Имперский министр поежился: ветер холоднел с каждой минутой, но окно не хотелось закрывать. На горизонте клубились темные тучи, буря приближалась, только она разобьется об стену сильной воли своего противника. Феофан неоднократно видел подобное и каждый раз восхищался: когда чары сильных воль сталкиваются в бою между собой — это непостижимо, величественно и страшно. Он бы и сам хотел также помериться силой с безжалостным соперником, когда цена — собственная жизнь, хотел проверить, чего в действительности стоит…

Завтра министр направится в столицу, в его эскорте будут и кое‑кто из заключенных. Жаль, что тем двоим, кого попробовал защитить пиратский капитан, назвав свое имя, удалось бежать. Если бы еще их поймать, он мог бы рассчитывать на такую нужную сейчас благосклонность Императора. И пока есть немного времени, чтобы этим заняться.

Феофан оставил кабинет, не подозревая, что внимательные глаза прислужника следят за ним.

Измена бывает сладкой…

Олег пробрался в кабинет, открыв дверь своим ключом. Этот ключ, как и другие от важных комнат в других городах, был сделан много месяцев назад, когда он со своей женой, спасенной от пыток в подземельях Империи, решил убежать туда, где имперские деньги не в ходу. Только для того эти самые деньги и нужны. Но так окончательно и не решился.

Хрупкая женщина тенью скользнула за ним.

— Я боюсь, Олег. А если нас схватят? — она дрожала.

— Успокойся, Эсмин. Я видел, как Феофан закрывал тайник. Подожди минутку, — Олег старался выглядеть спокойным.

— Зачем нам отобранное у пирата? — Эсмин вздрогнула, оглянувшись на скрип пола.

Но это не люди шли, а грустно стонал старый дом. Много он видел и хорошего, и злого, и даже застал время, когда в Элигере совсем не было имперской власти.

— Оно не принадлежит Феофану, — Олег и сам не понимал, зачем так рискует.

Тайник открылся на удивление легко. Забрав компас, завернутый в грубую ткань карты, супруги вышли из кабинета и тихо побежали к выходу.

И дом не предал их, не выдал стражникам ни одним скрипом или стуком. За окнами потемнело от близости бури, прилетевшей с моря.

— Не уходи, — позвала Айлана Рита.

Почтальон оглянулся на Михаила, у чьих ног улегся черный щенок, и светловолосую девочку, держащую за руку молодого мужчину. Видели ли они, как из окна халупы вылетел яснокрылый феникс?

Их глаза сияют, значит, могли видеть, — приближается гроза и сейчас цвета возвращаются в мир. Серость незримой паутины заклятья отступила, страшась близкого ливня. Но буря теряет силу, накрывая крылом берег, находящийся под чужой властью, — чародей это чувствовал. Стоило где‑то спрятаться.

— Я не уйду без вас, — улыбнулся Айлан. — Как тебя зовут, девочка?

Без грома туча прорвалась дождем. Капли падали на подставленную ладонь Риты. Дождь плакал, но по ком?..

Дождь кончился, когда сумерки укрыли город тьмой. Нехотя зажигали огни в бедных кварталах, а особняки — дворцы озарялись царственным неживым светом. На мокром после дождя пляже причалила шлюпка. Юран спрыгнул в прибой, подняв сапогами мерцающие брызги. Принц помог сойти на берег королеве Герде, Тайре, Киш и Марен. Юран и Макс затащили шлюпку в тень валунов, разбросанных по берегу.

Там уже стояла одна шлюпка. В ней что‑то белело.

— Тихо — прошептала Марен, подкравшись ближе.

— С «Диаманты», — Макс не отставал.

Девочка, заснувшая в шлюпке, напугано подскочила. В руке она крепко держала порванное платьице куклы.

— Не бойся, — величественно улыбнулась давняя, заглядывая в глубокие синие глаза ребенка. — Ты ждала пиратского капитана?

— А вы его знаете? — Полина немного успокоилась, но кукольная одежда все еще была зажата в детском кулачке, словно могла ее защитить.

— Мы его друзья, — ответила Тайра, сейчас, как никогда, похожая на колдунью. Прядь ее волос, снова выбившаяся из‑под платка, в сумерках казалась настоящей змеей.

Марен повернулась к команде.

— Видели ее глаза? В них море. Ярош нашел ее, и, подозреваю, не только этого ребенка. Чувствуете, какой тяжелый воздух от чар, лежащих на городе? Хотя ливень их немного ослабил. Нужно привести этих людей сюда. Им всем угрожает смертельная опасность, поэтому я легко их найду.

