Гвин оставила Джеймса с молодым работником продолжать заниматься кобылой, а сама пошла к Глории. Малышке был уже почти год, и чаще всего она спала всю ночь, не просыпаясь, но, может быть, она уже скучает за Джеком и поэтому ведет себя беспокойно. Когда Гвинейра подошла к ее кроватке, она действительно не спала, но и не кричала, а что-то лепетала, словно беседовала сама с собой. Гвинейра рассмеялась и взяла ее на руки.

— Ну, что ты там рассказываешь своей куколке? — приветливо спросила она, протягивая Глории игрушку. — Безумные истории про рыбу-кита, которая слопала нашего Джека?

Она прижала малышку к себе, радуясь теплу и запаху ее тельца. Глория была веселым ребенком и проблем не доставляла. Гвин помнила, что Кура плакала гораздо чаще, хотя Марама постоянно таскала ее за собой, в то время как Глория чаще бывала одна. Кура всегда была очень требовательной. И уже в детстве необычайно красивой. Глория не унаследовала красоты матери; малышка была миленькой, но не настолько потрясающей, как Кура в этом возрасте. У Глории были фарфорово-голубые глаза, и уже можно было с уверенностью утверждать, что этот цвет у нее и останется. Однако ее реденькие волосики еще не приобрели свой окончательный оттенок, и никто не мог сказать, то ли они будут светло-русыми, то ли светло-каштановыми. Рыжина отсутствовала, и волосы были не такими ровными и сильными, как у Куры еще в детстве, а волнистыми, пушистыми и мягкими. Черты лица тоже были не настолько экзотичными, как у матери, в них угадывалось некоторое сходство с Полом и Джеральдом Уорденом. Ее волевой подбородок был явным наследием Уорденов, в остальном же черты лица казались гораздо мягче, чем у деда; в них больше проявлялся Уильям.

— Для нас ты достаточно красива! — прошептала Гвин на ухо правнучке, мягко качая ее на руках. — А теперь идем со мной, возьмем твою корзинку, и ты сегодня поспишь у бабули Гвин…

Она вынесла ребенка из комнаты и пересекла темный коридор. При этом она не могла не заметить света, пробивавшегося из-под двери комнаты Куры.

Гвинейра нахмурилась. Очевидно, Уильям уже поднялся наверх, по крайней мере в салоне она никого не видела. Но что он делает в комнатах Куры? Освежает воспоминания? Его собственная комната находилась в другом конце коридора.

Женщина обругала себя за неуемное любопытство и уже хотела уйти, когда ей показалось, что из комнаты слышатся шепот и смешки. Уильям? Внезапно Гвинейра вспомнила о подозрениях Джеймса относительно Хизер Уитерспун. До сих пор она считала его подозрения абсурдными, но сейчас…

Она обязана была выяснить. Кто бы ни развлекался в личных комнатах Куры, права на это он не имел. В конце концов, это ее дом.

Гвинейра поставила корзинку и, держа Глорию на руках, распахнула дверь. Теперь она отчетливо слышала голоса и стоны. В спальне…

Глория заплакала, когда прабабушка открыла дверь и малышку внезапно залило ярким светом, но сейчас Гвин на мгновение забыла о ней. Женщина в недоумении смотрела на Уильяма и Хизер, лежавших в постели Куры.

Хизер замерла. Уильям поспешно сполз с нее, пытаясь прикрыть наготу.

— Мисс Гвин, это не то, что вы думаете…

Гвинейра едва не расхохоталась. Хотела уже было отпустить саркастическое замечание, но ярость пересилила все.

— Спасибо, мне не нужны объяснения! Я только что все поняла! Поэтому Кура ушла, Уильям? Она заметила, что происходит?

— Мисс Гвин, Кура… — Уильям не мог подобрать слов, чтобы оправдаться. Как ему сказать Гвин, что Кура не подпускала его к себе. — Она… Она не хотела…

Гвинейра холодно смотрела на него.

— Избавьте меня от этого. Я все видела и теперь не понимаю, почему не замечала этого раньше. С Илейн было то же самое, не так ли, Уильям? Вы обманули ее с Курой, а теперь обманываете Куру с этой… Итак, собирайте свои вещи, Уильям! И вы, мисс Уитерспун! Немедленно! Вас я тоже больше не хочу видеть в этом доме!

— Как? — озадаченно спросил Уильям.

— А вот так! Вы тотчас уберетесь отсюда. И не смейте даже заикаться по поводу дочери. Ни один судья не присудит ее прелюбодею! — Гвинейра принялась качать ребенка, и Глория тут же успокоилась. Малышка с любопытством глядела на отца и мисс Уитерспун. — Довольно того, что ей пришлось увидеть это.

