195. МАТЬ КРАСНОАРМЕЙЦА
Помню я, в сентябре это было:
Уходили на запад полки,
Сына хлебом старуха кормила
Из морщинистой теплой руки.
Этот хлеб прибавлял ему силы:
Он был хлебом отчизны. Он был
Снят с полей его родины милой,
С тех, что сам он когда-то косил.
И налившийся силой стальною,
Сын готов был к борьбе и труду.
Под стальной, под осенней луною —
«Мать! — сказал он. — Прощай! Я иду!
Вот тебе мое вещее слово:
Я вернусь. А погибну, — не плачь!
Пусть друзья мои будут готовы
Сбросить гнет, что несет нам палач!..»
Помню я, в сентябре это было:
Мать шептала, грустна и горда:
«Смыть фашистскую черную силу
Кровь героев должна навсегда!»
196. «Пушек хриплый кашель…»
Пушек хриплый кашель
В роще раздается,
А у рощи нашей
Василек смеется.
Щелкает бесстрашно
Жаворонок-птица,
А по горным пашням
Ходит смерть, как жница.
Ты меня не сглазишь,
Цветик мой хороший:
Я винтовку наземь
Всё равно не брошу.
Я железной стану,
Буду ледяною,
Пока ходит пьяный
Враг моей страною.
Всё за песню требуй,
Жаворонок-птица,
Но зачем ты в небе
Вздумал загруститься?
Для чего ты, пташка,
Вьешься надо мною,
Говорят, что тяжко
Умирать весною?
Разве смерть коснется
Тех, что жизнь любили?..
Нам, бесстрашным, солнце
Светит и в могиле!
С МОРДОВСКОГО
Никул Эркай
197. УКРАИНЕ
Украина! Край твой чистый
Немец опозорил.
Плачет в песнях бандуристов
Твое злое горе.
Не журись! Пускай калину
Жжет мороз суровый,
Но весна на Украину
Возвратится снова.
Стал печальным твой чудесный
Златоглавый Киев.
Вот уж год — оттуда песни
Не звучат живые.
Твои дочки, Украина,
В поле не хохочут:
В темной роще тополиной
Враг закрыл им очи.
Старикам твоим глубоким
Слезы взор туманят,
А сыны твои в широком
Поле партизанят.
Не затем ли у криницы
Вербы золотились,
Чтоб на землю с плеч у фрицев
Головы катились?
На пути любой овражек
Станет их могилой,
Дикий хмель вкруг шеи вражьей
Обовьется с силой.
Кобзари поют былины
Про твои печали…
Но за волю Украины
Все народы стали!
Закаляясь в битве долгой,
В ряд, как ветераны,
Дружно стали дети Волги,
Дети Джамбулстана.
Встали на Суре эрзяне,
На Дону — казаки…
Верь, что скоро ты с друзьями
Смоешь вражью накипь.
Не горюй же, Украина,
О печальной доле:
Скоро в край твой журавлиный
Возвратится воля!
С ОСЕТИНСКОГО
Коста Хетагуров
198. ЗНАЮ
Знаю, притворно поплакав,
Справят обряд похорон.
Скажут: «Покой его праху!
Только лишь маялся он».
К тризне заколют скотинку,
Чтоб не постился народ.
Память мою на поминках
Друг аракою запьет.
Спорить до вечера будут, —
Где я: в аду иль раю?..
Поговорят — и забудут
Даже могилу мою!
109. МУЖЧИНА ИЛИ ЖЕНЩИНА?
С песней крестьяне проходят ущельями,
Но обрывается песня косца:
Глядь, — на дорогу из горной расщелины
Череп упал и рука мертвеца.
Шутят крестьяне: «Видать, запустелые
Наши дороги бедняге должны!»
Челюсти черепа белые-белые
Мертвой усмешкою обнажены.
Облит закатом, он блещет, как золото,
Смотрят глазницы подобно очам…
Вдруг ядовитою струйкою холода
Страх пробежал у крестьян по плечам.
«Люди! — отшельник сказал из пещеры им.—
Что у вас там?»
— «Вот хотим угадать —
Кто потерял этот череп ощеренный:
Доблестный муж или честная мать?»
«Экой народ! Вы глупее, чем перепел! —
Старый отшельник воскликнул шутя. —
Кто был хозяин этого черепа,
Вмиг разгадает теперь и дитя!
Всем нам особые свойства завещаны,
Каждому нраву — примета своя.
Кто же, скажите, не знает, что женщины
Перед поминками не устоят?
Чтобы узнать — то мертвец иль покойница
Надобно крикнуть: „Вон тело лежит!“
Череп мужчины и с места не тронется,
Женщины череп стремглав побежит!»
Мало крестьяне поверили этому:
«Видно, смеется над нами старик!»
Но пренебречь не посмели советами
И над находкою подняли крик:
«Слава Хамбитте и царство небесное!
Как он, бедняк, умирал тяжело!..»
В черепе вдруг что-то щелкнуло, треснуло,
И покатился он тропкой в село.