— Нил Джек, вы ожидаете у грузового отсека. Как только Касад закончит с лабораторией, присоединяйтесь к нему.

— Я лучше работаю один, — пробасил техник. — Ни к чему болтаться у меня за спиной.

— На корабле небезопасно.

— Послушайте, если вам нужен результат, то не надо ставить возле меня няньку с большой пушкой. Мы уже выяснили: других выживших нет, движения нет. А от мертвецов я как‑нибудь отобьюсь.

— Ну, как знаете… — подумав, сказал Сконев. — И главное… это относится ко всем! Никто, пока находится на этом корабле, не снимает шлем. Отдыхать и принимать пищу строго на «Сером Кардинале». Вопросы?

Вопросов не было.

— Тогда за работу.

Медицинскую лабораторию разместили в общей каюте экипажа. Здесь стояли три двухъярусные кровати, на две из которых уложили все еще неподвижных пилотов. Их самочувствие нисколько не изменилось.

Лаборатория состояла из нескольких блоков, работающих независимо друг от друга. Каждый блок имел автономную батарею питания и множество датчиков. Данные с датчиков поступали сначала в соответствующий блок, а потом, претерпев предварительную обработку, передавались на единый компьютер. Вся основная работа шла через него.

Эль'я Фэррол потратила несколько часов, чтобы вывести полную картину состояния пилотов. За исключением необъяснимого закрепощения лицевых мышц и бледности, практически никаких отклонений. Практически… Анализ крови выявил ненормальное, очень низкое, содержание гемоглобина в эритроцитах, а также незначительное повышение уровня лейкоцитов. Если первый показатель вполне мог указывать на сильное переутомление или даже истощение организма, то второй – на наличие скрытого воспалительного процесса. Тем не менее, жизненные показатели обоих пилотов оставались неизменны.

Девушка попыталась прикрыть им глаза, но веки, словно резиновые заняли первоначально положение. Что бы она ни делала, в какую бы часть комнаты ни отошла – всюду ее преследовали испуганные взгляды пилотов. От затаившегося в их глубине кошмара по спине Эль'и бежали мурашки. Никогда в жизни она не видела такого ужаса. И от этого становилось еще страшнее. Испуг пилотов невольно передавался ей самой. Девушка не могла отделаться от мысли, что стоит ей всмотреться в их глаза – и таящийся в них зверь выскочит, поглоти ее. Эль'я гнала прочь гнетущие мысли, но все равно ощущала себя словно в какой‑то древней холодной пещере. Отвернись – и тела поднимутся, подвластные заклинанию воскрешения. Жестокие, голодные, не знающие пощады.

Они казались резиновыми куклами. Большое везение, что не началось омертвение конечностей. При столь низком давлении крови это более чем вероятно.

Небольшой отдушиной стало обследование Сконева и Яна Богдановича. Фэррол сравнила полученные данные с данными, хранящимися в бортовом компьютере «Серого Кардинала», и пришла к выводу: за исключением незначительных изменений они абсолютно идентичны. Если люди действительно подхватили какой‑то вирус, то пока он никак не проявлял себя.

К тому времени как девушка добралась до образцов тканей найденных в грузовом отсеке тел, она еле стояла на ногах. Накопленное за день напряжение давало о себе знать. Глаза болели, шею невыносимо ломило. Тем не менее, Эль'я заставила себя взглянуть на образцы. Ничего нового она не узнала.

Этих несчастных что‑то разорвало. Что‑то такое, что не оставило никаких следов. Кроме того неясным оставалась необычная, очень быстрая, скорость разложения тканей. Трупы выглядели так, словно пролежали здесь не одну неделю. Чертовщина какая‑то. Но на имеющихся мощностях провести более глубокий анализ просто нельзя.

Благодаря усилиям аллари и Яна Богдановича, удалось определить, сколько же в злосчастном грузовом отсеке осталось лежать людей. Семеро. Все одеты в стандартную, темно–голубую форму с черными вставками, все превращены в кровавое месиво.

