— Да! — снова засмеялся Айлан. — Но почему я тебя искал, ты подумал? — и, прежде чем Ярош успел что‑то сказать, ответил сам, шепотом, со злостью: — Смотри, Ярош, смотри, как я ненавижу вас всех за то, что вы есть!

…Мгновения чужой жизни, налипающие на тебя, как капли тумана. Вот ребята радуются, празднуя окончание обучения в лучшей из школ Империи. В одном из них легко узнать Айлана, в другом угадывается молодой Олег.

— Так кто самый смелый? Нарушишь запрет? — смеется один из парней.

— Иди ты! — толкает его опьяневший Олег. — Сам туда лезь.

— А не боюсь, — хвастаясь, уверяет молодой Айлан. — Я самый смелый из вас!

— Врешь, Варн! — хохочет тот же парень.

— Не вру!..

Комнату затягивало ночной мглой. Айлан шел через прямоугольную площадь к черным статуям. Темная одежда делала парня незаметным для стражи.

Черная статуя вблизи оказалась не очень большой, но постамент был выше человеческого роста. Прошептав заклятье, Айлан вогнал в черный камень постамента кинжал. Подпрыгнув, парень поставил ногу на рукоять кинжала и залез.

Статуя мужчины тихонечко вздохнула, вдохнув ночной воздух.

— И как же мне доказать, что я здесь был? — сам у себя спросил парень, почесав затылок, от дыхания не по — летнему холодной ночи хмель слетел с него.

— А никак, Айлан, — ответила статуя, хотя уста из камня не шевельнулись.

— Ты живой? — от удивления Айлан едва не слетел с постамента. — Как ты назвал меня?

— А разве неправильно? — усмехнулась статуя его мыслям. — Разве это не твое Имя? Разве ты не Айлан?

Парень бежал с площади во весь дух. Завтра их будут поздравлять с выпуском, объявляя, в какой уголок страны поедет каждый из них, над кем примет командование. Сердце колотилось, откликнувшись на настоящее Имя. Если откликнется снова…

Айлан второпях бросал на кровать вещи. Проснулся Олег, сел на своей кровати. Все остальные еще не вернулись с гулянки.

— Что с тобой, Варн?

Айлан вздрогнул, мгновенно обернувшись к товарищу.

— Я не Варн, я Айлан! Понимаешь, что это значит?

— Нет, — Олег еще не полностью проснулся.

— Это мое Имя! Которым меня назвали родители! Слухи правдивы, а я пропал… — закричал Айлан, переходя на шепот, ведь сам испугался, что его крики услышат. — И ты, тебя тоже иначе зовут, друг. А я ухожу, — он забросил сумку на плечо. — Куда глаза глядят…

— Что ты натворил, Варн?.. — Олег только сейчас понял, что случилось.

Айлан ударил кулаком в стену, разбив костяшки пальцев до крови, но в отчаянии не почувствовал боли.

— Мы натворили… Статуя на площади… она живая. Она назвала мое первое Имя. Я не предавал! — Айлан плакал…

Воспоминания становились маревом корабля.

— Я все разузнал о тех статуях и о пиратских капитанах… — шептал Айлан. — О тебе… О вас, сломавших мне жизнь… Я вас ненавижу…

Из тумана вынырнули Анна — Лусия и Юран. Принц ударил Айлана по лицу. Анна — Лусия отгоняла марево от корабля, зовя слабый ветер, но ей было тяжело соперничать с волей тумана. На палубе посветлело.

Возле Мариан и Феникс, которым тоже было плохо от молочной мглы, стоял Бенедикт, его тихая молитва разжижала марево.

— Это все туман! Это неправда, Ярош! Не слушай его! — Юран встал между Айланом и капитаном.

— Не все неправда, Ярош, — вид собственной крови привел Айлана в чувство. — Я действительно вас ненавидел и искал, пока статуя не пришла в мои сны, ведь я слишком много думал о ней. Она указала мне на город в Элигере, где бы я мог отыскать тебя и Феникс.

Туман относило легким ветром.

— Помогите! — долетел до них слабый голос умирающего.

Из марева выплыла коряга, обломок корабля, за который цеплялся уцелевший. Дельфин подплыл к нему, чтобы мужчина держался за плавник. Спасенный схватился за веревку, брошенную Юраном, и вместе с Ярошем пираты затащили его на корабль.

Ослабевший мужчина, верно, слишком много времени провел в море, наглотался воды. Почувствовав себя в безопасности, он не мог даже пошевелиться. Лишь уста его шептали, стараясь объяснить, предупредить. Бенедикт наклонился к нему.

