Таким образом, обе армии двигались друг навстречу другу, не подозревая об этом, и неизбежное столкновение было для обеих в некоторой степени неожиданностью. Оно произошло около 7 часов утра в районе фермы Джонса, где части Лью Уоллеса наткнулись на передовые посты повстанцев и после короткой перестрелки отбросили их назад.

Примерно в то же время Нельсон, бывший со своей дивизией впереди левого фланга федералов, встретился с правым крылом противника и сразу вступил с ним в бой. Криттенден и Мак-Кук тут же развернулись справа от него, образовав внушительную боевую линию.

Борегар, примчавшийся сюда на звуки стрельбы, сразу понял, что перед ним свежие части, но отступать было уже поздно. Он решил сконцентрировать все свои усилия против дивизии Бьюэлла и начал стягивать сюда войска с других участков линии.

Первый удар по дивизии Нельсона нанесли части Брекенриджа — с фронта и Харди — справа. Бьюэлл тоже бросил свои войска в атаку, и между 7-ю и 8-ю часами на левом [207] крыле федералов завязалось упорное встречное сражение. Северян несколько раз отбрасывали, но командир Огайской армии удачно расположил свои батареи, и всякий раз, когда конфедераты пытались развить успех, их так щедро угощали картечью, что они торопливо откатывались назад.

Однако к 9 часам утра, когда от церкви Шайло на помощь правому флангу Миссисипской армии подошла дивизия Читхема, удача, казалось, снова перекочевала к повстанцам. Свежие части охватили дивизию Нельсона слева, и стоявшая здесь бригада Эммена с трудом удерживала свои позиции. Бьюэлл двинул ей на помощь батарею Террила, но южане атаковали столь стремительно, что на этот раз применить артиллерию северянам не удалось. Террил не успел даже развернуть свои пушки для стрельбы, когда вблизи выбранной им позиции появилась атакующая пехота врага, и он увел батарею от греха подальше, так и не сделав ни одного выстрела.

Вдруг натиск южан на левый фланг противника ослаб, и дивизия Читхема, только что гнавшая северян через поле Уикерса, развернулась и без видимых причин начала отступать. Солдаты Нельсона не могли придти в себя от удивления, а между тем все объяснялось очень просто. В то время как они из последних сил сдерживали натиск правофланговых дивизий врага, Криттенден — их сосед справа — перешел со своей дивизией в наступление на центр армии Борегара. Поначалу он не смог продвинуться ни на дюйм. Конфедераты, закрепившиеся в густом лесу, свили здесь свое «гнездо шершней» и все фронтальные атаки северян были ими без труда отбиты.

Тогда Криттенден выдвинул вперед три регулярных батареи и буквально изрешетил лес ядрами, гранатами и картечью. Засевшие там южане почувствовали себя так же, как солдаты Прентиса за день до них, т. е. как пескари на сковородке, и, не выдержав, очистили позицию. Занявшие ее северяне обнаружили там более сотни убитых вражеских солдат и 27 мертвых лошадей.

Увидев, что в центре его позиции дела принимают скверный оборот, Борегар отозвал дивизию Читхема с правого фланга и вернул ее на старое место, но спасти положение она уже не могла. Линия конфедератов была очень уязвимой, и [208] переброска частей с места на место стала только лишней тратой времени и сил. Северяне, получившие новые подкрепления, шли вперед сомкнутыми рядами, и измотанные южане были не в состоянии их остановить. К дивизии Уоллеса уже подошли части Шермана и Мак-Лернанда, которые успели восстановить свои боевые порядки. К атакующим присоединилась также еще одна бригада из дивизии Мак-Кука, но она так и не смогла развернуть все свои полки в линию: для нее уже просто не хватило места.

Борегар, увидев, с каким многочисленным противником ему приходится иметь дело, помышлял теперь только об отступлении. Но чтобы это отступление не превратилось в бегство, его нужно было прикрыть стойкой обороной или даже контратакой. Воспользовавшись тем, что левый фланг федералов все еще пребывал в замешательстве, Борегар снял с этого участка части Брекенриджа и бросил их прямо на центр федеральной линии. Контрудар был настолько мощным и неожиданным, что северяне дрогнули и попятились. Мак-Куку даже пришлось податься вправо, чтобы прикрыть образовавшийся в линии зазор, и его полки встретили атакующих плотным огнем.

