– Хорошего дня, дорогая, – пожелала та в ответ, начав убирать со стола.

– И тебе тётя. Прости, что не помогаю.

– Да ладно, не беда, беги уже по своим делам.

– Хорошо, – и Роуз пошла на выход, не забыв прихватить нарисованную тётушкой схему проезда к больнице, засунув сложенную вчетверо бумажку в карман.

Накинув куртку и надев тёплые ботинки, Розамунда вышла из дома. На улице с ночи ничего не изменилось – было гадко и сыро, на земле вместо снега, сплошная слизкая слякоть, а небо затянуто свинцовой пеленой. Промозглый ветер так и норовил забраться под одежду и выгнать всё тепло.

Спустившись со ступеней и аккуратно ступая по скользкому месиву из снега и грязи, зная, что упасть ей ничего, не стоит, девушка добралась до гаража. Двери были открыты, и место машины Джона уже пустовало – дядя успел уехать, пока они с тётей разговаривали, но её старичок – «Форд», терпеливо дожидался Розамунду. Улыбнувшись как другу, девушка нежно провела по гладкому боку рукой и, открыв дверь, устроилась на водительском сидении.

Мотор рыкнул и негромко заурчал, стоило ей повернуть ключ в замке зажигания, а ручка коробки передач удобно легла в руку и Роуз малым ходом выехала и гаража, и дальше, за калитку, не останавливаться, что бы закрыть ворота. Тётя потом сама закроет.

Въехав в город, девушка выудила из кармана сложенную импровизированную карту, следуя которой необходимо было повернуть на следующем перекрестке – что девушка и сделала. Тётя всё прекрасно нарисовала и обозначила, поэтому Розамунда довольно быстро отыскала необходимое ей место – центральную больницу Скофхэгэна: пятиэтажное белое здание, состоящие из двух близко стоящих друг к другу корпусов. Заприметив рядом просторную стоянку, на которой стояло всего пять машин, девушка без стеснения заняла одно из самых близкорасположенных к входу мест, решив, что грех не воспользоваться представившимся шансом.

Розамунда вылезла из машины и, захлопнув дверь, направилась к центральному входу в клинику. А войдя, резко затормозила…буквально врезавшись в плотную стену из нагромождения запахов. Целое марево, они буквально сбивали с ног своей насыщенностью. Так что Роуз повело…И пусть она была под защитой ауры стаи, которая усыпляла, умиротворяя внутреннего зверя, но чувствительное обоняние никуда не делось. Горьким запах лекарств, лимонно-сладкий – антисептика, которым протирали полы и обрабатывали инструменты, кислый – пота и мочи, мятный кондиционер для больничного белья и знакомый, терпкий запах с металлическим послевкусием на языке – запах крови. Розамунда даже могла с уверенностью сказать, где находится операционная, – по коридору и на право, оттуда, словно шлейф струился в воздухе аромат крови.

Больница однозначно, не лучшее место для оборотня.

Немножко постояв, переждав нахлынувшее головокружение, сглотнув, вставший в горле комок, девушка заставила себя идти вперёд, переставляя ноги по скользкому кафелю пола, стараясь отвлечься. Но уже один вид белых стен и знание, что за каждой дверью, возможно, кто-то в этот самый миг, борется за свою жизнь или страдает, вгоняли в депрессивное состояние. Сама атмосфера была подавляющей, если отбросить отвратительные запахи, к которым её обоняние просто отказывалось «принюхиваться». И как можно в таком месте работать оборотню?

Час был достаточно ранний, но по коридорам уже куда-то спешили врачи и медсёстры, с планшетами медкарт в руках, в белых накрахмаленных халатах поверх бледно-голубой униформы.

Розамунда направилась к стойке ресепшена, за которой сидела медсестра.

– Извините, мне бы хотелось узнать…- обратилась Роуз к медсестре.

– Здравствуйте, – тут же отозвалась медсестра, отрываясь от монитора компьютера. – Чем могу помочь?

– К вам несколько дней назад поступила после автомобильной аварии молодая девушка – Саманта Джинкс.

– Одну минутку, – попросила с улыбкой та, вновь уткнувшись взглядом в монитор, стала что-то ловко набирать на клавиатуре. Пальцы так и порхали по кнопкам.

