— Мне все понятно, Уркварт. Удачи.

Офицер развернул коня и взмахнул рукой.

— И тебе удачи, Хаген. Передавай привет императору.

Стременами я ударил коня по бокам, снова пустил его в галоп и вскоре оказался в тихом переулке невдалеке от своей столичной берлоги.

Успел вовремя. Оставил коня, перелез через забор моего соседа, оказался на крыше высокой пристройки и смог увидеть улицу перед нашими особняками. Линц не ошибся, войск у противника хватало. Стражников около сотни и они на острие удара, словно скот, пойдут на бойню во время штурма. А за ними гвардейцы 2-го полка, наиболее преданного канцлеру, и с ними чародеи, не меньше десятка. Но это не все. Наверняка, есть блокирующие отряды с тыла, и это еще полторы-две сотни мечей.

"Серьезная заваруха будет, и крови много прольется", — подумал я и услышал голос командира гвардейцев, кажется, комбата-3 полковника Умберто Йерге:

— Кеметцы, сдавайтесь! Ваш граф-изменник уже сидит в подвале дворца и дает признательные показания! Он признал свою вину и его участь известна! Но вы еще можете спастись!

Краткая пауза и голос Нереха:

— Мы не верим тебе, полковник!

— Как хотите! Я изложил факты, а дальше вам решать, жить или умереть! Даю последний шанс! Десять минут размышления, а потом штурм!

Полковник скрылся за щитами своих солдат, а я, перелезая в свой двор, прошептал себе под нос:

— Передышка очень кстати и десять минут это хорошо. Срок немалый, сделать можно немало.

Спрыгнув наземь, я оказался в саду и обнаружил перед собой Амата.

— Доброй ночи, господин граф, — лейтенант улыбнулся. — Давно вас ожидаем.

— Как узнал, что я рядом?

— Вот он подсказал, — Амат кивнул на оборотня, который показался из кустов.

— Ясно. Готовь воинов к атаке. Срок ультиматума истечет и покажем изменникам, что мы умеем. Никого не щадить. Пленники если будут, оставлять только офицеров. Допрос вести жестко.

— А что потом?

— По обстановке.

— Все понял, ваша милость.

— Давай сюда связиста.

Как только привели говорящего болвана, я вызвал штаб Мурманса. И мне ответил Осколье, который сразу спросил:

— Уркварт, что происходит в столице? А то у нас какой-то посланец регента объявился и требует признать его власть. От вас ответа нет, мы уже стали волноваться.

— Переворот. Вот, что происходит. Канцлер решил свергнуть императора и объявил себя регентом. Нужна ваша помощь. Когда сможете начать переброску войск в Грасс-Анхо?

— Одна бригада готова и находится в десяти километрах от ближайшего телепорта — это двухчасовой марш. Вторая еще только выдвигается. Остальные войска на позициях.

— Присылайте, что сможете.

— Это запросто. Но Мурманс…

— Что с ним?

— Генерал ждет личного приказа императора. Без этого войска с места не сдвинутся.

— Он в своем праве. Однако император сейчас без связи, так что объясни Мурмансу, если он хочет стать маршалом, пусть действует. В противном случае станет врагом канцлера и отправится на плаху, если победит граф Руге. Или уйдет в отставку, если мы выстоим. Давай, Дин. Действуй. Поговори с генералом по душам и объясни ему, что не время сомневаться.

— Постараюсь.

Осколье отключился и следующим абонентом был штаб флота на архипелаге Гири-Нар. Вернее, штаб морской пехоты. Там тоже не спали, возможно, уже получили тревожные вести из столицы, и мне ответил полковник Курро. Долго разговаривать с ним я не мог — каждая минута на счету, и был краток, проинформировал полковника о положении дел в Грасс-Анхо и попросил о помощи. А Курро, выслушав меня, ответил:

— Граф Ройхо, я верю тому, что вы сказали. Однако вмешиваться я не стану.

— Почему?

— Мне претит мысль, что остверы убивают остверов. Так не должно быть и это против правил чести. Поэтому мои воины останутся на архипелаге.

— А если вам отдаст приказ лично император?

— Вот когда отдаст, не через связиста, а глядя мне в глаза, тогда и стану думать. А пока у нас с вами пустой разговор.

— Смотри, полковник, как бы тебе этот нейтралитет боком не вышел.

