— Не волнуйся, Шарлотта скоро появится, — успокоила ее Лора. — Она получила работу в Шамбор-Жонксьон, возле вокзала. Коллега подвозит ее на машине. Она очень огорчалась, что не сможет встретить тебя вместе со всеми.

— Работа в воскресенье? — удивилась Эрмин.

— Официанткой в ресторане, — уточнила Мирей.

В этот момент Лору уже осаждали близнецы. Раздавались новые радостные крики.

— Как они выросли с лета! Боже мой! Какие лапочки!

Жослин с деловым видом старался подвести Эрмин к входной двери.

— Твои дочки непременно расскажут Лоре, что Киона в Робервале. Ты их предупредила, по крайней мере? Твоя мать так рада, не стоит портить ей праздник! Я обещал, что поговорю с ней, но не сейчас, а когда наступит удобный момент.

— Папа, я не собираюсь учить своих детей лгать, — возразила она. — Дети будут играть и полдничать. В любом случае, вечером после ужина я поставлю маму в известность, если ты сам не сделаешь этого раньше.

Жослин повторил серьезным тоном, что он непременно это сделает. Но пока что он нарушал планы Эрмин. Правда, когда она вошла в просторную гостиную, где возвышалась изумительная елка, ее плохое настроение улетучилось. Здесь царила такая пышность, такая гармония, которые дополнялись мерцающими елочными украшениями, что всё вместе просто завораживало.

«Боже милосердный! — подумала она. — Мама так хотела вызвать у меня восхищение, и ей это удалось… Какая красота! Мои малыши попали в настоящий рай!»

Лора тратила, не считая. Эрмин заметила, что появились новые шторы на подкладке из великолепной ткани насыщенного красного цвета. Хрустальные подвески люстры переливались, отражая разноцветные огоньки на елке.

«Вряд ли есть второй такой ослепительно украшенный к Рождеству дом в районе озера Сен-Жан», — снова сказала себе Эрмин.

Она увидела, что Мукки сел на ковер возле елки. Мальчуган сосредоточенно рассматривал изящные позолоченные стеклянные игрушки, висящие на ветках: птичек, звезды, гирлянды, сверкающие шары, припорошенные блестками.

«Как бы мне хотелось, чтобы Киона была здесь, подле меня, и радовалась всему этому!» — с грустью прозвучало в душе Эрмин.

На огромном столе, накрытом белой скатертью, были расставлены серебряные блюда с грудой пирожных и печенья. Сняв свой белоснежный передник, Мирей принялась обносить гостей шампанским. Несмотря на мольбы Жослина, Лора выписала из Франции этот изысканный напиток, поскольку не могла устоять перед его бесчисленными пузырьками и фруктовым послевкусием. Эрмин еще раз поразилась ее безумной расточительности.

«Мама пристрастилась к роскоши со времен своего брака с Фрэнком Шарлебуа. Не знаю, какое было у него состояние, но мне оно кажется неисчерпаемым. Кстати, монреальский завод, несмотря на финансовый кризис, продолжает приносить доход», — подумала она.

— Мимин! До чего же ты стала серьезная, красавица моя! — прозвучал знакомый негромкий голос.

Элизабет Маруа стояла возле нее, как всегда, смешливая и пухленькая. Ее светло-русые волосы по-прежнему вились, но были короче, чем раньше. В свои сорок два она выглядела восхитительно. Эрмин с нежностью посмотрела на нее. Многие годы эта женщина заменяла ей мать.

— Бетти, дорогая! — воскликнула она. — Как я счастлива, что вижу тебя! Время проходит, но как только я рядом с тобой, то чувствую себя в безопасности, как раньше, когда была маленькой, а ты всегда умела приласкать и утешить меня. Я проведу зиму в Валь-Жальбере, и на этот раз, даю слово, у нас будет время посудачить у камелька. Я буду приходить так часто, что тебе это скоро надоест.

— Вот уж тут ты ничем не рискуешь! — запротестовала Бетти, смеясь. — Мимин, я разделяю твое горе. Потерять ребенка — что может быть страшнее? Я так плакала, когда Лора сообщила мне эту ужасную новость! А теперь еще твой муж ушел в армию… Всем сердцем жалею тебя.

Эрмин утешило сострадание ее бывшей опекунши. По крайней мере, Бетти не боялась говорить то, что думает и чувствует.

— Спасибо! Мне так сейчас нужна поддержка!

