- Если вы по другому поводу, - жест Ильи ничего не объяснил настороженной хозяйке, - тогда изложите членораздельно цель своего визита.

- Когда-то давно вы были прописаны в коммуналке. Там же недолгое время жила наша родственница – Ольга Терещенко, - стал излагать суть Илья. - Она умерла, но осталась дочка. Мы ищем ее. Может быть, вы удочерили девочку?

- Или знаете, куда она подевалась? – добавила Лиза.

- Гости из прошлого! – ахнула старушка. - В такой день?! Но, видимо, именно в такой момент и надо перелистывать страницы былого... Тогда лучше сядем к столу. Ниночка, кофе готов?

- Уже несу, - раздалось из кухни.

В комнату с фарфоровым кофейником в руках входила еще одна старушка. Поставила ношу на стол и тихо удалилась.

- Моя многолетняя верная поклонница, - представила гостям нового персонажа певица. - Мне повезло: я всегда окружена людьми, поэтому не ведаю одиночества.

Нет, Луизу не убедили доводы Любы: делить свою жизнь с чужим ребенком не входило в ее творческие планы. Разве не блистала она соло на сцене Большого театра? Да, всего один раз, но фортуна вновь могла освободить для нее место в своих рядах. Вдруг заболеет исполнительница главной партии, вдруг совершит что-нибудь «политическое» - например, сбежит во время зарубежного турне. И тут непременно вспомнят о Воскресенской, ведь так уже было однажды. Тогда она прочно закрепится в роли примадонны. Но время шло, никто из исполнительниц больше не ломал ноги, не оформлял декретный отпуск. Луиза продолжала петь в хоре, выходить на сцену в массовке. Ей уже исполнилось 40, потом 45. В таком возрасте новые звезды уже не зажигаются. Пришлось расстаться с мечтой, сосредоточившись на том, что есть. Ведь работа доставляла ей удовольствие, служила источником материального благополучия. В хоре она числилась на самой высокой ставке. Воскресенской, как лучшей и перспективной, дали квартиру в доме, где жили «заслуженные» и «народные» артисты Большого театра. Она постоянно выезжала с труппой на гастроли за границу, что позволяло ей хорошо одеваться. Вокруг все время клубились поклонники, которым она обязательно привозила милые подарки: то галстук, то блок настоящих импортных сигарет. Это сейчас состоятельные мужчины любят появляться в компании друзей под ручку с истощенными длинноногими модельками без признаков интеллекта на лице. В другие времена верхом изысканности считалось представлять друзьям в шумной компании одетую в бархат спутницу: «Знакомьтесь, это сама Луиза Воскресенская, она поет в Большом». И не важно, что конкретно и в каком качестве поет дама, само название главного театра страны вызывало у окружающих зависть.

Племя поклонников у любой певицы – двуполое. Поют дифирамбы таланту и женщины. Они готовы носить для кумирши сумки с рынка, готовить, убирать квартиру, разбирать корреспонденцию, забирать вещи из химчистки. Наиболее преданые не изменяют однажды выбранной звезде и предпочитают стареть рядом с нею, продолжая выражать восхищение. Луиза уважала их чувства и щедро снабжала контрамарками на спектакли.

Нет, она не считала себя одинокой, как предрекала ей баба Люба, рядом неизбежно были поклонники. Взять ту же Ниночку…

- А вы успели познакомиться с новой соседкой из пятой комнаты? – Лиза уже потеряла надежду найти таинственную незнакомку.

- Конечно, - улыбнулась Самовна. – Туда вселилась симпатичная девушка. Очень милая, ее звали Лена. Правда, фамилию не скажу, не помню, мы ведь не долго соседками оставались. Мне же выделили из фонда театра отдельную квартиру. Лена как раз помогала вещи паковать: ужас, сколько пришлось уложить платьев и башмаков, - засмеялась, вспоминая, певица. – У меня была сама модная коллекция обуви в столице: лакированные лодочки, сапоги на высокой шпильке, босоножки с золотыми ремешками. Никогда не жалела деньги на обувь! Всегда помнила о том, что мужчины начинают рассматривать женщину с кончиков ее туфель, - заговорщически подмигнула певица Илье. - Представляете багаж переезжающей дамы: только одежда. И больше ни-че-го: ни посуды особой, ни книг, ни постельного белья. Ни одной кастрюли!