Однако южане уже не собирались развивать свой успех. Под прикрытием этой контратаки полки Борегара вышли из боя по всей линии и в полном порядке, как и полагается побежденной, но не разгромленной армии, стали отступать по Коринфской дороге. Их арьергард занял позиции у многострадальной церкви Шайло, чтобы сдержать натиск дивизии Шермана, которая рвалась вернуться в свой покинутый лагерь. Некоторое время южане стойко отражали все атаки врага, а затем стали медленно отходить вслед за своей армией. В районе 2-х часов бой практически прекратился, а около 4-х часов прозвучал последний выстрел. Сражение при Шайло окончилось.

Северяне были слишком вымотаны своей нелегкой победой, чтобы преследовать врага. Вплоть до 8 апреля они простояли у Шайло, не предпринимая даже робких попыток перейти в наступление. Это время они потратили на похороны убитых и сбор раненых — тяжелую и кропотливую работу. По свидетельству Улисса Гранта, в некоторых местах трупов [209] было так много, что «можно было пройти через просеку в любом направлении, ступая по мертвым телам и не касаясь ногой земли».

Сражение у Шайло было первой, действительно кровопролитной битвой гражданской войны, превзошедшей по масштабам потерь не только все предыдущие столкновения Севера и Юга, но и вообще все вооруженные конфликты, произошедшие до тех пор в короткой истории Соединенных Штатов. За два дня боев у Питтсбург-Лендинга погибло больше американцев, чем за всю Войну за независимость, англоамериканскую и Мексиканскую войны вместе взятые. Потери убитыми у южан и северян были примерно равными — 1723 и 1754 соответственно, что свидетельствует о крайнем ожесточении обеих сторон. Общие же потери северян, несмотря на то, что они в основном оборонялись, были значительно больше — 13047 против 10694.

Разумеется, за один день солдаты Теннессийской армии не могли как следует похоронить всех убитых в этом бою, и ограничились тем, что сбросили их в наспех вырытые братские могилы. Но частые дожди вскоре размыли эти неглубокие канавы, и поле прошедшей битвы превратилось в кошмарное зрелище: то здесь, то там из земли выступали части разлагающейся плоти. Когда несколько недель спустя мимо Шайло проходил недавно сформированный полк северян, новобранцы увидели в одном месте торчащую из земли руку с распростертой дланью. Эта рука была, казалось, обращена к ним в немом призыве, и один из солдат, выйдя из строя, вынул из ранца галету и вложил ее в раскрытую ладонь.

Сражение у Шайло стало второй после Бул-Рана крупной битвой этой войны и сыграло в ее истории не менее важную роль. Вся страна, как Север, так и Юг, была шокирована этим ужасным кровопролитием, и теперь самые закоренелые оптимисты вынуждены были признать, что предстоит еще долгая, очень долгая война…

С точки зрения тактики, несмотря на свой беспорядочный характер, бой у Питтсбург-Лендинга представляет несомненный интерес. Он мог бы быть весьма поучительным [210] для генералов гражданской войны, если бы они взяли на себя труд изучить его уроки. Это еще одно сражение, в котором обороняющиеся взяли верх, и, хотя окончательная победа была достигнута контратакой превосходящих сил, ключевым фактором этой победы была стойкая оборона Теннессийской армии.

Фронтальные атаки южан в сомкнутом строю оказались дорогостоящим, но малоэффективным средством. Они имели успех лишь постольку, поскольку им удавалось застигнуть противника врасплох. Таким образом, сражение у Шайло наглядно продемонстрировало, что старая тактика в новых условиях неприменима, но, к сожалению, мало кто даже из участников сражения обратил на это внимание.

Еще одним важным уроком сражения была высокая эффективность траншей, что ярко показал бой за «гнездо шершней». Дивизия Прентиса, расположившаяся в естественном окопе на «утопленной» в земле дороге, оказалась практически неуязвимой для вражеской пехоты, отразила двенадцать атак конфедератов и сложила оружие только после массированного артиллерийского обстрела. Но и этот эпизод сражения был, в общем, проигнорирован. Единственный из американских генералов, уделявший должное внимание окопам, Роберт Э. Ли, находился в то время на восточном театре и к тому же еще не имел самостоятельного командования.