Через пару часов банька была готова. Одежды чистой у меня не осталось, так дядя Играш с легкой руки разрешил Ярминкины сундуки распотрошить. Помывшись, я оделась наскоро, отобранные рубахи да сарафаны рядышком на банном крылечке сложила и к шитью приступила. Не хочется мне оборванкой ходить - Ярминка-то пофигуристее меня была. Вечером в избу переместилась под свечной огонек. Так до поздней ночи и засиделась. Шитье оно успокаивало то и дело прорывающееся желание к Вацлаву в гости сходить.
Что они с десяткой надумали?
Мне ведь с ними надобно. Это моя кровь способна Агнешку вразумить, а они об этом ни сном, ни духом. Чую, приятного мне мало скажут, когда я о своем намерении с ними идти объявлю...
Утром мы позавтракали нехитро, и я сразу к Князю рванула. Он был дома, да не один - гости рядом за столом сидели: чужой волк баюкал раненную руку и монотонно что-то рассказывал. Я как услыхала, так и замерла на пороге.
-... кого не пожрали, тех колдовством в одну избу согнали и костерок запалили. Никого не осталось. Всех загубили твари поганые! - мужчина закрыл лицо здоровой рукой. Его плечи вздрогнули.
- Мы найдем их, - пообещал Вацлав, царапнув отросшими когтями столешницу. - Сегодня вечером выдвигаемся.
- Я с вами, - попросился оборотень. - Мне теперь все равно идти некуда, да и жить незачем. Хоть отомщу за сынка своего и жену любимую, - он зажмурил глаза и замолчал. Слезы сдерживает.
- Ты останешься. Куда ты со сломанной рукой? Вон, Янэшка, травница наша она посмотрит, подлечит.
- Травница? - вскинулся гость. - Тоже из этих? - выплюнул он.
- Нет, - ответила я за Князя. - То тетка моя упырица, а я человек и даже не ведьма...
От смерти в виде мгновенно перекинувшегося волка меня спасло только то, что лапа у него была сломана и точно прыгнуть, чтобы мне горло порвать, он просто не смог, а потом уже Князь к нему кинулся, и покатились по избе два клубка: черный и серебристый...
Я заорала и из дома кинулась. Мне на встречу уже Косень бежал. Меня с дороги отшвырнул и в избе скрылся, откуда скулеж и рычание доносились. Через несколько вдохов я услышала голос Вацлава.
- Вяжи его! - и требовательное: - Янэ!
Я вошла.
На полу лежал давешний оборотень в остатках одежды. На нем, заканчивая возиться с веревкой, восседал Косень. Староста держал своего нечаянного противника.
- Отвар успокоительный для нас делать умеешь? - спросил волк. Я кивнула. Этому меня Агнешка почитай сразу обучила, только не говорила для кого именно его варить надо. - Давай! - приказал Вацлав. - И руку его сразу осмотри.
Рысью побежала к Играшу за корзинкой с запасами тетки. А вслед мне донеслось:
- Чего он кинулся?
- Янэ про Агнешку ляпнула, что родственницы они...
- Ох, намаешься ты с ней, Князь, язык у нее помело старое будто. Вроде и метет еще, да мусор остается!
- Не намаюсь, - резко ответил оборотень. - Разводимся мы. Любовь у нее, - прозвучало невесело.
- Вот как... - отозвался Косень. - Может оно и к лучшему...
К лучшему. Точно к лучшему. По крайней мере на меня точно никто бросаться не станет из-за чужих ошибок или желания отомстить. У Вадьки врагов нет - кто же в здравом уме с волкодавом захочет связываться?!
Сбор для отвара был. Я быстренько сготовила его по-правилам, собрала все для лечения перелома и вернулась.
Мужика на стол успели переложить. Туда я и уселась. Переложила голову оборотня к себе на колени, зубы ему разжала и по глоточку отвар влила, потом рукой занялась: кость вправила, лубки наложила и белой глиной обмазала.
Закончив, подошла к Вацлав и заявила:
- Я с вами пойду за Агнешкой.
- Думать не смей! - оторвался от тихого разговора с подручным Князь.
- Хорошо, - скрипнула зубами от злости. - Думать не буду, а с вами поеду!
- Нет! - решительно ответил волк.
- Не запретишь... - прошипела я.
Косень,чуя запах горелого, поспешил из избы выйти.
- Запру, - пригрозил Вацлав.
