Когда Шура, запахнувшись халатом, отдернув плечи назад и подмигнув ему на прощанье, двинулся на своих костылях, Лантаров опять задумался. В самом деле, был ли раньше каждый день для него лакомством, ярким приключением? Да, сейчас он превратился в растение, которое, если не полить вовремя, усохнет. Хотя мозги, вероятно, и без того уже усохли… Но неужели его ждет такая же участь, как того молодого мужчину?

И опять непроизвольно возник поток воспоминаний. Обнажение памяти было сродни тому, как островок суши вырастает на реке, когда земснаряд искусственно намывает тонны песка.

…Из глубины времени возникла юность, умеющая непринужденно скользить по поверхности. Лантаров держал в голове свои ранние казусы в общении с противоположным полом, но они не удручали его. Тинейджер, в меру подверженный власти комплексов, он вполне научился камуфлировать свои слабые стороны. Обстоятельства в жизни Лантарова, беспечной и мало к чему обязывающей, казались сладкими сюрпризами, облаченными в блестящие обертки. Подростковые грезы выводили заманчивые, притягательные рисунки действительности: стоит только потянуться и развернуть очередную упаковку, как на голову посыплется золотой песок сказочного везенья. Ему вспомнился восхитительный возраст, в котором любая, даже эфемерная возможность возводится в абсолют, шальной привкус полной безответственности, острый запах раздражителей, толкающих беснующуюся юность на рискованные авантюры. Кирилл не задумывался над смыслом своего существования, зато остро испытывал лишь одно тайное беспокойство – осуществление своего превращения в мужчину. Это было как посвящение в рыцари, без которого не только невозможно стать по-настоящему взрослым, но и выглядеть полноценным в своем социуме. Можно, конечно, врать до поры до времени, но, учитывая, что все его приятели беспрерывно твердят о сексе как о первородном счастье, вранье, как и упорное молчание, казались одинаково небезопасными для репутации. Да что там репутация?! Ведь и собственные импульсы, порой приступы жгучего, примитивного желания донимали парня не хуже досадных расспросов и многозначительных реплик посвященных в таинство дружков.

К окончанию школы Кирилл Лантаров с ужасом отмечал, что он находится в подавляющем меньшинстве – среди так называемых лохов и лузеров, которые в делах интимных все еще полные профаны. Что и говорить, устойчивый, железобетонный стереотип, настойчиво навязанная, беспокойная мысль, непреложный закон раннего развития, обойти который не представлялось возможным, – все неумолимо гнало на поиски подходящего случая. С одной стороны, его кнутом подстегивал виртуальный мир телевидения и интернета, бесчисленные клипы и сюжеты, прославляющие секс безо всякой ответственности. С другой – существовала стена сдерживания, воздвигнутая традицией, снобами-учителями, стереотипами, извлекаемыми из далекого прошлого. Но Кирилл Лантаров для себя давно решил, что ему пора примкнуть к массе счастливчиков. Чего бы это ни стоило. Чувства не имеют значения, наплевать на отношение к возможной партнерше, лишь бы она не была уродиной. Многократно обсужденные подходы – и все! Только после секса возможно посвящение в новый, богатый на ощущения мир, пространство царствования грубой силы, время шикарных приключений, риска, достижений и невероятных побед. В выпускном классе Лантаров клял себя, что не родился мачо или хотя бы мускулистым и рослым, ибо тогда не носился бы со своей невинностью, как с болезнью. В век, когда целомудрие стало пороком, а отсутствие сексуального опыта расшифровывалось как полная забитость, отстой и дикарство, Кириллу мерещилось, будто каждый встречный знал его страшную тайну. «Как, ты все еще не мужчина?» Он чувствовал себя учеником с вечно не выученными уроками.

Наступившее лето после окончания школы казалось Лантарову венцом ликования. Конец изнурительной борьбе с нудными учителями, финиш примитивной гонке за мифическим баллом. Мозг внезапно освободился, уступая путь разбуженным желаниям. В открытые настежь двери школы выпорхнуло и давнее томление.

– Кирюха, едешь с нами на базу отдыха под Дымер?