– Да, действительно, к нам недавно привезли девушку, в очень тяжёлом состоянии, – подтвердила она буквально через мгновение. – Сейчас она в реанимации. Вы родственница мисс Джинкс?

– Нет, я её подруга.

– К сожалению, пока Ваша подруга находится в реанимации проведать её нет возможности, – с сочувствующей улыбкой ответила медсестра.

– Да, я понимаю. Тогда мне хотелось бы переговорить с врачом, который наблюдает за состоянием Саманты. Это возможно?

В этот момент к посту подошёл мужчина представительной наружности, с ранней сединой в некогда смоляных волосах и очках в золотистой оправе, съехавших сейчас ему на кончик носа. На взгляд ему можно было дать, чуть больше сорока лет. Мужчина был в халате и униформе больницы. Судя по всему врач. Шлёпнув на конторку, целую стопку папок, жестом, отработанным до автоматизма поправил очки и всё так же, не подымая глаз, стал их перебирать, что-то бормоча себе под нос, и недовольно хмурится.

– Доброе утро доктор Морисон.

– Привет Мисси. Элисон уже пришла? Нужно уже что-то решать по поводу мисисс Райли из 106. Она снова жаловалась на режущую боль в области сердца, а я не могу найти её узи сердца. Куда всё делось?

– Да, доктор Грейсон на месте, – улыбнулась медсестра. Может, стоит у неё спросить насчёт документов?

– Угу. Хорошо, – по-прежнему не отрываясь от просмотра документов, сдержано кивнул мужчина.

– Доктор Морисон.

– Что такое Мисси?

– Вас спрашивали.

– Кто? – наконец поднял глаза на медсестру, тот.

Роуз до этого тихонько стояла рядом, ожидая, когда на неё обратят внимание. Она уже поняла, что перед ней тот, кто ей нужен. Зверь внутри неё тянулся к сородичу, приветствуя другого оборотня. Да и его запах был ей…знакомым, хотя до сего момента они ни разу не встречались. Впрочем, это не удивительно. Все члены стаи имели, чем-то схожие запахи.

– Вот эта мисс, – указала на неё медсестра.

Мужчина обратил на неё взгляд. Лицо тут же приняло серьёзное выражение. Он понял кто перед ним.

– Доброе утро доктор Морисон, – поздоровалась Розамунда.

– Доброе утро мисс Сент-Джеймс. Я так полагаю, Вы по поводу мисс Джинкс.

– Да.

– Следуйте, пожалуйста, за мной, – доктор собрал свои папки и зашагал вперёд по коридору.

Роуз коротко бросила «спасибо» медсестре, с любопытством провожавшую взглядом их с доктором и поспешила за мужчиной.

– Мисс Джинкс по личной просьбе мистера Принстона находится закрытом реанимационном боксе, – коротко пояснил Морисон, когда они с Роуз пройдя по коридору, начали подниматься по лестнице на второй этаж.

– Как она?

– Уже стабильно. Регенерация хорошая. Организм на удивление положительно принял ген оборотня, подключая его в работу над восстановлением поврежденных тканей. Ни лихорадки, ни судорог не наблюдалось. Раны постепенно затягиваются, по мере того, как организм девушки перестраивается.

– Она приходила в себя?

– Несколько раз, но буквально сразу, же снова теряла сознание. Однако до полного прояснения сознания ещё далеко. Вы должны понимать мисс Сент-Джеймс…

– Роуз, – поправила его девушка.

– Вы должны понимать, Роуз,- тут же послушно исправился доктор. – Все силы организма Саманты сейчас задействованы, что бы адаптироваться под новую сущность. На её развитие и заживление нанесённых травм, а это – очень трудоёмкий и сложный процесс. Всё зависит только от сил мисс Джинкс.

– Неужели мы не можем ей как-то помочь? – с надеждой посмотрела на доктора девушка.

– Лёгкое снотворное с успокоительным, что бы девушка спала, так как во сне процессы трансформации происходят легче. Комплекс витаминов для поддержания иммунитета внутривенно и в остальное время мы можем – только ждать, – в голосе Морисона было явное недовольство. Собственная беспомощность и невозможность как-то изменить ситуацию в лучшую сторону, раздражала этого человека, который посвятил свою жизнь спасению жизни других, облегчению страданий людей, лечению недугов. И даже понимание того, что в данной ситуации от них ничего не зависит, не преуменьшала его недовольство собой.