— А мы не можем вышвырнуть эту Уитерспун? — простонал Джеймс, рыцарским жестом открывая перед Гвинейрой дверь в их общую спальню. Внизу Хизер уже не первый час играла песни Шуберта. — С тех пор как Кура ушла, она никому уже в принципе не нужна.

— А кто будет учить Джека и детей маори? — спросила Гвин. — Я знаю, у нее не самые лучшие результаты, но если мы уволим ее, нам нужно будет искать замену. То есть опять подавать объявление в английскую газету, ждать, пока начнут поступать отзывы, — и вновь принимать решение в надежде, что нам повезет.

— Один критерий для принятия решения у нас уже есть, — с усмешкой произнес Джеймс. — Ни Глория, ни Джек не ценят игру на рояле. Но честное слово, Гвин, мне не нравится, что Уильям проводит с этой Уитерспун по полночи в салоне. Особенно теперь, когда Куры нет. Она ведь пытается его соблазнить…

Гвин рассмеялась.

— Уильям, наш джентльмен, — и эта серая мышка? Даже представить трудно. После Куры это было бы настоящее падение!

— Что бы ты ни говорила, эта серая мышка под рукой, — заметил Джеймс. — Нужно присмотреть за этим…

Гвинейра рассмеялась.

— Может быть, ты лучше подумаешь о том, что под рукой есть я? — игриво произнесла она. — Все эти любовные песни сделали меня сентиментальной. — Гвин расстегнула пуговицы на платье, и Джеймс нежно поцеловал ее в обнаженное плечо.

— Тогда в этом треньканье есть хоть что-то хорошее… — пробормотал он.

Отношения между Уильямом и Хизер, несмотря ни на что, положительно влияли на жизнь в Киворд-Стейшн, но в то же время старания мисс Уитерспун угодить своим нанимателям скорее сходили на «нет». Чем дольше длилась ее любовь к Уильяму, тем более уверенной она себя чувствовала. Каждый месяц без Куры питал ее надежды на то, что она сможет привязать к себе Уильяма навечно. Когда-нибудь ему надоест ждать Куру, да и в Киворд-Стейшн он чувствует себя не самым лучшим образом. Возможно, тогда этот брак будет расторгнут и Уильям станет свободным, чтобы снова связать себя, — на этот раз с Хизер. С того времени, как Уильям уехал из Ирландии, прошло уже более трех лет. Наверняка о его поступках там уже забыли и он, в принципе, мог бы вернуться. Хизер уже видела, как он входит вместе с ней в родительский дом, — его семья, скорее всего, придет в восторг от выбора сына, поскольку у нее первоклассное воспитание и происходит она хоть из обедневшей, но хорошей семьи. Благодаря ее влиянию Уильям станет спокойнее; новых конфликтов на земле его предков, вероятнее всего, уже не будет. И, возможно, он найдет себе место в городе — это Хизер понравилось бы еще больше.

В любом случае она считала ниже своего достоинства обучать грязных детей туземцев и стала стараться еще меньше, чем раньше. Уроки с Джеком она, конечно же, запустить не могла. Он должен был пойти в Крайст-колледж и не имел права провалиться на вступительных экзаменах. Но учила его строго и без души. Джек выполнял задания, однако радости от этого не испытывал. Гвинейре это казалось нормальным; она в детстве тоже ненавидела уроки. Однако Джеймс, которому не удалось получить школьного образования, сожалел об этом и продолжал настаивать на том, чтобы как можно скорее заменить мисс Уитерспун.

— Слушай, Гвин, я вполне понимаю, что у него нет желания учить латынь. Но история, зоология и биология — все это его интересует! Раньше он иногда говорил, что хотел бы стать ветеринаром. И я легко могу представить его в этой роли, если уж ему не достанется Киворд-Стейшн. Но эта мисс Хизер отбивает у него какой бы то ни было интерес к книгам. А потом она то же самое сделает с Глорией. Вышвырни ее, Гвин, вышвырни ее наконец!

Гвинейра продолжала колебаться. А потом случилось так, что безразличие к работе и своим обязанностям со стороны мисс Уитерспун привело к тому, что ее отношения с Уильямом — хоть и косвенно — открылись.

