С ЛАТЫШСКОГО
Арвид Григулис
191. «Воду ржавую болота…»
Воду ржавую болота
Трудно пить, но долог путь,
А измученному жаждой
Тяжело и шаг шагнуть.
Пью из топи обомшелой,
Дух едва переводя.
На пробитой пулей ветке
Сойка тщетно ждет дождя.
Что ж! Спасибо за прохладу,
Влага ржавая болот.
Освежился я, и снова
Дальше путь меня ведет.
О лесной трясины брага,
Золото родной земли
Лишь к губам твоим прильнул я,
Силы вновь ко мне пришли.
Сапоги не давят ногу,
Стало легче ружьецо.
В боевой дороге ветер
Обвевает мне лицо…
Битвы кончатся, но где бы,
Ржавь болота, я ни жил,
Не смогу забыть, как жажду
Я тобою утолил!
С ЛИТОВСКОГО
Антанас Венцлова
192. ВЫ НЕ УМЕРЛИ
Ужель погибли вы, те смельчаки, которых
Земле предали мы у городов и сел?
Неправда! Ваша кровь преобразилась в порох,
Взрывающий фашизм, как льдину ледоход.
От казахстанских нив, из Грузии обильной,
Покинувши Литву, оставив тихий Дон,
Под Харьков вы пришли, под Каунас, под Вильнюс,
Несли под Ленинград багрец своих знамен.
Пускай вы пали там! В сказаниях народных
Через десятки лет вас назовет страна.
Как молния, сверкнул ваш благородный подвиг,
Сияньем озарив простые имена.
Их повторят леса, бушующие реки,
Трава, что шелестит в полях в рассветный час…
От подлого врага освободясь навеки,
Свободная земля не раз прославит вас.
Людас Гира
193. БЕРЕЗКА
Ой, стоит в Литве березка
У реки, под горкой.
До земли она вершину
Клонит в думе горькой.
Ветер западный качает
Ствол березки белой.
Он сломал ее вершину,
Он ей больно сделал.
Как топор, ее обрезал
Этот ветер черный.
Рядом — дерево другое
Выворотил с корнем.
Лучше он не дул бы, этот
Ветер чернокрылый:
Много в маленькой деревне
Горя натворил он!
Тихим утром он пронесся
Над спокойным краем —
И затлелись в нем пожары,
Села пожирая.
С той лихой поры березка
Никнет в думе смутной,
Днем и ночью всё тоскует,
Вечером и утром.
Вдаль глядится, словно хочет
На восток пробраться,
В край, куда ушло в то утро
Много наших братцев.
Передать велит поклон им
Перелетным птицам,
Чувствуя, что дали клятву
Братцы возвратиться.
Ой, зеленая березка!
Жди их ежечасно.
Ты права: они вернутся
В край свой утром ясным.
Вновь придут они с победой,
Разгромив фашистов, —
В грозных танках, на ретивых
Конях норовистых.
Отобрав у подлых немцев
Землю-мать сырую,
Мимо сломанной березки
Мы промаршируем.
У березки той литовской,
Что в зеленом дыме
Ждет нас, — мы поднимем шапки
В честь страны родимой.
Пред собой Литвы родимой
Увидавши дали,
Вспомним клятву, что березке
И Литве мы дали.
Мы поклялись землепашцам,
Поклялись рабочим,
Что жестокий меч расплаты
На врагов наточим.
Что Литвы земля святая
Снова будет чистой,
Что с нее метлой железной
Мы сметем фашистов.
Что под красною звездою
Над землею будет
Господином, кто над нею
Руки сам натрудит.
Что Литва, земля святая
Наших предков славных,
Будет вновь в семье народов
Равною из равных.
Знай: мы выполним, березка,
То, что раз мы скажем.
Уж недолго всем народам
Быть под гнетом вражьим.
Скоро все мы дома будем,
Белая подружка.
Жди — и в сторону Востока
Поверни верхушку.
И когда заслышишь звуки
Песенки походной, —
Знай, зеленая: мы близко,
Мы уже подходим!
Саломея Нерис
194. МАТЬ («На березах почки…»)
На березах почки
Стали зацветать.
Четверых сыночков
Проводила мать.
У старухи слезы
Застилают взгляд.
Старые березы
У ворот шумят.
Крепкий и плечистый
Первый сын — герой
Молодым танкистом
Понесется в бой,
Под вторым — чубарый
Пляшет, чуя плеть.
Не придется старой
За него краснеть.
Смерть врагам жестоким
Третий сын несет:
По небу он, сокол,
Водит самолет.
Снайпером четвертый
Смотрит в темноту.
Много немцев мертвых
На его счету!
На березах листья
Свежие шумят,
Голубями письма
К матери летят.
Тот у ненавистных
Немцев мост взорвал,
Уложил фашиста
Этот наповал.
Старые березы
Август золотит,
Мать роняет слезы:
Старший сын убит.
Что же! Зубы стисни,
Сдерживайся, мать,
Ласточками письма
От троих летят.
А березам в осень
Облетать, не цвесть.
Ей зима приносит
Вновь дурную весть.
Позабыв усталость,
Снежный ветер, вей.
У нее осталось
Двое сыновей.
Пригревает солнце,
С гор бежит вода,
Стукнула в оконце
Новая беда.
Вновь березы вскоре
Зашумят, да что ж!
В старом сердце горе,
Точно острый нож.
Велика утрата,
Горюшко без дна,—
Три сынка, три брата
Унесла война.
Ветви: «Не печалься,—
Шепчут у ворот, —
Младший сын остался,
Он к тебе придет!»
Но с березы веток
Щелкнул соловей,
Что у старой нету
Больше сыновей.
То не буйный ветер
Морщил речки гладь, —
То о мертвых детях
Убивалась мать:
Голову склоняла
У берез в тени,
Землю целовала,
Где лежат они.
Тропкой на погосте
Уходила мать —
На полях их кости
Белые собрать.
В лес пришла к отряду
Смелых партизан,
И блеснула радость
По ее глазам:
Статны и румяны,
Зорки и сильны,
Эти партизаны —
Все ее сыны.