— А Ярош? — заинтересованно наблюдая за давней, спросила Киш.

— Юран проведет вас по той дороге не хуже меня, — принц кивнул. — Встретимся на корабле.

Все пошли за Юраном, договорившись с Полиной, что девочка будет ждать их здесь, как ждала Яроша. Все верили, что вернутся.

Давняя направилась совсем в другую сторону.

— «Марен… Марен… — шуршало галькой темное море. — Зачем ты сказала тем, кто доверяет тебе, неправду?..»

Марен остановилась, будто не верила, что действительно слышит голос Моря, обращающегося к ней.

— «Марен…» — снова разошлось тихим шуршанием.

Давняя подошла к морю, окунула руку в воду. Капли морской воды переливались серебром в свете луны.

— Я уже и не помню твой голос, — едва слышно молвила Марен, глядя, как с пальцев звездами капает вода. — Столько лет…

— «Он тоже здесь, Марен, — плеском волн и в перекатах камешков предупреждало море. — Он не простит тебе твой поступок. Он убьет тебя. Спасайся, пока не поздно. Возвращайся на пиратский корабль».

— А как же твой пиратский капитан? — высокомерно рассмеялась Марен. — Яроша Сокола казнят, если мы его не спасем. Его отвезут в столицу и будут судить, а тот суд дает большую власть, и не только над жизнью осужденного. Ярош погубит себя и тех, кого еще осмеливается любить.

— «Но ты же здесь, Марен. Ты не пошла помогать пирату. Ты сама ищешь встречи с тем, кого ослушалась. Берегись его, Марен!»

Прикосновение воды стало ледяным, от него холодели пальцы.

Давняя горделиво поднялась.

— Он слаб, слишком много отдал ловушке, слишком долго готовил ее. Я смогу его победить!

— «А зачем тебе эта победа, Марен? — в плеске волн слышался смех. — Ты добровольно отдала ему свою судьбу, подарила свою судьбу другому, и одного поступка мало, чтобы ее себе вернуть. Ты права, он истратил очень много сил, но и сейчас он сильнее тебя».

— Вот мы и узнаем, кто из нас сильнее!

— «Берегись, Марен… Берегись попасть в плен своего желания и чужой воли…» — шептали морские волны, умолкая.

Высокая темная фигура покидала берег.

Олег и Эсмин далеко отошли от особняка, когда бывшему прислужнику Империи захотелось посмотреть, что же они забрали у министра Феофана. Он вытащил из сумки сверток.

— Тряпка какая‑то, — с сомнением сказала Эсмин.

В полумраке Олег рассматривал компас. Стрелка не двигалась.

— Ты сломан, — с разочарованием проговорил он. — А я так надеялся найти твоего хозяина.

Стрелка вздрогнула, обернувшись против солнца, и остановилась, затрепетав.

— Я не понимаю, — начала Эсмин, но Олег оборвал знаком ее речь.

— Постой, это направление. Правильно? — стрелка затрепетала снова, немного сдвинувшись. — Идем туда!

— Ты сдурел! Олег, нас уже ищут. Я не вернусь в подземелья Империи! Лучше умереть, поверь мне…

Олег вздрогнул, вспомнив, как спасал бедную танцовщицу, обвиненную в запретных чарах. Но он решил послушаться компаса.

— Нет, любимая, мы должны… попробовать.

Стрелка вздрогнула, указав в другую сторону. Супруги подняли головы, глядя туда, куда она повернулась, и оторопели.

На куче камней, оставшейся от разрушенного дома, сидел русоволосый мальчишка. Его лицо освещал огонек, тихо посверкивающий в прикрытой ладони, в его глазах тоже отражалось пламя…

— Я не верю! — вскрикнула Эсмин. — Таких чародеев больше нет! Не в Элигере! Не в безымянной Империи!

Мальчик поднял на нее взгляд глаз, сияющих ярче звезд.

— Почему нас нет? — мелодично рассмеялся он. — Это вас нет, ибо выцветает память о вас. А пламя будет танцевать всегда. На сухой стерне, на руинах городов или на наших ладонях…

Своим поведением он очень напоминал на вид такого юного давнего, стоящего сейчас на капитанском мостике корабля с черными парусами, но Олег не мог об этом знать. Такой же дерзкий и сильный, только не из древнего народа.