Гвинейра МакКензи часто продавала племенных овец, даже целые отары, другим фермерам. Это начал еще Джеральд Уорден, после того как вывел новую, идеальную для Кентерберийской равнины породу из ромни, шевиот и уэльских горных овец. Его животные были крепкими и самостоятельными. Овцематки и их ягнята проводили целое лето в свободном выпасе на высокогорьях, и особых потерь при этом не было. К тому же они давали шерсть столь же высокого качества. Понятно, что остальные животноводы хотели облагородить свои отары с помощью животных, которые не требовали особого ухода. И сейчас уже на всей Кентерберийской равнине и почти до самого Отаго паслись овцы, ведущие свою родословную от овец Джеральда Уордена.

Но на крайнем северо-востоке острова до сих пор никто не интересовался овцами Гвинейры, там овцеводством только начали заниматься. Однако теперь появился некий мистер Бертон из Мальборо, ветеран войны, похожий на майора Ричлэнда своими амбициями в отношении прибыльного овцеводства. Гвинейре оживленный пожилой господин сразу понравился. Бертон был худощав и подтянут, уверенно держался в седле и хорошо стрелял — он удивил хозяев, представив им трех кроликов, подстреленных «мимоходом».

— Это ваши, я застрелил их на вашей земле, — усмехнулся он. — Полагаю, их гибель не слишком вас огорчила.

Гвинейра рассмеялась и велела отнести животных на кухню.

— Право, не стоило приносить ужин с собой, — пошутил Джеймс. — У вас на севере тоже есть проблема с кроликами или там хватает лисиц?

Бертон и МакКензи сразу же оказались вовлечены в разговор — в порядке исключения вел беседу с гостем не Уильям. Гвинейра обратила внимание на то, как живо шутил и болтал Джеймс с фермером из Мальборо. Наконец-то кто-то, не зная о его прошлом, о том, что он угонял скот, воспринимает его как главного в Киворд-Стейшн. Джеку Бертон тоже, похоже, сразу понравился. Он стал расспрашивать о животных, живущих в тропических лесах вокруг Бленема, и китах в каналах Мальборо.

— А вы действительно видели кита, мистер Бертон? — с увлечением спрашивал он.

Бертон кивнул.

— Конечно, молодой человек. С тех пор как на этих животных прекратили интенсивно охотиться, они стали часто показываться на глаза. Они и впрямь величиной с дом! Я даже представить себе не мог. Конечно, я читал об этом, но когда видишь такого великана, а сам сидишь в крохотной лодочке… Тут невольно начинаешь испытывать уважение к китобоям, которые метали гарпуны, вместо того чтобы повернуть назад!

— Маори тоже охотились на них на каноэ, — сообщил Джек. — Наверное, это было очень увлекательно.

— Я считаю охоту на китов отвратительной и ужасной, — заявил Джеймс. — Когда много лет назад я оказался на Западном побережье, китовый промысел считался самым верным средством быстро заработать деньги. И я кое-что повидал, но мне это пришлось не по душе. Вы ведь сами говорили, мистер Бертон, что киты доверчивы, а у меня просто не хватает духу вонзить копье в пузо тому, кто готов приветливо протянуть мне плавник.

Все рассмеялись.

— Разве у них есть плавники? — поинтересовался Джек. — Я хочу сказать, они же млекопитающие!

— Ты должен как-нибудь сам приехать и посмотреть, молодой человек! Может быть, поможешь мне перегнать овец, если мы с твоей матерью сумеем завтра договориться. — Бертон с довольной улыбкой поднял бокал в сторону Гвинейры. Судя по всему, он не сомневался, что они придут к согласию.

И действительно, на следующий день они поднимали бокалы за успешное приобретение хорошей отары, и Бертон повторил свое приглашение. Джек и его друг Маата помогали собрать овец, и обращение мальчика со сторожевыми собаками тоже пришлось Бертону по вкусу. Он тут же приобрел еще двух бордер-колли и заявил, что ему срочно нужна помощь, чтобы устроить их на новом месте. При этом он весело подмигивал Джеку. И мальчика было не удержать.

— Ну, мам, мне ведь можно поехать, правда? Папа? И Маата тоже поедет. Вот это будет приключение… подождите, мы еще привезем китенка и выпустим его в наше озеро!

— Мама китенка будет в восторге, — заметила Гвин. — Равно как и я. Ты должен учиться, Джек, ты не можешь просто взять и устроить себе каникулы.