– И что, весь наш флот не в силах одолеть этот, пусть и самый мощный, но единственный линкор? – удивился Абрамов.

– Флот раздроблен, – пояснил Берсенев. – Большая часть кораблей, включая оба наших линкора, находятся на пути к нашим берегам, чтобы забрать остаток десанта. У берегов Кореи остались два тяжёлых авианосца, авиация которых поддерживает десант, и группа кораблей прикрытия во главе с тяжёлым крейсером «Варяг».

– А почему так мало кораблей сталось в прикрытии? – спросил Абрамов.

– Честно говоря, слегка подстраховались, – признался Берсенев. – Всё-таки на десантных судах, в общей сложности, будет находиться порядка десяти тысяч морпехов.

– Какие есть варианты?

– Можно повернуть часть кораблей из состава основных сил, – ответил Берсенев, – но ещё не факт, что они успеют к началу сражения. Даже, скорее всего, не успеют! Можно переоснастить палубные самолёты на авианосцах противокорабельными торпедами и атаковать «Ямато» с воздуха. – Берсенев помял подбородок. – Вариант, конечно, но при этом мы наверняка потеряем несколько самолётов и – что ещё хуже – оставим десант без поддержки с воздуха. Если японцы сумеют собрать достаточно сил, а такая возможность у них есть, и атакуют наш десант, то вполне могут иметь успех.

– Хорошо, – кивнул Абрамов, – а если обойтись без авианосцев?

– Без авианосцев? – переспросил Берсенев. – Сейчас прикинем… Вступать в артиллерийскую дуэль с «Ямато» не вариант. Остаются крылатые ракеты, которые поражают цель на большем расстоянии, чем главный калибр линкора. На «Варяге» таких ракет шесть. Да, маловато… Стоп! Дежурный, срочно свяжитесь со штабом Тихоокеанского флота, и уточните, оснащены ли для этого похода крылатыми ракетами крейсерские подводные лодки!

Те шесть минут, что ждали ответа из Владивостока, в зале царило напряжённое молчание. Наконец ответ пришёл.

– Что? – уточнил Берсенев, Один дивизион? Это значит: девять штук. Должно хватить! Если и не потопят, то повредить должны основательно. Радио на «Варяг» и копию в штаб флота!

Командир отряда кораблей вице-адмирал Согайдачный, спросил, обращаясь к командиру «Варяга».

– Волнуешься?

Тот кивнул:

– Волнуюсь, товарищ вице-адмирал. Всё-таки первые боевые стрельбы крылатыми ракетами!

– Да, это тебе не в мишенях дырки ковырять, – согласился Согайдачный. – Ну, будем надеяться, что из пятнадцати ракет штук пять да попадут, может, супостату и хватит. Помни про манёвр: ни ты, ни эсминцы не должны попасть под главный калибр «Ямато»!

– Помню, – поёжился кап-раз.

К чести японского командующего, когда в сторону линкора полетели крылатые ракеты, он разобрался в обстановке довольно быстро. «Ямато» устремился к «Варягу», пытаясь сократить расстояние до убойного, а крейсер и эсминцы сопровождения кинулись к подводным лодкам, которые вели стрельбу ракетами в надводном положении.

То ли из-за того, что приходилось постоянно маневрировать, то ли просто с непривычки, но кроме первого удачного выстрела, когда ракета попала в цель, вызвав на «Ямато» пожар, все последующие выпущенные с «Варяга» ракеты летели мимо цели. Не лучше обстояли дела и у подводников. Стрелять по одиночной, хотя и довольно крупной цели, которая к тому же постоянно маневрировала, оказалось много сложнее, чем атаковать сбившиеся в кучу в бухтах корабли. Но вот одна из ракет разорвалась где-то в районе кормы «Ямато» и линкор сразу потерял и в скорости, и в манёвренности, видимо, один из гребных винтов получил повреждение.