Ему наскоро перечислили нехитрый состав команды ловцов мимолетного счастья. Антон, Степа Слон, Гигант, Леха Вересков. Еще думают Пирожок и Стас. Девиз поездки: «Водка – пиво – телки». Школьным подругам в приглашении решительно отказано. Оно и понятно: лучшие из них давно встречаются, худшие – либо патологически несговорчивы, либо их слишком трудно представить в той роли, которую кавалеры определили дамам. Кандидат в рыцари Лантаров, сам того не осознавая, с едва скрываемым восторгом откликнулся на трубный зов дикого, животного инстинкта.

– Алё, хватит квасить, – попробовал взять бразды правления в свои руки Леха Вересков, парень, не лишенный интеллекта и слывший в школе предусмотрительным и проницательным.

– Какой алё? Какой хватит? – возмутился Антон пьяным голосом, больше заботясь об авторитете, чем о результатах действа. – Еще по одной, и потом переходим на пиво.

– Не-ет, мужики, мы будем небоеспособны, ужремся, как свиньи, а нам еще много предстоит, – попробовал встать на сторону Лехи Богдан. – Во-первых, если мы не остановимся, то водки на три дня точно не хватит, а во-вторых, мы совсем забыли про телок!

Острой дискуссии не получилось – компании явно недоставало трезвости. Кирилл же помалкивал, стараясь не допивать до дна из мягких, одноразовых стаканчиков. Он хитрил, переживая за реализацию плана больше остальных; ему, как он сам полагал, посвящение в мужчины было необходимо гораздо больше, чем всем остальным. Вчерашние школьники сидели в небольшом деревянном домике турбазы на берегу Днепра, утопающем в сени огромных сосен и наполненном невероятно свежим ароматом разлившейся на много километров реки.

Кирилл смотрел на былых одноклассников, как будто сквозь стекло из пустой водочной бутылки, и думал, что не испытывает к ним никакой привязанности. Расплывчатые физиономии, обезличенные юнцы. Общая жажда наслаждений – вот и все, что их объединяло. Он не смог бы соревноваться с ними в количестве потребленного алкоголя, как и в кулачной схватке. Но он должен чем-то компенсировать их преимущества. И Лантаров решил, что будет более хитрым, цепким и хладнокровным. И он сумеет устроиться в жизни лучше их, получить от судьбы больше козырных тузов. Да что там, он им еще покажет! Вот только сейчас они ему нужны, как никогда, потому что ему, привыкшему к одинокому прозябанию в пустой квартире, самому явно не удастся приблизиться к девушке, даже самой непривлекательной.

Лантаров хорошо запомнил, как они долго бродили по берегу, заглядывая на турбазы, хмельным голосом, словно воем, обозначая поиск и желание. Никто к ним не подошел, никто не ответил, никому они не были нужны этой чистой, с нежными запахами леса, ночью. Они приостановились, чтобы подкурить сигареты, и в этот момент услышали отчетливо доносившиеся с берега голоса – вероятно, их принес порыв легкого предутреннего ветерка. Когда их горящие взгляды пересеклись в тающей мгле ночи, они без слов поняли друг друга.

…На берегу, на большом бревне, очевидно, прикатанном для компанейских умствований, трескучими ночными птичками восседали две девушки. Огоньки и табачный дым выдавали заядлых курильщиц. Подходя, Лантаров заметил, что обе они изрядно пьяны. «Тем лучше», – отчего-то подумал он и с удивлением отметил про себя, что думает, как преступник, замысливший что-то страшное. Заплетающимися языками девушки что-то оживленно, с избытком эмоций, обсуждали – до ребят донеслась нецензурная брань.

Леша, как более опытный, начал наступление.

– Что, девчонки, встречаем рассвет?

Они обернулись, слегка удивленные появлением непрошеных кандидатов в кавалеры.

– Да пошли вы…

Но парни не оскорбились. Не сговариваясь, они решили действовать до конца.

– Что-то вы неприветливые какие-то. Мы-то думали: встретим рассвет, познакомимся с замечательными девчонками… – Алексей говорил, пока они приближались к девицам.