— Но я люблю Куру… — прошептал Уильям.

Гвинейра закатила глаза.

— Тогда у вас весьма странная манера проявлять любовь. Меня не интересует, кого вы там сейчас любите. Если вы считаете, что это вам поможет, отправляйтесь к своей жене и просите у нее прощения. Но у меня вы больше не останетесь, не будете пить мое виски и соблазнять прислугу. Убирайтесь из этой комнаты! И завтра утром вы должны покинуть Киворд-Стейшн!

— Вы ведь не можете…

— Еще как могу!

Гвинейра с каменным выражением лица дождалась, пока Уильям и Хизер оденутся. Она даже не отвернулась, когда оба они выбирались из постели, искали свои вещи. Затем погасила свет и заперла дверь комнаты Куры.

— Завтра утром чтобы вас тут не было! — повторила она. — Вашу зарплату я оставлю на столе в салоне, мисс Уитерспун. Я спущусь к завтраку около девяти. И видеть вас не желаю. Обоих!

С этими словами она развернулась и пошла прочь, оставив униженную пару наедине. Сейчас Гвинейре нужно было зайти в кабинет и подсчитать зарплату для Хизер. А потом ей нужно выпить виски!

Джеймс вернулся из конюшни усталый и продрогший, когда Гвин как раз наливала себе бокал. Глория спала в углу дивана с пальцем во рту.

Джеймс вопрошающе посмотрел на жену.

— Ты успокаиваешь ребенка водкой? — с ухмылкой произнес он.

Гвинейра тоже налила ему бокал и повернула к нему бледное лицо.

— Скорее успокаиваю себя. Вот, возьми, тебе сейчас тоже понадобится!

Хизер Уитерспун, невыспавшаяся и бледная, ждала Уильяма у конюшен. Он пришел около шести утра с упакованными седельными сумками и бросил удивленный взгляд на молодую женщину и ее багаж.

— Что ты здесь делаешь? — неприветливо поинтересовался он. — Разве не лучше было бы поставить все это на дорогу к Холдону? Там наверняка кто-нибудь будет ехать, и, если повезет, тебя подвезут до самого Крайстчерча.

Хизер недоуменно посмотрела на него.

— Мы… мы разве уезжаем не вместе?

Уильям нахмурил лоб.

— Вместе? Не будь дурой, как моя лошадь должна тащить все эти вещи?

В глазах Хизер заблестели слезы.

— Ты мог бы попросить карету. Мы…

Уильям почувствовал, как в нем закипает гнев.

— Хизер, нет никаких «мы»! Я все время пытался донести это до тебя, но, похоже, ты не хотела меня слушать. Я женат, и я люблю свою жену…

— Она бросила тебя! — крикнула Хизер.

— Я должен был сразу же ехать за ней. Конечно, у нас были разногласия, но эта история с нами… это было ошибкой. Не стоит усугублять ее еще сильнее. Давай, я помогу тебе донести вещи до дороги. — Уильям поставил седельные сумки и потянулся к ее чемодану.

Хизер бросила на него гневный взгляд.

— Я и сама справлюсь, ты… — Хизер хотелось ругаться, кричать, проклинать, но ей с самого детства вбивали в голову, что даме такого делать нельзя, поэтому теперь она не могла даже подобрать слова, чтобы дать волю своей ярости.

Хизер убеждала себя, что таким образом хотя бы сохранит свое достоинство. Она прокусила губу, но плакать не стала и потащила свои вещи к дороге.

— Удачи, Уильям, — выдавила она из себя. — Надеюсь, ты найдешь свою Куру и будешь с ней счастлив!

Уильям ничего не ответил. Когда спустя полчаса он доскакал до развилки дороги, ведущей в Холдон и Крайстчерч, Хизер и след простыл.

Глава 4

В последующие месяцы Уильям узнал много чего об овцах, крупном рогатом скоте, золотодобыче и, в первую очередь, о себе самом.

Поиски работы, которая бы подошла ему и принесла достаточно денег, чтобы хватало на жизнь, заставили молодого человека побродить по всему Южному острову и даже едва не вывели за его пределы. Потому что сначала он действительно хотел найти Куру. Однако труппа оперных певцов уже давно была в Австралии, а Уильяму не хватало денег на дорогу; к тому же у него не было точного плана турне, и, вполне возможно, он никогда не нашел бы Куру в этой огромной стране. Он утешал себя мыслью о том, что когда-нибудь певцы вернутся. Джордж Гринвуд получил особые условия для переезда артистов из Крайстчерча в Лондон, поэтому город на Южном острове стал начальной и конечной точкой турне ансамбля. Кроме того, певцы должны были посетить еще некоторые города на Южном острове. Поэтому Уильяму нужно было продержаться всего лишь пару недель.