— Я должен был умереть… Почему?.. Ты сказал… Колдун, ты сказал…

Бенедикт отшатнулся, вскрикнула София. Мужчина не был живым, одежда на нем рассыпалась прахом, кожа тлела, только лицо еще уцелело. Чудовище встало, посмотрев на пиратов, рассмеялось и, отступив, упало за борт.

Над морем плыла песня — ледяная, страшная, как молитва небытию. Она миновала марево, сплеталась с маревом, была маревом.

Дельфин закричал от боли, волна резанула его ножом, и прыгнул на палубу. На лоснящемся теле Дельфина, превращавшегося в человека, проступила кровь. Юран бросился к нему, пытаясь чарами остановить кровотечение.

Но крик Дельфина вписался в ужасающую песню одним из аккордов. Туман расползался, открывая укрытое тучами беззвездное небо. На скале посреди недвижной воды сидела фигура, одетая в белоснежные одежды. Это ее голос отбирал надежду и волю.

— Ловушка! Зовите всех быстрее! И не слушайте его! — крикнул Ярош, стараясь противостоять чарам.

Но черноволосый колдун рассмеялся в ответ на слова пиратского капитана, вплетая и свой безжалостный смех в песню смерти.

Только Марен не желала сдаваться.

— Опомнитесь, глупцы! Это же советник Императора! Зовите всех, кто умеет колдовать! Я постараюсь помешать ему завершить заклятье!

От ее слов друзья пришли в себя. Анна — Лусия побежала в кубрик, а София — на камбуз.

Марен с помощью капитана залезла на фальшборт. И застыла, скрестив руки, закрывая корабль невидимым щитом, но ей было очень тяжело одной держать защиту. А Ярош, затаив дыхание, стоял рядом, боясь помешать неосторожным движением.

Белая фигура советника Императора поднялась. Его песня изменилась, наполнившись тревогой, но в пение добавилось силы. Шторм поднимался в песне, скрежетал, рождаясь, гром, и молнии вспыхивали, выбирая жертву. Обрывки тумана относило неистовым ветром.

Внезапно фигура упала на одно колено, тянясь пальцами к штормовым небесам, вложив в этот жест всю себя.

— И некому вас благословить, — тихо смеясь, молвила Химера.

— Мы все погибнем! — в отчаянии крикнула Феникс.

— Не смей! — Марен отвлеклась и не отразила заклятье, блеклой волной накрывающее корабль.

Мантия Химеры превращалась в убранство из белых перьев. Советник Императора взлетел в небо. Юран подхватил потерявшую сознание давнюю и унес с палубы, пока шторм не накрыл их.

— Спрячьте детей, а сами — все на палубу! Убрать паруса! — и Ярош первый побежал выполнять собственный приказ.

Бурю, вызванную к жизни колдовством, чарами не остановить. Ее можно либо пережить, либо отправиться на дно кормить собой рыб. Шторм радовался голосу, позвавшему его, и приходил в неистовство от восторга, что сможет отомстить кораблю, которому недавно удалось избежать его разрушительной силы.

Дождь и ветер нещадно хлестали людей и трепали черные паруса. Шли первые валы, способные, как игрушку, перевернуть пиратский корабль.

На материке тоже шел дождь, хотя и не такой сильный. Он барабанил по крышам и карнизам, не давая заснуть. Сашка с Олексой сидели на застекленной веранде дома, давшего им приют. Парень показывал девушке фотографию.

Сверкнула молния, осветив стекло, покрытое омертвевшими слюдяными каплями.

— Тебе не кажется, что она меняется? — удивилась Олекса, протягивая ему фото. — Взгляни, женщина смотрела на нас, а теперь она обращена к морю.

Сашка едва не вырвал изображение у нее из рук.

— Да! А корабль! Он стал четче, но что‑то случилось…

Одна из мачт наклонилась, черные паруса — в клочья, и крен…

— Что происходит… с ними? — девушка сама не верила в то, что говорит, но после того, как она увидела существо, сотканное из огня, изменяющаяся фотография уже не могла поразить ее воображение.

— Чего не спите?

Друзья оглянулись: но нет, к ним заглянул не хозяин дома, обожающий сказки, а Саид, загорелый молодой мужчина с тугими черными кудрями, немногим старше Сашки. Саид был странствующим сказителем, поэтому тоже спрятался от дождя под этим гостеприимным кровом. Глядя в его черные, всегда улыбающиеся глаза, Олекса вспомнила, как сказитель, так и не открывший им своего имени, кланялся перед Саидом до самой земли. Кто же ты, Саид, если так низко перед тобой склоняется тот, кому подчиняется пламя, и кто не боится призраков из Мертвого города? Кто ты?..