Они бы еще долго болтали, но к ним подошел Симон с бокалом шампанского в руке. За ним появился его отец, Жозеф. Двое мужчин одной крови были очень похожи между собой. Оба брюнеты с темными глазами на загорелых лицах. Но младший Маруа унаследовал от своей матери более мягкие черты и обольстительную улыбку.

— Ну, Мимин, — воскликнул он, — ты выбралась из своей хижины в глухой чаще, чтобы вернуться сюда к нам? Как здорово, что ты здесь!

— Моя хижина превратилась в дом со всеми удобствами! — возразила она, как можно более весело. — Тошан просто сотворил чудо.

— Не считая безумной затеи пойти в армию, имея троих детей, — отрезал Симон. — Если бы у меня на руках была семья, никто не заставил бы меня отправиться на войну. Женюсь на первой попавшейся блондинке, чтобы избежать этого.

— Замолчи! Как тебе не стыдно, Симон! — закричал на него Жозеф Маруа. — Слышишь, Мимин? Мой сын не желает воевать! Будь я моложе, я бы не вел такие речи, пошел бы в армию, как Тошан, — вот человек, достойный этого звания!

Симон скорчил недовольную мину и отошел. Испуганная до смерти Бетти вздохнула.

— Я бы предпочла, чтобы мой муж рассуждал, как Симон, — заметила Эрмин. — Но мне приятно, Жозеф, что теперь вы оцениваете Тошана по заслугам, хотя раньше относились к нему неодобрительно.

Рабочий почесал свою седеющую бороду, бросив смущенный взгляд на молодую женщину. Девять лет назад он был категорически против их начинавшегося романа. Он считал, что индеец монтанье, метис, не может быть порядочным человеком.

— Это дело прошлого, Эрмин, — произнес он извиняющимся тоном. — Каждый может ошибиться, я не исключение. У меня мерзкий характер, сам это знаю. Но я изменился.

Лора встала между ними и обняла Эрмин за плечи. Она прислушивалась к разговору и хотела положить ему конец.

— Друзья мои, — сказала она миролюбиво, — отведайте угощение, которое приготовила Мирей. Это нельзя пропустить. Я забираю у вас свою дочь, ведь я с июня ее не видела.

Молодая женщина позволила матери увлечь себя и подвести к Луи, ее маленькому братику. Он был почти ровесником Кионы, всего на четыре месяца младше. Красивый, крупный, хорошо сложенный для своих пяти лет мальчик. Волнистые каштановые волосы обрамляли его миловидное, с правильными чертами лицо, которое озаряли большие карие глаза.

Как ни странно, в присутствии сестры он робел, потому что слышал, как за столом о ней говорили в восторженных выражениях.

— Луи, ты узнал Эрмин? — спросила Лора.

— Здравствуй, Луи! — сказала молодая женщина вполголоса, чтобы не смутить его окончательно. — Теперь ты можешь играть с Мукки, Мари и Лоранс.

Мальчик закивал и тут же побежал к Мукки, которого по-детски обожал.

— Дорогая моя, — вздохнул подошедший к ним Жослин, — как радостно, что ты проведешь с нами всю зиму! Но я чувствую, что ты грустишь, и это очень меня огорчает. Не волнуйся. Если потребуется, поедем в Квебек, ты сможешь повидаться с Тошаном. Наши солдаты отправятся в Европу не раньше весны.

— Конечно! — ответила она мечтательно.

Большая гостиная гудела, как улей. Эрмин поддалась общему ликованию, которое по очереди возбуждали то мэр, то учительница, то школьники, то ее собственные родственники. Она поцеловала Эдмона Маруа, рослого четырнадцатилетнего подростка.

— Как ты вырос, Эд! — удивилась она.

— Да, Мимин, — пробормотал он, краснея. — А ты все такая же красивая!

— Как галантно! А ты, Арман? Ты, наверное, уже перерос Симона?

— Конечно, перерос! — похвастался молодой человек. — И по хитрости тоже дам ему фору! Но ты это и сама знаешь.

У Армана были светлые усики, а короткие вьющиеся волосы он унаследовал от матери. С тринадцати лет он работал у Лоры, следил за садом и домом. Сегодня с высоты своих двадцати с небольшим лет он бросал на Эрмин призывные взгляды, что ее немного раздражало. Она устала и пошла погреться возле чугунной печки. Лора поспешила составить ей компанию.