— На все воля богов. Я свое слово сказал, а вы, граф, его услышали.

Курро трусом не был, и я про это знал. Просто идеалист и, невольно, я сравнил его с генералами и полковниками моей далекой родины России. В 1917-м году они тоже хотели остаться с незапамятной репутацией и очень много думали о чести. А потом оказались возле стеночки или были вынуждены бежать заграницу. А есть иной пример, в девяностые годы прошлого века, такие же люди с погонами на плечах, не вмешивались в дела страны, и ждали приказа свыше, а потом, что все само поправится. Да только так не бывает, чтобы все наладилось само. Для этого нужны поступки и дела.

"Ладно, полковник, — передавая связиста слугам, подумал я. — С тобой потом разберемся. Ну, а сейчас в бой".

Я оказался возле ворот. Вдоль широкой аллеи выстроились до зубов вооруженные кеметцы в броне, оборотни и с ними два молодых чародея школы "Данце-Фар". Лица суровые, люди напряжены и у всех от приема бодрящих зелий слегка поблескивали глаза. Кеметцы и оборотни были готовы выполнить приказ, потому что верили мне и шли за мной. Так было раньше, и так есть сейчас.

Громких речей произносить не стал. Каждый воин знал, что от нас зависит судьба империи. Однако рядовых бойцов это волновало мало. Главная мотивация перед боем иная и она проста — либо мы побеждаем и остаемся жить, либо нас уничтожают и нам конец. Не только нам, но и нашим семьям, до которых канцлер обязательно доберется, если одержит вверх.

— Командиры, ко мне! — подошли четверо, Нерех, Амат, вожак оборотней Ай-Мэкки и маг Клеменс Арадахо. — Воины готовы?

— Да, — за всех ответил Амат.

— Гранаты у всех?

— Так точно.

— Если готовы, слушаем меня. План следующий. Я бью магией, а вражеские чародеи меня блокируют. После чего кидаем гранаты — Нерех, выделишь лучших метателей, десяток, больше не надо, и рассредоточь их под стенами. А затем переходим в наступление. Кеметцы идут клином. Мечники разбивают строй противника, а стрелки уничтожают живую силу. Одновременно с этим оборотни пробиваются к магам. На воинов не отвлекаться, главное, скорость. Как только киртаги вцепятся в чародеев, бой можно считать выигранным. Вопросы есть?

— А нам что делать? — спросил Арадахо.

— Прикрывать меня и командиров отряда.

Больше вопросов не было, и я вышел к воротам. Очень вовремя, поскольку на улице снова появился Умберто Йерге. Наверное, полковник хотел покрасоваться и произнести слова, которые запишут в летопись. Да только зря он это сделал.

Меня заметили сразу, но не узнали, а представляться я не собирался.

— Вам конец… — сказал Йерге.

"Дурак", — подумал я про него и применил заклятье.

Чтобы гарантированно отвлечь вражеских чародеев, требовалось что-то сильное и объемное. При этом я, как обычно, положился на свою интуицию и выпустил на волю "Облако праха", одно из любимых заклятий Алая Грача. Знатная штука и страшная — превращает в прах всю органику.

Раздался треск наэлектризованного воздуха, и на перегородивших улицу городских стражников стало опускаться разноцветное свечение, похожее на полярное сияние. Опускалось "Облако праха" медленно и они сначала не поняли, что это. Только Йерге почуял неладное и, отступая, вскинул руку с серебряным браслетом-оберегом. А остальные стояли и удивленно крутили головой. До тех пор, пока не вмешались чародеи канцлера, и я не почувствовал противодействие.

Вражеские маги действовали слаженно, видимо, давно вместе работали, и они попытались рассеять мое заклятье, как я и предполагал. Это нормально. Вот только я поступил не так, как они ожидали. Вместо того, чтобы бодаться с ними и силами меряться, перестал подпитывать "Облако праха", обернулся к Нереху и дал отмашку:

— Начали!

Лейтенант продублировал команду, и гранатометчики метнули энергокапсулы. Одна за другой, они перелетели через каменный забор, а затем раздались взрывы и результат превзошел все ожидания. Десять гранат разметали строй стражников и осколки прошлись по толпе настолько густо, что на ногах никто не устоял и даже гвардейцам досталось.