— Кура! — Калев озадаченно поглядел на нее.

Кура захихикала.

— Не жеманничайте вы так! Или мне сказать, что мы женаты? Тогда они оставят меня в покое…

Судя по всему, для Калева это было мучительно, и Кура решила перестать сердить его. Несмотря на то что в тот вечер молодой человек уже не прикасался к ней, он повел себя очень великодушно, пригласив девушку на ужин с лучшей едой и вином, которые только можно было достать в Пунакайки. Это было немного, но с тех пор, как Кура стала вести довольно-таки безденежный образ жизни, она научилась ценить подобные жесты.

На следующее утро Кура сразу нашла деревню по описанию кайнга, данному обоими маори. Поселение маори удивило Калева. Судя по всему, раньше он полагал, что маори живут, как индейцы в Америке. Разнообразие отдельных домов, загонов для овец, кухонь и кладовых поразило его.

Кура снова задумалась над тем, насколько оторванными от мира растут некоторые дети пакеха. Конечно, совсем рядом с Греймутом не было постоянного поселения маори, но, насколько ей было известно, Калев бывал уже и в других городах Южного острова, и даже в Веллингтоне и Окленде. Неужели у него действительно не было возможности познакомиться с культурой маори? С другой стороны, тогда Калев был еще ребенком. Почти всю свою юность он, как и Тим Ламберт, провел в английских интернатах и университетах.

Как и ожидалось, их приняли очень гостеприимно, и жителей деревни не пришлось даже упрашивать показать им важнейшие хака. Первая хака была показана в честь встречи с ними.

— Эта племенная хака — весьма странная история, — пояснила Кура заинтересованному Калеву, пока мужчины и женщины демонстрировали свой личный танец. — Изначально она была сложена враждебными племенами и служила для того, чтобы насмехаться над другим племенем. Но потом племена сами переняли ее и были горды тем, что кто-то испытывает перед ними достаточно страха и уважения, чтобы сложить оборонительную песню.

Конечно же, Кура бегло говорила на языке маори, но, к восхищению жителей деревни, Калев тоже кое-чего нахватался и в течение дня выучил несколько выражений. Даже Кура поразилась тому, насколько легко ему это дается. Она тоже была очень музыкальна и, когда училась музыке, легко запоминала немецкие и французские тексты. Впрочем, так, как сейчас Калев повторял слова маори, совершенно без акцента, ей не удавалось петь никогда.

А потом оба сидели вместе с племенем в украшенном резьбой доме для собраний и передавали по кругу принесенную с собой бутылку виски. Совсем скоро Кура захмелела и наконец выбрала в партнеры сильного молодого танцора, с которым и ушла, к всеобщему восхищению. Девушке снова показалось, что Калеву неловко, но ревности он явно не испытывал. Кура отметила это с некоторым раздражением, а племя маори — с удивлением.

— Вы не…

Кура успела увидеть, как сидевший рядом с Калевом мужчина сделал неприличный жест, а Калев покраснел.

— Нет, мы просто… друзья, — пролепетал тот в ответ.

После этого молодой человек отпустил замечание, заставившее всех расхохотаться.

— Он говорит, что мы, маори, этого с врагами тоже не делаем! — перевела Калеву женщина.

На следующий день Кура вполне серьезно пояснила слегка возмущенному Калеву, что всего лишь хотела выманить у своего спутника специфическую любовную песню. Молодой танцор с удовольствием спел ей, когда отсмеялся. Похоже, мысль о том, что любовную песню будут петь мужчине, показалась ему слишком необычной. Но потом он спел и станцевал, при этом слегка преувеличенно жестикулируя. Кура заметила, что Калев от изумления даже не сразу вспомнил о том, что нужно переложить музыку на ноты. Когда глаза его засветились, Кура окончательно осознала, почему все ее усилия пропадают втуне. Позже он упросил ее перевести ему тексты, но Кура решила обойти неприличное содержание.

Впрочем, прежде чем они снова отправились в Греймут, у Куры состоялась еще одна встреча, заставившая ее задуматься больше, чем очевидное предпочтение Калевом мужского пола.

Супруга вожака, решительная, сильная женщина, танцевавшая хака в первом ряду, заговорила с ней, когда девушка складывала вещи.

— Вы из Греймута, не так ли? Ты не знаешь, девушка с волосами как пламя еще там?

— Рыжеволосая девушка? — Кура сразу же подумала об Илейн, но уверенности у нее не было.

— Довольно хрупкая такая, немного похожа на тебя — если уметь смотреть! — Жена вожака улыбнулась, увидев возмущение на лице Куры.

