я схватила его за… неважно. Давай-ка, папуля, колись, что за заговор вы тут устроили с дядей Джоном!
– …Как видишь, дочка, всё очень серьёзно.
Этой фразой адмирал закончил рассказ. Нора сидела, обхватив голову руками. Потом вскочила:
– Но это полный бред! И я не собираюсь потакать извращённым желаниям маразматиков с Капитолийского холма, пусть один из них и приходится мне дядей. Папа, или ты мне поможешь, или я…
– Товарищ адмирал, прибыл спецборт из Сан-Франциско.
– И что? – посмотрел на дежурного офицера Берсенев.
– И вот…
Офицер отступил в сторону, и перед Берсеневым предстала молодая женщина, которая с сильным акцентом произнесла:
– Я Нора.
На свадьбе не было гостей со стороны невесты. Не было даже поздравлений. Один адмирал Болдуин прислал телеграмму. Выходка Норы не стоила ему погон, его даже не уволили со службы, но о дальнейшей карьере посоветовали не думать.
Гости интересовались, откуда невеста знает русский язык? Любаня объясняла, что та с помолвки стала учить родной язык жениха.
База крейсерских подводных лодок
Улучив момент, когда они остались в комнате одни, Кирилл спросил у Любани:
– Мама, ты зачем приехала?
– Как это зачем? – изобразила непонимание Любаня. – Вас повидать. Тебя с повышением в звании и высокой наградой поздравить. Я ведь теперь с отцом в Хабаровске, а тут подвернулась сюда оказия, вот и решила воспользоваться. Зря? Ты не рад?
– Ну, конечно, рад, – Кирилл обнял мать. – Только я не об этом спросил, и ты это прекрасно поняла. Впрочем, не хочешь говорить – не говори, потом всё само выясниться.
Ещё в окно заметив, какой походкой Кирилл приближается к дому, Любаня поняла: приказ пришёл, и приготовилась к тому, что разговор с сыном предстоит нелёгкий.
Когда Кирилл вошёл в комнату, Любаня встретила его с самым беззаботным видом. Кирилл достал из внутреннего кармана кителя бумагу, развернул и положил на стол.
– Что это?
Любаня заглянула в бумагу. Да, тот самый приказ. Дальше играть в непонимание не имело смысла.
– Нора! – позвала Любаня невестку, и когда та вошла в комнату, сказала: – Вот список необходимых покупок, ты не сходишь в магазин?
Нора посмотрела на свекровь, перевела взгляд на мужа, молча кивнула, собралась и вышла из квартиры.
– А теперь, сын, присядь и слушай!
Кирилл повиновался, но упрямое выражение так и не сошло с лица. «Господи, какие они в этом возрасте предсказуемые», – подумала Любаня, присаживаясь на стул напротив сына.
– Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, – начала Любаня. – Дескать, твой перевод в Москву произошёл не естественным путём, а был организован некой могущественной рукой, так? Ещё ты думаешь, что твои товарищи могут этого не принять, и будут с осуждением смотреть тебе вслед. Насчёт перевода ты прав. Его организовала действительно могущественная рука, и не одна. Но ведь помогла она не сопливому лейтенанту, которого испугали трудности службы в отдалённом гарнизоне, а морскому волку, капитану 1 ранга, Герою Союза, или всё это ты не заработал сам, своим потом и кровью? Да, тебе предложили адмиральскую должность в ГКО, но не обольщайся – на вырост. Не будешь соответствовать – вылетишь, это я тебе ответственно заявляю, от имени тех самых «рук». Что до друзей, то они поймут, если друзья настоящие. Об иных и жалеть не стоит. Но и это ещё не всё, сын. Открою тебе самый главный секрет твоего перевода в Москву – это Нора. Пойми, ей не место в этой глуши. Погоди возражать, послушай. Твоя мать много сделала для того, чтобы жёны офицеров в самых отдалённых гарнизонах не чувствовали себя оторванными от жизни, и нам многое удалось. Но Нора, она пришла из другого мира, и в этой почве не приживётся, зачахнет, или, если всё-таки приживётся, то обабится. Так что, если тебе от этого станет легче, можешь считать, что в Москву переводят не тебя, а Нору, а тебе просто подобрали место рядом с женой.
19-август-44
Москва
Заседание Ставки Верховного Главнокомандования проходило в максимально узком кругу.
– …Итак, – перешёл к заключительной части выступления Верховный главнокомандующий, президент СССР Александрович, – прогнозы на сроки окончания войны с Японией пока не оправдываются. Японский военно-морской флот фактически разгромлен. Войска, находящиеся вне Японских островов, также обречены на поражение. Мы свою часть задачи выполнили. Квантунскую армию разгромили, с Курил и Сахалина японцев выбили. Однако Токио не спешит выбрасывать белый флаг. Почему?
– Им выставлены слишком жёсткие условия: безоговорочная капитуляция, – сказал заместитель Верховного главнокомандующего, председатель ГКО маршал Сталин.
– Ты прекрасно знаешь, Иосиф, что они сами в этом виноваты, когда ранее отвергли более мягкий вариант, который, кстати, спас от такой участи Германию, – напомнил Александрович.
– Знаю, – согласился Сталин. – Но ты просил назвать причину – я её и назвал.
Александрович посмотрел на ещё одного заместителя, генерал-квартирмейстера Ставки маршала Абрамова, но тот лишь отрицательно покачал головой.
– Что ж, – сказал Александрович, – будем считать твой жест согласием с мнением Иосифа. В таком случае я тоже к нему присоединяюсь. Итак, причину мы нашли. Второй вопрос: что делать?
– А что предлагают американцы? – спросил Сталин. – Утром ты имел разговор с их послом, а затем срочно созвал это совещание.
– Ничего-то от вас не скроешь, – улыбнулся Александрович. – Ладно. Американцы предлагают начать бомбардировку Японии атомными бомбами, и продолжать это делать до тех пор, пока те не капитулируют.
Сталин и Абрамов переглянулись. Не так давно Сталин побывал в США на первом испытании атомной бомбы, и теперь гораздо больше доверял словам Абрамова об опасности применения этого страшного оружия. Но Александрович видел только фильм об испытаниях и до сих пор не был посвящён в тайну попаданцев. Его последующая речь заставила Абрамова вздрогнуть.
– Я могу понять американцев, – сказал президент. – После тех потерь, которые они понесли при взятии Окинавы, у них пропало всякое желание воевать с японцами на их территории. Тем более что самураи грозятся превратить каждый шаг, сделанный оккупантами по их земле, в кромешный ад. Они надеются устрашить этим коалицию и выторговать для себя почётный мир. А о том, что они ищут мира, говорит хотя бы тот факт, что в Москве сейчас находится их делегация во главе с японским принцем. И хотя мы и приняли эту делегацию, дав гарантии личной безопасности для её членов, но всё это на уровне так называемой народной дипломатии, неофициальном. И скажу вам честно. Я склонен скорее принять предложение американцев, чем встретиться с японцами.