Грант вздохнул, стряхивая с себя им же самим придуманную мрачную картину.

— Портики, колонны, балконы, — пробормотал идущий впереди Малколм, — исключительное разнообразие.

Хаммонд услышал.

— Да, недостатки архитектуры оправдываются лишь тем, что мы стремились по возможности меньше нарушать слой почвы. Знаете, иногда становишься сентиментальным.

— Конечно, — совершенно серьезно кивнул зоолог.

— Итак, мы на месте!

Бородач открыл очередную дверь, и они вошли в небольшой зал. Семь рядов удобных, обтянутых коричневой кожей кресел застыли справа, словно в салоне самолета. Слева во всю стену матово белел панорамный экран.

— Собственный кинотеатр? — предположила Элли.

— Входите, входите, — Хаммонд широким жестом обвел рукой зал, — рассаживайтесь, где вам будет удобно.

Гости начали занимать места. Бородач, улыбаясь, забрался на небольшую эстрадку перед экраном и хорошо поставленным голосом сообщил:

— Мы создаем увеселительный парк для всего мира! Тут собраны последние достижения техники, и не только техники. Юрский парк — настоящая вершина научной мысли. Венец человеческого творения.

— Скромность, — почти беззвучно прошептал Малколм, — вот что меня привлекает в этом человеке!

— Все применяют трюки, — продолжал тем временем бородач, — но мы создали и продолжаем создавать живые биологические экспонаты! Они захватят воображение всей планеты!

— Интересно, — вновь подал голос зоолог, — где он взял ДНК динозавра?

— А вот и я! — хлопнул в ладоши Хаммонд. — Я уже иду!

Сзади тихо застрекотал кинопроектор, и на экране вдруг появился Джон Хаммонд. Экранный Хаммонд вышел из-за кулис и весело поздоровался:

— Здравствуйте, дамы и господа. Здравствуй, Джон.

— Здравствуй, — откликнулся подлинный Хаммонд.

— Прости за любопытство, но… Как я сюда попал? — осведомился кино-Хаммонд.

— Сейчас объясню. В течение следующих тридцати минут собравшиеся выслушали целый доклад о ДНК, динозаврах и возрождении последних, благодаря всего лишь одной капле крови.

— Сотни лет назад, тысячи и миллионы лет назад существовали комары, — вещал из динамиков веселый голос бородача. — И так же, как и сегодня, они питались кровью животных, динозавров. Иногда после укуса динозавра комар садился на ветку дерева, и его заливало смолой. Спустя некоторое время дерево умирало и окаменевало, — как и динозавры, — сохраняя комара внутри. Эти окаменевшие остатки смолы, которые мы теперь называем янтарем, пролежали в земле миллионы лет.

На экране комар кусал гигантского бронтозавра, заливался смолой, раскапывался симпатичными бравыми парнями, лихо потрошился с помощью шприца и иглы, а капля крови помещалась в пробирку.

— Пока не пришли ученые Юрского парка, — победно повысил голос Хаммонд.

— Можно подумать, что здесь рекламируют «кока-колу», — ухмыльнулся зоолог.

— Используя сложнейшую технику, они извлекли комара, взяли образцы крови и получили ДНК динозавра!

Далее последовала еще более длительная лекция, в течение которой Малколм, Алан и Элли ерзали в своих креслах. Лишь Эль Спайзер оставался спокойным. Он ничего не понимал, но зато внимательно слушал, одобрительно покачивая головой. Адвокат чувствовал себя причастным к уникальному эксперименту. Контролером. Если не самого Господа Бога, то кого-то, очень на него похожего.

— Используя суперкомпьютер, наши ученые воссоздали ДНК динозавра, нашли разрывы в цепочке, воспользовались ДНК лягушки и получили… малютку динозавра! — закончил Хаммонд. — Это все, конечно, упрощенно, на самом деле все было гораздо драматичнее. И дороже.

Адвокат засмеялся. Один.

— Поехали дальше!

Бородач хлопнул в ладоши. В стенах с мерным гулом заработали мощные моторы, натягивая лебедки. Те, в свою очередь, натянули тросы. Экран быстро покатился в сторону и через десять секунд исчез в стене, открыв огромное окно. За толстым стеклом сновали люди в белых халатах, сосредоточенные, молчаливые, занятые своим очень важным делом.

