Отмена карантина была встречена с огромной радостью во всем Дедвуде. Вновь открылись публичные дома, сразу снизив тем самым некоторую напряженность, царившую среди мужчин и выливавшуюся в большее количество перепалок и стычек, что прибавляло работы Ноа Кемпбеллу.

Тру Блевинс выздоровел, вернулся из Спирфиша и уже отправился со своим бычьим обозом в Шайенн. Семья Докинсов воссоединилась, Джош был снова под родительским кровом, Летти благополучно перенесла болезнь, отделавшись всего несколькими оспинками на лице. Сара целиком вернулась к своей работе издателя газеты, а Джейн Двадцать Два Несчастья — к посещению салунов.

Телеграф принес сообщение, что Ратерфорд Хейс и Уильям Уиллер стали соответственно Президентом и вице-президентом Соединенных Штатов Америки, и этот же телеграф уведомил соседние края об окончании карантина, так что отправка грузов в Дедвуд, торговля и сообщение с ним возобновились с новой силой. Бычьи обозы торопились доставить все необходимое к зиме — до того как начнутся сильные снегопады.

Женская часть населения Дедвуда была буквально заворожена появившимся в газете сообщением о том, что ожидается прибытие товаров специально для женщин:

рулоны шелка, кружев и лент, даже обувь маленьких размеров. В статье писалось дальше о том, что будущие поколения смогут узнать о развитии города по простому перечислению грузов, которые доставлялись туда в различные периоды его существования. Так, этой осенью и ранней зимой среди прочего в город везли: семена для весеннего сева и луковицы тюльпанов. Последнее вызвало особенное оживление.

Прибыла и штукатурка, закупленная Сарой, — намного больше, чем та просила. Ее привезли братья Хинтсон, сами штукатуры, а большое количество объяснялось их расчетом на то, что после первого оштукатуренного помещения начнут поступать новые заказы, и дело их будет процветать. Доставлено было также довольно много картин в рамках и тканых ковров — того, что как раз полагалось вывешивать на побеленных стенах; много фабричной мебели и даже один цветной — не черный — зонтик. Он был фисташкового цвета с белыми полосами, и перед ним, выставленным в витрине магазина Тейтема, замирала каждая проходившая женщина.

Но ни один вид груза не свидетельствовал так о победе домашнего начала в Дедвуде, как клетки с сорока домашними кошками. Их привез некий предприимчивый делец из Шайенна и уже в первый же день продал весь свой груз прямо с колес по огромной цене — двадцать пять долларов с кошачьей головы.

Внезапное появление этого торговца не позволило Саре объявить в газете о прибытии в город первых представителей семейства кошачьих, зато она сама успела купить одного из них. То была короткошерстная белая кошка с разноцветными глазами — зеленым и голубым. С той минуты, как Сара только взглянула на спокойное доброжелательное существо, она сразу полюбила его всей душой. А уж когда взяла кошку на руки и та выгнулась, потянулась, ткнулась головой в подбородок Сары и начала, мурлыкая, тереться об него, тут уж счастью новой хозяйки не было предела.

— Здравствуй, киска, — прошептала она ей на ухо. — Ты очень похожа на нашего старого Рулера. И тебе тоже нравится, когда почесывают шейку, да?

Рулер был кот, с которым она и Аделаида вместе росли в их доме в Сент-Луисе, а назвали его так потому, что с самого своего появления у них он повел себя как хозяин[7] .

Сперва Сара отнесла кошку в типографию, где сразу приостановилась вся работа. Джош и Патрик оставили дела и сначала как следует потискали животное, подержали на руках, удивляясь белизне шерсти и разноцветным глазам, а потом отпустили исследовать все углы и закоулки комнаты, станину пресса, пахучие бачки с краской. В конце концов кошка впрыгнула на стул возле конторки Сары, помыла язычком грудку и лапы и свернулась уютным клубком, став похожей на взбитую подушку.

Джош был в восторге от нее.

— Всех мышей здесь переловит, — радовался он. — Как вы ее собираетесь назвать?

— Никак, — ответила Сара. — Я отнесу ее моей сестре.

— Сестре?.. А… Правда, сестре?

— Да. Она всегда любила кошек. И в доме, где она сейчас, есть еще домашние существа. Даже зеленый попугай.

— Ой, попугай! — Джош не на шутку разволновался. — Хочу поглядеть на него.

— Нет уж, молодой человек, — строго сказала Сара. — Я говорила тебе: держись подальше от таких домов! Что же касается кошек, думаю, не пройдет много времени, как у этой появятся котята, и тогда я скажу Аделаиде, чтобы одного оставили для нас. Ты прав, Джош, нам нужен кто-то, чтобы отпугивать мышей. Иначе нашей газетной бумаге не поздоровится.

После полудня Сара отправилась туда, где находилась сестра. Погода была сумрачной: похоже, снова должен был пойти снег. С окружавших ущелье холмов ветер со свистом сдувал толстые клочки туч. Этот же ветер распахивал полы шерстяного пальто и холодил спину Сары, и она ускоряла шаги, еще крепче прижимая к себе кошку, засунутую под пальто так, что видна была только ее белая мордочка.

Хотя на их ноябрьском Совете было принято предложение Сары о строительстве церкви и тюрьмы, ее же просьба об улучшении состояния пешеходных дорожек не прошла при голосовании, и сейчас Сара шагала вверх и вниз, вверх и вниз, с уступа на уступ — по тому, что должно было называться тротуаром, — стараясь прижиматься к стенам, хоть как-то защищавшим от резкого ветра.

Пригнув голову, она спускалась с очередного нагромождения ступенек, когда столкнулась с человеком, поднимавшимся по ним.

— Эй, поосторожней — услышала она мужской голос. Две руки в перчатках ухватили ее за рукава пальто, она увидела перед собой знакомое лицо с каштановыми усами. На голове у Кемпбелла был новенький коричневый «Стетсон», на плечах — овчинный полушубок, и сам он выглядел сейчас моложе и стройнее обычного.

— Шериф, простите. Я не глядела, куда шла.

Он отпустил ее пальто и ухмыльнулся, кивнув на кошку.

— Вон что у вас…

Пальцем в толстой перчатке он погладил кошачью голову.

— Мне повезло, — объяснила Сара. — Я из тех счастливчиков, кто успел купить.