- Не посмеешь! - глянула с вызовом. - Моя кровь понадобиться может. Один глоток Агнешке разум вернет. Нам бы с ней поговорить, узнать что они такое колданули, что мы вести себя как люди стали, а не как кролики бешеные по весне. Опять же, выяснить кто нас околдовал не помешает. Ежели такая паскуда на груди пригрелась, то кто знает кого еще цапнуть успела!
- Нет, Янэ, опасно это. Ты постоять за себя не можешь - упырь одним ударом перешибет.
- Что же ты из меня дуру непроходимую делаешь, Князь? - топнула ногой. - Я к упырю лезть не собираюсь. Дождусь, когда вы их тепленькими приволокете, тогда подойду тихонько, авось не дотянутся до меня упыренные лапы! Ик! - тьфу, опять неласковая привязалась... Как бы от этой напасти избавится? Вода и то не всегда помогает.
У Вацлава разве что пар из ушей не повалил. Ноздри мужчины раздувались, глаза зло поблескивали. Думал, испугаюсь? Да нет - перебоялась я...
Волк резко с лавки встал, ко мне подобрался, за плечи схватил и просвистел в лицо:
- Останешься дома. Играшу скажу, чтобы глаз с тебя не спускал. Из рук твоих ни еду, ни питье не брал. С тебя станется мужика потравить по блажи! А дуру, ты, Янэ, сама из себя делаешь. Зачем вчера с Башиком языком сцепилась?
- Так то Башик! Нет бы промолчать, а он нос свой длинный сунул! И куда? Да прямо под подол мне! И я это терпеть обязана? Ик! - вот же... зараза зеленая пупырчатая!
- Вот именно! Башик то! Пастух! Пусть не умный, зато свой! Нешто его не знаешь? Прошла мимо и здорова, а ты потеху бесплатную всему Сосновому устроила...
Кровь прилила к щекам. Не нравится ему? Так пусть руки не тянет и жизни не учит. Мой лоб и шишки мои, так пусть и медведь тоже моим станет!
- Ты бы вышел и посмеялся вместе со всеми. Чего же в избе сидел? Или смелости не хватило?
- Замолчи! - прошипел Вацлав. - Не понимаешь ты доброты, Янэ...
А меня несло к речке с крутых бережочков, и катилась я все быстрее в холодную воду, глубины не ведая.
- Только и можешь, что уголья из печи выгребать? А руку в пламя сунуть боишься? Слаб ты против меня, Князь! - по самому больному его ударила.
Оборотень побледнел. Пальцы на моих плечах в тиски превратились. В глазах лед знакомый, да вьюга зимняя кружит. Тут я поняла - накажет. Прямо сейчас и накажет за слова мои несдержанные...
Он поцеловал. Сперва больно и жестко, но затем пронзительно и до того сладко, что мне самой захотелось испить поцелуй до дна. Мои губы раскрылись, тело обмякло в руках Вацлава, а руки к груди оборотня потянулись.
И мир надвое раскололся.
В той, первой далекой половине, Вадька остался и мои обещания ему, Спотыкачки и четыре лета вдали от Соснового, а в этой, близкой и жаркой части, был только волк. Его губы. Его тело. И я...
- Я думал вы разводитесь! - брякнул Косень.
На меня будто ушат колодезной воды вылили.
Мамочка моя покойная, что это я делаю?!
Вацлава оттолкнула, дрожащей рукой губы вытерла и во двор вышла, желая сгореть со стыда.
Вадька...
Я обняла ворот колодца.
Это что же за выверты такие со мной творятся?
Сама, сама к волку руки потянула! Впору вешаться...
Я достала ведро воды, бухнула его на лавчонку, да так неловко, что упало оно, окатив мои ноги ледяной водицей.
Я пнула ведро раз, другой. Полегчало! А ну еще немного для успокоения-то...
- Янэ, а ведро-то в чем перед тобой виновато? - Вацлав подкрался незаметно.
- Не подходи! - выпалила я и руку перед собой выставила.
- Не подхожу, - миролюбиво согласился мужчина. - Ты чего взъерепенилась?
- А ты чего целоваться полез? - меня затрясло. Я боялась не волка - себя!
- Да глупости твои слушать надоело.
- Чегооо?! - тряхнула головой. - Так ты мне просто-напросто рот заткнул?! - вешаться расхотелось, а вот Князя повесить... Вацлав пожал плечами: дескать, понимай, как хочешь. - Все равно это ничего не меняет. Я другого люблю! - и нос задрала. Пусть знает!
Оборотня передернуло. Он усмехнулся широко и зло и сказал: