— К судьбе этого Марселя Сорбона? Это интересно. Что же дальше?

— Мушкетер объявил, что означенный Марсель находится в Баньо, в Тулоне, что он заточен туда по приказу герцога, который, якобы, имеет основания ненавидеть своего родного племянника.

— И что же?

— Тогда маркиза приказала мушкетеру скакать в Тулон, разыскать этого Марселя Сорбона и, убедившись, что он пребывает в добром здравии, немедленно доложить ей. Приказ об этом за ее подписью был ему вручен в канцелярии. Но от денег, отпущенных ему, он почему‑то отказался.

— Я слышал, что он состоятельный человек. И когда же он отправился в Тулон?

— Как видно, вчера же.

— А других секретных приказаний маркиза ему не давала?

— Насколько мне известно — нет. Только убедиться, жив ли племянник герцога. Похоже, маркизе очень важно знать это.

— Прекрасно, Бертран, прекрасно. Я очень доволен вами. И для того, чтобы вы лишний раз убедились в моем расположении и в том, что ваши услуги будут всегда щедро вознаграждаться, возьмите этот кошелек. В нем двадцать золотых.

— О, виконт! Ваша щедрость превосходит все мыслимые пределы, — просиял доносчик и, схватив руку своего благодетеля, облобызал ее. Только жадность побудила его изменить своей благодетельнице и госпоже. Партия герцога могла быть довольна — у нее появились глаза и уши в покоях маркизы. А это стоило любых денег.

Оставшись один, виконт де Марильяк довольно потер руки и, накинув старый плащ, надвинув на лицо капюшон, тотчас отправился во дворец герцога де Бофора.

Герцог был у себя и немедленно принял виконта.

— Я в нетерпении, Марильяк! Нашли вы, наконец, любовника маркизы? Вы понимаете, о ком я веду речь? — И герцог в ожидании ответа впился глазами в виконта.

— Увы, ваша светлость, я должен огорчить вас. Ни в одном из трактиров Нарцисс пока что не обнаружен. Но зато у меня есть для вас не менее интересное сообщение.

— Что же? Что может быть интересней и важней поиска любовника маркизы?

— Оно, увы, должно вас огорчить. Этот Тургонель, на которого вы возложили секретную миссию и которого вдобавок вы приказали произвести в лейтенанты, подвел вас, обманул.

Герцог переменился в лице.

— О чем вы говорите, виконт?

— Тургонель донес вам, что незаконнорожденный Марсель Сорбон мертв, не так ли? А он жив–живехонек. И не его закололи по дороге в Баньо, как было уговорено, а другого каторжника.

— О, тысяча чертей! — выругался герцог. Лицо его потемнело. — Неужели он посмел столь нагло обмануть меня?!

— Увы, ваша светлость. Марсель Сорбон, как я сказал, находится в Баньо. Более того. Маркиза приказала освободить того мушкетера, которого вы велели заточить в Бастилию, и послала его проведать Марселя. Сейчас он скачет в Тулон с этим секретным поручением.

Герцог помрачнел.

— Итак, маркиза объявила мне открытую войну, — произнес он наконец. — Что ж, я принимаю вызов. Ничтожная Жанетта Пуассон против герцога де Бофора. Жалкая выскочка, завоевавшая свое положение в постели монарха, против представителя древнейшего рода Франции.

— Бертран уверял, что подслушал, как мушкетер клялся, что Марсель жив. Она снабдила его всеми бумагами…

— Вот что, виконт. Нам нельзя медлить. Скачите немедля в Тулон. Вы должны опередить этого мушкетера, установить истину и тотчас сообщить мне. Признаться, я не очень‑то верю в утверждения этого мушкетера. Он мог ошибиться…

— Он не мог ошибиться, — довольно невежливо перебил его виконт. — Этот Делаборд — закадычный друг вашего пле… этого незаконнорожденного, — поспешно поправился виконт. Он знал, что герцог не желает, чтобы Марселя Сорбона именовали его племянником.

— Так это или нет, но ваша задача — опередить мушкетера. Ублюдок ни в коем случае не должен достаться маркизе, слышите вы?

— Боюсь, ваша светлость, что мне не удастся опередить мушкетера.

