— Вижу.

Он попытался почесать кошке шейку, но та спрятала голову под пальто Сары.

— Посмотрите. — Сара заставила животное снова поднять голову. — У нее разноцветные глаза. Как странно, правда?

Некоторое время они вместе изучали это явление. Потом Ноа заметил:

— Иногда кошки с такими глазами бывают глухими.

— Неужели?

— Так я слышал. Помню одного такого кота, когда был еще мальчишкой. Его хозяин держал свечную лавку. И он всегда отшвыривал животное с дороги, когда тот не слышал шагов. Мне часто хотелось сделать то же самое с хозяином… Куда же собралась ваша кошка?

— Я несу ее к Адди…

Стоя почти вплотную на пешеходной дорожке, они впервые посмотрели друг другу прямо в глаза. Сара продолжала одной рукой придерживать кошку, чтобы та не выпрыгнула, Ноа продолжал держать палец где-то возле кошачьего носа.

Он произнес:

— Что ж, это хорошо с вашей стороны. Но вы и сами любите кошек.

— У нас всегда они жили в доме, когда мы были детьми. Думаю, Адди скучает по ним. У нее там… в комнате… игрушечная кошка на кровати.

Глядя в серые глаза Кемпбелла, Сара подумала о том, продолжает ли он посещать дом Розы и видел ли там Аделаиду. Имел ли с ней… От мысли об этом ей внезапно сдавило грудь… Так внезапно, что она не успела как следует понять причины.

Ее внимание возвратилось к кошке.

— Она такого же цвета, как наш старый любимец Рулер.

— Вашей сестре должен понравиться подарок.

— Надеюсь… Надеюсь, она его примет. Но она по-прежнему не хочет нормально разговаривать со мной, не отвечает на все мои мольбы. Хотя я знаю… знаю, что ей очень одиноко.

Ноа никогда в жизни не приходилось задумываться над тем, страдают ли проститутки от одиночества. Он видел, что обычно они веселы и нахальны; знал, что живут все вместе, одной компанией, которая нарушается только по вечерам, когда приходят клиенты… Но все-таки, наверное, им должно быть порой одиноко… Как же он сам не мог сообразить, пока Сара Меррит не сказала об этом?..

Он все еще собирался с ответом, когда она продолжила:

— Я у нее единственная сестра, больше у нас никого нет. И, несмотря на ее теперешнее положение, мы снова могли бы стать друзьями… Если бы только она позволила мне. Как ужасно, когда всей душой хочешь помочь, а тебе не дают этого сделать!..

Ноа смотрел на прядь волос, что выбилась из-под шерстяного шарфа, которым она окутала голову; он видел ее чистый лоб, густые ресницы, затеняющие красивые голубые глаза; полуопущенное лицо — внимание ее было сосредоточено на белом существе, сидевшем под пальто. Вся она казалась такой чистой, незапятнанной. И по контрасту ему вспомнилось недавнее утро, когда он пришел к Розе Хосситер, и как та пыталась соблазнить его… Ее неубранные волосы, распахнутый халат, вся она — такая распущенная, грязная… Он не заходил с тех пор ни в один из этих домов, его даже не тянуло туда.

Он сказал:

— Возможно, ей стыдно, что вы ее там увидели.

— По ней, увы, не скажешь. Она держится вызывающе.

— Извините, что заговорил об этом. Мне трудно разобраться… Думаю, ей придется по душе ваш подарок…

Мимо них прошли двое мужчин. Сара и Ноа посторонились, чтобы дать им дорогу, снова обменялись взглядами. Когда остались одни, Сара опять обратила все внимание на кошку.

— Мистер Кемпбелл… — начала она, не поднимая глаз.

Вопрос висел у нее на кончике языка, но она не решалась задать его. Уже какое-то время ей хотелось спросить, рассказывала ли ему Адди — в минуты их свиданий — что-нибудь о доме, о том, что заставило ее уехать оттуда… Нет, ей не хватит смелости узнавать об этом у человека, который был клиентом ее сестры, для кого та была всего лишь…

— Нет, ничего… Постараюсь все узнать у нее самой. — Сара подняла голову, решив отбросить печальные мысли. — А вам идет шляпа!

В первый раз с того момента, как ему был передан от нее этот дар, Сара упомянула о ней, хотя в шляпе она видела его везде, кроме, пожалуй, тех минут, что они проводили за столом в пансионе миссис Раундтри. Коричневый мех был почти того же оттенка, что и волосы, спадавшие из-под полей шляпы ему на виски. Впрочем, все это было ей уже знакомо.

— Да, — ответил он. — Щегольская штучка… Спасибо за нее.

Он сказал и почувствовал неловкость, что не сообразил поблагодарить ее на месяц раньше. Хотя тогда они еще не разговаривали друг с другом.

— А глаз совсем зажил? — снова спросила она.

— О, конечно… Давно. — Он беспечно махнул рукой.

— Со слухом тоже, надеюсь, все в порядке?

Кемпбелл приложил ладонь к уху, как это делают глухие и крикнул:

— Что?

Оба рассмеялись, и оба, казалось, были поражены тем, что они увидели в глазах друг у друга перед тем, как отвели взгляд.

— Что ж, — проговорила она, не в силах превозмочь ощущение неловкости, — пожалуй, я пойду. Здесь так холодно, на ветру.

— Конечно… Увидимся за ужином.

Он дотронулся до края шляпы, и они разошлись в разные стороны.

Не пройдя и двадцати футов, Ноа почувствовал необходимость обернуться и посмотреть на нее. Он сделал это и увидел, что она тоже остановилась и смотрит в его сторону; кошачья голова белела у нее под подбородком.

Несколько секунд они смотрели друг на друга. Оба ощущали неловкость, но не отводили глаз.

Потом одновременно повернулись и поспешили прочь, сожалея о том, что позволили себе сделать.

Сара не виделась с сестрой с той поры, как разразилась эпидемия. Она очень надеялась, что прошедшие недели смягчили Адди и та станет теплее относиться к старшей сестре.

В коридоре, возле комнаты Адди, Сара расстегнула пальто, взяла кошку одной рукой, постучала в дверь.

— Кто там? — раздался голос.

— Это я, Сара.

После долгого молчания дверь слегка приоткрылась.

— Что ты хочешь на этот раз? На Адди был тот же самый халат, в каком ее увидела Сара, когда та снимала белье с веревки.

— Хочу узнать, здорова ли ты.

— Я здорова.

— Я принесла тебе кое-что.

Взгляд Адди упал на кошку, жесткие линии ее лица смягчились.

— Это для меня?

Она чуть шире открыла дверь.

— Один малый из Шайенна привез их сегодня на продажу. За ними была настоящая охота. Но я сумела достать одну. — Сара протянула кошку сестре. — Возьми. Это тебе.