Рабочий день затянулся далеко за полночь по бортовому времени «Серого Кардинала». В конце концов, Сконев волевым решением остановил работы и отослал команду на свой корабль. Несмотря на странность расследуемой ситуации, люди нуждались в отдыхе. Десантники ни в какую не желали оставлять капитана без охраны, но Константин был непреклонен: шесть часов сна для всех. Ситуация разрешилась, когда Сконев согласился взять пистолет–пулемет Нила Джека. Кроме того на командном мостике «Серого Кардинала» дежурный оставался при любых обстоятельствах. Именно он, заметив изменения в состоянии исследуемого судна, должен был поднять всех на ноги.

Хеели Де Хан также осталась на «Сером Кардинале» – в принадлежащей Сконеву каюте. Возвращаться на собственную орбитальную базу не пожелала.

Сейчас Константин с закрытыми глазами лежал на кровати. Он сам расположился по соседству с каютой экипажа – в апартаментах, отведенных для пассажиров. Здесь заметно удобнее: две отдельные кровати, необычной формы изогнутые кресла со встроенными электронными планшетами, мягкий прорезиненный пол, легкие занавески над имитирующим окно монитором. На экран монитора проецировалось изображение алого, затухающего заката. Почти настоящая комната настоящего домика где‑нибудь на обитаемой планете.

Но не из‑за удобства Сконев выбрал эту каюту. Он не мог заставить себя находиться рядом с пилотами. Даже немного привыкнув к испуганному выражению их лиц, он все равно не заснул бы рядом.

Правда, заснуть он не мог и здесь.

— Вы слышали легенду о «Летучем Голландце»? — спросил Ян Богданович. Он сидел на соседней кровати.

— Нет, — сухо ответил Сконев.

— Все, что происходит на этом корабле, очень напоминает эту старую, но все еще живущую в памяти людей историю.

— Что за история? — спросил Сконев. Раз уж не удается уснуть, почему не послушать сказку?

— Это случилось давно. Настолько, что точной даты не найти ни в одном источнике. В те времена люди только начинали познавать свой дом – планету. Кораблями они называли те суда, которые плавали по воде. Времена открытий… новых колоний… Так вот, легенда гласит, будто один капитан возвращался из дальнего плавания и вез на борту молодую пару. Девушка ему понравилась. Он убил ее избранника, а ей предложил стать его женой. Девушка не только отказала, но и выбросилась за борт. А вскоре корабль попал в сильный шторм.

Сконев скривился. Начало ему не понравилось – банально и избито.

— Среди матросов начало расти недовольство, — продолжал Ян Богданович. — Кто‑то из команды предложил переждать непогоду в ближайшей бухте, но капитан застрелил и его, и еще нескольких недовольных, а потом поклялся, что никто из команды не сойдёт на берег до тех пор, пока они не доберутся до конечного пункта назначения. Даже если на это уйдёт вечность. Этими словами капитан навлек на корабль проклятие. С тех пор и он, и команда обрели бессмертие. Они бороздят океан, но не способны сойти на берег. Когда «Летучий голландец» встречается с другим судном, его команда пытается передать послание для своих близких.

Сконев хотел смолчать и перевернуться на бок, чтобы старик больше его не доставал, однако что‑то в услышанных словах заставило задуматься. Что‑то подняло со дна сознания мысль и теперь гнало ее к поверхности.

— Пытаются передать послание? — Константин открыл глаза. — Знаете, а ведь пилоты действительно что‑то пытаются сказать…

— Вам тоже так показалось?

— Да, — Сконев сел на кровати. — Глупо, конечно, так думать. Я не мог понять, что упустил в их взгляде. Теперь, после вашей сказки, кажется, понял.

— Видите ли, все повторяется. Как по спирали. То, что было когда‑то, снова возникнет на новом витке развития истории. В несколько иной форме, адекватно своему времени, но обязательно возникнет. Вы только представьте себе, — астробиолог подался вперед, — еще никому не удавалось ступить на борт «Летучего Голландца», а нам удалось! Никому из живых! Вокруг нас, в этих стенах, в этой мебели, даже в воздухе, могут таиться целые пласты истории. Надо только увидеть их, почувствовать. Годы, десятилетия, века… спрессованные в сантиметры бортовой обшивки. Сколько перенесли эти несчастные, тысячу лет бороздящие сначала воды океана, а теперь бездну космоса? Что они могут сказать нам? Какие тайны открыть?