Японский адмирал с мостика линкора мрачно наблюдал за происходящим на море. О крылатых ракетах он и раньше слышал от других японских командиров, которые сталкивались с этим оружием в сражениях с американским флотом. Они отзывались о нём довольно пренебрежительно, как о грозном, но очень уж неточном оружии. Атака русскими баз на Хоккайдо показала: там, где точность имеет второстепенное значение, крылатые ракеты могут нанести непоправимый урон. «Ямато» с уроном, можно сказать, повезло. Несмотря на то, что эти бестии летели к линкору со всех сторон, непосредственно в корабль попали только три ракеты, остальные разорвались за бортом. Правда, с десяток настолько близко, что могучий корабль всякий раз вздрагивал, а вырванная взрывом из тела океана солёная вода обрушивалась на палубу и надстройки. Ударная волна оставила последствия – в некоторых местах засочились швы. Но реальный урон принесло попадание ракеты в корму, и как итог: рваная дыра выше ватерлинии и серьёзное повреждение одного из гребных валов, что привело к потере хода и манёвренности. Ещё одна ракета повредила поворотный механизм одной из носовых орудийных башен. Эту неисправность пытались сейчас устранить, а вот ремонт гребного вала требовал докования. Уничтожение камбуза ещё одной ракетой на этом фоне казалось сущим пустяком, хотя команда до конца похода лишилась горячей пищи.

Адмирал посмотрел на жмущиеся к линкору эсминцы. В строю их осталось четыре, остальные пошли на дно, как и крейсер. Потери русских можно только предполагать. Со слов командиров эсминцев, на дно Японского моря легли не менее трёх вражеских миноносцев и точно одна подводная лодка. Они также клялись, что и остальные подводные и надводные корабли русских получили повреждения. Пусть так. Пусть даже все оставшиеся на плаву корабли противника не могут продолжать бой. Но карманный линкор-то целёхонек! Вон он маячит на горизонте, прикрывая путь к корейскому берегу. А за ним, где-то дальше, есть ещё два авианосца, и возле них наверняка несколько эсминцев. Если был бы хотя бы призрачный шанс дойти до цели и выполнить задание, адмирал, не задумываясь, его использовал. Но шанса не было, и командующий отдал приказ идти на базу.

Капитан 2 ранга Берсенев с мостика «Уссурийского тигра» следил за манёврами «Ямато». Когда линкор стал ложиться на обратный курс, над водами Японского моря прогремело дружное «Ура!».

– Победа, командир! – ликовал первый помощник.

– Победа, – согласился Берсенев, – а не жалко, старпом, отпускать такой приз?

Помощник посмотрел на начальство: не шутит? Командир смотрел на него с задорным вызовом.

– Жалко, товарищ командир, но…

– А вот это «но» давай мы с тобой скоренько просчитаем, – перебил старпома Берсенев. – Что у японцев? Один повреждённый линкор и четыре полудохлых эсминца. Что у нас, если исключить «Варяг»? Из оставшихся на плаву эсминцев к бою не пригоден ни один – как ни печально, но это факт! Из лодок первого дивизиона в порядке только наш «Тигр», две остальные лодки могут воевать только в надводном положении, потому для атаки на «Ямато» не подходят. Лодки второго дивизиона в порядке, кроме «КР-10»…

Лицо старпома помрачнело. На погибшей лодке служил его близкий друг. Это случилось в самом начале боя. Один из вражеских эсминцев удачно отбомбился глубинными бомбами, и «КР-10» получила серьёзные повреждения. Командир приказал срочно всплывать. Но по трагической случайности всплывающая лодка оказалась прямо на пути японского крейсера, который отворачивать не стал и буквально перепилил лодку пополам.

– …А вот как у них с боезапасом – это мы сейчас выясним, – продолжал прикидывать шансы Берсенев. – «КР-3» и «КР-12» срочно на связь!

Пока Берсенев ждёт ответа, я коротко отвечу на вопрос: а чего это он так раскомандовался, будучи всего лишь командиром первого дивизиона? А дело случая, на войне не такого уж и редкого. Когда поблизости от «Тигра» разорвался снаряд, выпущенный японским крейсером ровно за минуту до того, как ему самому получить в борт две торпеды, лодку сильно качнуло, и командир отряда кораблей при падении получил травму головы. Пришлось капитану 1 ранга отправиться в лазарет, а командование отрядом сдать Берсеневу. Теперь он на этом отдельном участке моря был главным морским начальником.

– По три торпеды на брата… – задумчиво произнёс Берсенев. – Как сговорились, а, старпом?