- Как вы думаете, могла Лена удочерить Ольгушкину дочку? – Лиза «зацепилась за последнюю «соломинку».

- Что вы, Леночка сама почти ребенком была, только-только педучилище закончила, - «сломала» версию Луиза.

- Куда же тогда подевалась девочка? – недоумевал Илья: их многодневные поиски грозили закончиться полным фиаско.

- Люба как-то говорила, что пойдет к Орлову, к сценаристу, - вспомнила певица. - С ним последнее время жила Ольгушка. Надеялась, что сердце мужика дрогнет, и он пожалеет сиротку. Может быть, Любе удалось убедить человека?

- Ты заметила, Воскресенская настойчиво повторяла, что не одинока, - сказал Илья, когда они вернулись в уютный дворик с фонтаном.

- Первый признак того, что она все время думает об этом, - согласилась Лиза. – Значит, и вправду, несчастная и одинокая женщина, хотя поклонники ее не забывают.

- У нас в редакции есть подобный персонаж - Александр Андреевич, - Илья открыл дверцу машины. - Хотя никто его из нас никогда не видел, знакомы с ним практически все. Каждый раз после выхода очередного номера журнала, пенсионер звонит по очереди сотрудникам и делится своими впечатлениями о прочитанных статьях. И повторяет, что «нет, вы только не думайте, я вовсе не одинок, просто хочу высказать свое мнение». И журналисты его выслушивают, не жалуются, не ругаются, не бросают трубки, понимая, что мы – единственные люди, с кем общается этот старый человек.

- Как думаешь, Люба сумела уговорить Орлова? – Лиза вычеркнула из блокнота последнюю известную им фамилию из списка жильцов коммуналки на Гашека.

- Узнаем, если сможем его найти.

Глава 23

НАЙТИ известного сценариста труда не составило: Люба набрала номер той самой Анюты, которая, отработав беспрерывно 20 лет уборщицей на киностудии, ушла на заслуженный отдых.

- Как же ты меня подвела! – вспомнила подруга старую обиду. – Твоя Ольга не явилась в назначенное время. А я себе уже все бумаги оформила. Пришлось забесплатно еще две недели коридоры драить, чтобы замену нашли. Мою заработанную годами репутацию твоя девица в одночасье спустила в унитаз.

- Не кипятись, - пыталась Люба успокоить Анюту. – Давняя история, столько воды с тех пор утекло. Ольгушка-то умерла.

И старая дворничиха поведала подруге про печальную судьбу Ольги, про ее осиротевшую дочку.

- Ольга последнее время … э-э… работала у сценариста Орлова. Знаешь такого? – добралась Люба до главного.

- Владлен Аркадьевича? Да кто же его не знает? Тот еще юбочник. Специализируется на молоденьких провинциалочках, оформляет их на свою жилплощадь в качестве домработниц, - бывшая поломойка с радостью перебирала забытые сплетни, словно опять оказалась у себя в подсобке.- Они у него не переводятся, меняются часто. Еще любит закладывать за воротник, много раз из кабинета после его визитов выгребала пустые коньячные бутылки.

- А где он живет?

- Никак в гости собралась? – захохотала пенсионерка. – Дорогая, ты не в его вкусе!

- Хочу про девочку поговорить, - объяснила Люба. – Вдруг сжалится над сироткой?

- Такой мужик? Никогда, - отрезала Анюта.

- Я все же попробую.

- Его домашнего адреса, как ты понимаешь, у меня нет, - не стала спорить подруга. – Но как встретиться с этим бабником, подскажу и помогу.

Анюта позвонила знакомой уборщице на «Мосфильм», попросила выписать пропуск на имя Любови Прохоровой и проводить гостью до дверей сценарного отдела. Каждую среду на втором этаже заседала комиссия, обсуждавшая предложения по поводу съемок новых фильмов. И Орлову, как одному из живых классиков, вменялось в обязанность осенять собрание своим присутствием. Гарантии, что гений литературы обязательно появится, никакой. Владлен Аркадьевич общественной работой себя не утруждал. Но маленький шанс, что сценарист все же прибудет, оставался: последний его фильм о тружениках села собирались выдвинуть на Госпремию. Поэтому требовалось вести себя серьезно, чтобы основные конкуренты, которые сняли кино про тракторный завод, не состряпали какую-нибудь анонимку про «недостойное со стороны советского интеллигента поведение сценариста Орлова».