Кура кивнула.

— Илейн? Она еще там. Играет на пианино в пабе. А что? Вы ее знаете?

— Тогда мы нашли ее и отправили в Греймут. Ей было довольно плохо. Она много дней бродила по горам с маленькой собачкой и лошадкой. Я бы с удовольствием оставила ее, но мужчины сочли, что это слишком опасно. И это было правильно, он ведь все еще ищет ее. Но пока она остается там, все должно быть в порядке…

Женщина отвернулась. Кура обуздала свое любопытство и решила не спрашивать, почему в Греймуте настолько безопаснее, чем в любом другом захолустье на Западном побережье, и кто вообще ищет Илейн. Может быть, ее муж, от которого она сбежала? Но ведь это было давно. Ему пора бы уже смириться с тем, что Илейн не вернется.

В том, что касалось любви и брака, культура матери повлияла на Куру достаточно сильно. Девушка выбирает мужчину, которому хочет принадлежать, и если он не соответствует ее представлениям, она вправе выбрать другого. Почему у пакеха это обязательно должно быть связано с браком?! Кура бросила неласковый взгляд на Калева Биллера. Когда-нибудь его родители заставят его жениться.

Брачную ночь девушки, которую они выберут для Калева, Кура даже представить себе не могла.

Глава 6

Уильям Мартин практически заполонил Северный остров швейными машинами. Его послали в не очень привлекательный район на Восточном побережье. Однако Уильям, верный советам торгового гения Карла Латимера, который в массовом порядке избавлялся от швейных машинок даже на Западном побережье, столь бедном женщинами, спокойно путешествовал от фермы к ферме. Временами он узнавал важнейшие новости, и ему всегда было о чем поговорить с хозяйками домов, прежде чем распаковать свою чудо-машинку.

Тут же пробуждалась жадность дам — в этом Латимер тоже не лгал. Несмотря на то что в отдаленных районах рынков сбыта было немного, зато всегда находилось нагретое ложе. И Уильям убеждал хозяюшек во всех отношениях. Иногда он спрашивал себя, не потому ли достойные, но одинокие женщины на крупных фермах покупают у него машинки, что надеются воспользоваться его «сервисом» в следующий раз, когда он будет в этих окрестностях.

Других женщин и девушек он увлекал мыслью о том, что они сэкономят достаточно денег в случае пошива себе одежды самостоятельно, а затем, возможно, смогут зарабатывать, изготавливая платья соседкам. В конце концов его продажи превзошли все ожидания, и фирма перевела его в гораздо более привлекательный район, расположенный в окрестностях Окленда. Здесь Уильям для начала занялся стимуляцией промышленного производства одежды. Вместо того чтобы приглашать на свои демонстрации исключительно женщин, он печатал листовки, в которых обращался к переселенцам, желающим наладить жизнь в новой для себя стране. Купив три-четыре швейные машинки, по словам Уильяма, можно было шить одежду в промышленных масштабах и продавать, получая немалую прибыль. Тем не менее большинство предприятий вскоре разорилось ввиду отсутствия торговой смекалки. Однако два-три пошивочных предприятия работали успешно, и один из его клиентов каждые пару месяцев заказывал новые швейные машинки, поскольку производство у него постоянно расширялось. Идея сбывать сразу несколько машинок произвела среди руководства фирмы маленькую сенсацию. Уильяма пригласили сделать доклад на эту тему в учебном центре Северного острова и оказали ему доверие, отрядив в еще более перспективный район. Тем временем Уильям уже путешествовал в полагающейся по статусу карете, одевался по последней моде и наслаждался своей новой жизнью. И лишь тот факт, что он не сумел разыскать Куру с ее оперным ансамблем, не давал ему покоя — хотя, строго говоря, он не знал, как можно снова соединить их жизни. Что касается продажи швейных машинок и оперных выступлений, то в этом не было ничего общего, и Кура наверняка не захотела бы распрощаться со своей карьерой. За это время, думал Уильям, ведя лошадь по широким улицам Веллингтона в поисках представительства фирмы «Зингер», певцы давно уже уехали в Австралию или даже в Европу. Взяли ли они Куру с собой? В принципе, Уильям в это не верил. Руководитель труппы не производил впечатления человека, способного терпеть рядом каких бы то ни было богов, кроме собственной персоны. А в Европе Кура наверняка бы стала звездой. Даже если бы ее умения не хватило для большой оперной сцены, экзотическая внешность открыла бы перед ней все двери.