Грант напрягся. Ему стало интересно. Действительно, очень интересно. Там, за стеклом, не разговаривали, там работали. Под плексигласовыми колпаками зарождалась жизнь. Там умирали, исчезали, превращались в ничто сотни зародышей. Но десятки выживали, проклевывались, выбирались на свет. Процесс сродни творчеству.

— Это все оглушительно, Джон, — сказал Грант. — Это… персонажи? Актеры?

— Нет, нет, — быстро и весело сообщил бородач. — Это не стереокино. Это живые люди, научные работники Юрского парка!

— А нельзя ли взглянуть на их работу поближе?

— Конечно. Пойдемте.

Стекло ушло в сторону следом за экраном. Гости поднялись по узеньким ступенькам, пересекли стену и спустились в лабораторию.

— Здравствуйте, — громко сказал Хаммонд.

— Здравствуйте, сэр, — раздалось со всех сторон.

— Вот, смотрите. Это наш инкубатор.

У дальней стены лаборатории Грант увидел обширный стол, над которым жарко горели яркие хирургические лампы. За высокими бортами золотился песок, в котором белели аккуратные бока крупных яиц. Механическая трехпалая рука зависла над инкубатором, бережно перевернула их и вновь пропала за границей светового пятна. Все это заняло не больше минуты. Малколм наблюдал, стоя неподвижно, сунув руки в карманы джинсов. Элли чуть приоткрыла рот от восторга. Глаза ее возбужденно блестели. Она теребила указательный палец правой руки. Эль Спайзер рассматривал оборудование, ряды компьютеров, автоклавы, в которых что-то вращалось, гудело и щелкало, электронные микроскопы, несколько инкубаторов поменьше, принтеры, с резковатым писком выводящие знаки, символы, формулы — информацию, тысячи, миллионы бит информации. И это только одна лаборатория!

Адвокат был практичным человеком. О научной стороне дела пусть думают Малколм, Грант и Сетлер, он же думает о финансах. И то, и другое одинаково важно. Молчаливые белые фигуры, словно призраки, бесшумно скользили по лаборатории.

«Не менее двадцати человек, — подумал Спайзер, — и только первоклассные умы. Есть чем гордиться. Этот парк пока качает деньги из инвесторов. И большие деньги. Но когда он начнет отдавать, о-о-о… Фантастика! Пожалуй, так и нужно доложить клиентам. Юрский парк — это настоящий Форт-Нокс[2]. В нем заложены тонны золота. Громадные деньги. Просто грандиозные!»

Сзади, из-за спин, вынырнул низкорослый лаборант-японец.

— Добрый день, сэр, — тихо, тщательно выговаривая каждую букву, поздоровался он. — Вы пришли в очень удачное время. Сейчас должно произойти вылупление.

— Почему меня не предупредили? — нахмурился Хаммонд. — Я настаиваю, чтобы меня каждый раз предупреждали! Я хочу присутствовать при этом!

— Конечно, сэр, — кивнул японец.

Он указал рукой на инкубатор. Гости подошли ближе, собрались вокруг стола, внимательно разглядывая яйца, стараясь угадать, какое же из них будет первым. Хаммонд согнулся так, что его седая бородка почти коснулась белой скорлупы. Несколько секунд он, как и все, смотрел на ровные ряды яиц, а затем почти шепотом спросил:

— Какое?

— Это.

Японец улыбнулся, указав на угловое, крупное с желтыми прожилками яйцо. Хаммонд бережно извлек его из песка и начал поворачивать перед глазами. Внезапно лицо бородача потеплело, расплылось в ласковой радостной улыбке. Он повернулся к гостям и продемонстрировал крохотную поклевку на острой стороне яйца.

— Вы видите? Он сейчас вылупится! Сейчас! Несколько минут, и вы станете свидетелями настоящего рождения настоящего динозавра!

Малколм внимательно смотрел, как по поверхности скорлупы разбежались мелкие трещинки, словно кто-то набросил на нее тонкую, едва заметную паутинку. На губах зоолога появилась улыбка, но не открытая и теплая, как у Хаммонда, а натянутая, неживая, похожая на застывшую улыбку манекена в витрине магазина.

Грант почти автоматически отметил это, а затем вернулся к наблюдению. Поклевка стала заметно больше. Существо, заключенное в скорлупе настойчиво стремилось выбраться на волю. Оно тыкалось острой мордочкой в пятнышко света, расширяя отверстие. Слабые легкие издавали невнятный писк. Судорожно дергая маленькими лапками, рептилия ворочалась, взламывая стенки скорлупы.