— Вам должно это удаться, — с нажимом произнес герцог. — Более того, если этот Делаборд станет вам помехой, отправьте его на тот свет без колебаний. Шпага ли, пистолет ли послужат для этого — неважно. В любом случае Марсель Сорбон не должен достаться маркизе. Лучше всего, если он вообще перестанет существовать, ибо как предмет вожделений маркизы может нанести нам непоправимый вред. Вы поняли, меня, виконт?

— Вполне понял, ваша светлость.

— Всецело полагаюсь на вашу преданность и на вашу распорядительность. С этой минуты вы мой особый посланец, наделенный особыми полномочиями. Отправляйтесь же!

Спустя несколько часов экипаж, запряженный четверкой лошадей, катил в Тулон. Виконт де Марильяк отправился исполнять особую миссию герцога Бофора.

XXXVII. КАТАСТРОФА

В узком каменном мешке, наполненном вонючими испарениями, Жером и Марсель нетерпеливо ожидали наступления ночи. Спать удавалось с трудом — они были скованы попарно, как было принято в каторжной тюрьме.

В эту ночь решено было совершить побег. Жерому удалось известить об этом Фернанду. Все приметы предвещали непогоду — с утра задул северный ветер, небо заволокло густыми тучами, море бушевало почти так же, как в ночь их несостоявшегося побега.

Нечего и говорить, что Марсель, узнав о плане Жерома, с радостью присоединился к нему. И не только потому, что они были скованы одной цепью. Оба были одной породы — отважных и свободолюбивых людей, оба ненавидели несправедливость, жертвой которой стали.

— Слышишь, как храпит Доминик. Аж сюда доносится, будто наш надзиратель не за стеной, а совсем рядом, — прислушался Марсель.

— Вот и славно! — усмехнулся Жером. — Стало быть, он нам не помешает. Хоть он и добрый малый, но служба обязывает.

— Пока что нам надо попытаться освободить ноги от кандалов, — заметил Марсель.

— Ну, знаешь, если сделать усилие, то можно избавиться. Ведь они довольно свободно болтаются на ногах. Получим ссадины, но — ничего не поделаешь.

— Да, придется, — вздохнул Марсель. — Их, видно, заказывали по мерке ног свободных упитанных людей…

— На наше счастье, — подхватил Жером. — Лишь бы только Фернанда вовремя зажгла костер да поддерживала его все то время, которое нам понадобится для бегства.

— Судя по тому, что ты о ней рассказывал, она не подведет.

— Да, она у меня молодец, — согласился Жером.

— Нам бы только выбраться наружу из этого каменного мешка, а уж там мы будем в безопасности…

— Ты так уверенно говоришь об этом, словно знаешь какое‑то средство, — удивился Жером.

— Я и в самом деле знаю его, но только пока что говорить о нем преждевременно.

Наступила ночь. Она была, на их счастье, шумной — на разные голоса завывал ветер, грохотал прибой, трещали обламываемые ветром сучья. Темнота была кромешной — нигде ни огонька.

Гремя цепью, они спустились с нар и приникли к маленькому окошку.

— Фернанда подала сигнал! — торжествующе воскликнул Жером. — Только ее костер и пылает. Гляди, гляди, Марсель — этот огонь зовет нас на свободу. Мне кажется, я вижу Фернанду, которая подбрасывает в костер все новые сучья, чтобы он сигналил нам ярче. Она призывает нас сбросить кандалы и выбираться на волю… Пройдет не менее часа, а то и более, пока нам удастся достигнуть условленного места.

— Как бы какой‑нибудь надзиратель не обратил внимание на горящий костер, — опасливо заметил Марсель. — Ведь даже маячный огонь погас.

— Э, да все они дрыхнут без задних ног! — отмахнулся Жером. — В такую погоду никто не отважится бежать. Доминик как‑то сказал, что в последнее время побегов не было, потому что среди каторжников распространился слух, будто все беглецы либо погибали, либо их ловили. А потом, должен тебе сказать, мы, рыбаки, нередко разводим костры на берегу, чтобы дать знать товарищам, заблудившимся в море. Так что и на этот часовые не обратят внимания.

— Давай вознесем молитву святому Николаю, чтобы он устроил все в нашу пользу, — предложил Марсель.

— Согласен!

Они торопливо начали произносить слова молитвы, обратив свои взгляды к небу, которое заменял для них закопченный каменный потолок.