Если бы было посветлее и если бы шею и плечо Генри не обжигали волны режущей боли, он скорее всего заметил бы, что, кем бы ни был отнявший у него винтовку коренастый человечек, он так и не снял ее с предохранителя и не положил пальца на спусковой крючок. Если бы Генри был в себе, он сыграл бы с этим парнем какую-нибудь штучку: лягнул бы по ноге, откатился в сторону и, не теряя ни секунды, поднялся бы, одновременно выхватывая из кожаной кобуры на лодыжке револьвер.

Но Генри был не в себе и прекрасно это понимал. К тому же слышал, что вой сирен совсем уже близко. И, как бы ему ни хотелось узнать, что здесь собственно происходит, решил, что самое милое дело — продолжать убираться подобру-поздорову. Не спуская глаз с Пагги и держа руки на виду, он очень медленно приподнялся сначала на колени, потом встал. Коренастый человечек наблюдал.

— Я не хочу никаких неприятностей, — сообщил Генри.

— Я тоже, — согласился Пагги, который никогда не хотел никаких неприятностей.

— Только прихвачу с собой друга, — попросил Генри.

— Но девушку не трогай, — предупредил Пагги.

«Девушку?» — не понял Генри, но вслух сказал:

— Нет, нет, я только заберу друга. Порядок? — он медленно двинулся к стене и… — вот дьявол! — там действительно была какая-то девчонка. Что же здесь все-гаки произошло? Он схватил Леонарда за плечо и сильно встряхнул. — Пошли! Пошли! Черт тебя подери!

Леонард приподнялся. Глаза его начали приобретать осмысленное выражение. Первое, что он увидел, был Генри, рядом девчонка в ночной рубашке. Дальше парень с винтовкой. Голова раскалывалась, глаза заливала кровь, но вой сирены он слышал очень хорошо.

— Что за фигня?

— Пошли! — Генри дернул Леонарда, и тошнотворная боль пронзила его плечо. Он снова взглянул на коренастого парня, который все еще направлял в его сторону винтовку. Было ясно, что этот малый отнюдь не профи. Генри был уверен, что может отобрать у него оружие, — а ему очень не хотелось оставлять винтовку, — но Леонард уж слишком нетвердо держался на ногах. И смолкла сирена. Это означало, что полиция уже здесь.

Взгромоздив Леонарда на ограду и превозмогая резкую боль, он подставил плечо напарнику под задницу и перевалил его на другую сторону. Потом перелез сам. Как можно быстрее довел Леонарда до взятой напрокат машины и запихал на заднее сиденье. Сам устроился за рулем и, непрерывно поглядывая в зеркальце заднего вида, покинул квартал, на ходу продумывая, как бы это все сформулировать в предстоящем телефонном разговоре.

ТРЕТЬЯ

Попробуйте спросить среднестатистического семнадцатилетнего юношу, понравится ли ему лежать на полу зажатым между двумя привлекательными женщинами, и он ответит: «Еще бы, черт возьми!» Но у Мэтта с чувственным удовольствием явно не заладилось. Хотя сам-то он доподлинно знал, что ему, дурашливому старшекласснику, всего лишь приспичило позабавиться невинной игрой, ни Анна Герк, ни Дженни об этом не догадывались. И если он не собирался причинить им боль, то они без малейших колебаний собирались вытряхнуть из него душу.

Сзади, как взбесившаяся минога, на него навалилась регулярно занимавшаяся в оздоровительном клубе Анна Герк. Она обвила Мэтта ногами, прижав к бокам его локти, а правой рукой ухватила за горло, почти начисто лишив доступа воздуха. И, хотя по натуре Анна вовсе не была агрессивной или злобной особой, вопила ему в левое ухо, отчаянно желая показаться таковой:

— Пусти ее, сукин сын!

Больше всего на свете Мэтт хотел бы выпустить Дженни, потому что она упиралась коленом ему в пах и царапалась, и ощущение было такое, словно его полосовали острейшими ножами. Но пошевелиться он не мог, потому что на нем лежала миссис Герк и, притискивая к своей извивающейся, царапающейся и орущей дочери, лупила по затылку так, что каждый очередной удар заставлял Мэтта шлепаться физиономией о мощеный плиткой пол. Из носа у Мэтта сочилась кровь. Он пытался все объяснить, но единственным звуком, который издавало сдавленное горло, было двусмысленное «кхеканье». Сквозь меркнущую дымку улетучивающегося сознания Мэтт ощутил у правой щеки присутствие чего-то нового и волосатого. Этим новым оказался Роджер, который, оценив ситуацию и приняв решение, слизывал Мэтту кровь.

Снаружи на улице остановилась патрульная машина полицейского офицера Моники Рамирес, которая не меньше трех раз на день выслушивала шутки о Монике Левински от своих бесконечно развлекающихся коллег мужского пола. Сюда, к дому Герков, ее вызвал по телефону 911 сосед. Она опустила стекло и услышала нечто похожее на женские вопли. Развернув автомобиль, направила его на стальные автоматические ворота. Слегка нажала на акселератор, и ворота тут же распахнулись.

Моника проехала по подъездной аллее и вместе с напарником, полицейским офицером Вальтером Крамитцем, вышла из машины. Они были напарниками уже два месяца, и Моника чувствовала, что Крамитц вот-вот пригласит се на свидание, а значит, пора было решить, как бы помягче отказать ему. Причина отказа заключалась в том, что Вальтер уж очень любовался бицепсами на своих руках. И к тому же был женат.

Он попробовал входную дверь — она оказалась заперта, нажал кнопку звонка, потом стукнул кулаком в створку и крикнул:

— Полиция!

Моника не рассчитывала, что дверь откроют. И сказала:

— Обойду сзади, — и побежала с левой стороны дома.

Обогнув задний угол, она услышала, что крики доносятся со стороны внутреннего дворика. И у открытой раздвижной стеклянной двери достала из кобуры револьвер. Сквозь стекло она сначала увидела сплетение ног, затем дерущихся на полу, кровь и брошенный ствол.

— Полиция! Всем ни с места! — Моника никогда не кричала «Замрите!», считая это банальностью.

Но сражающиеся на полу ее, кажется, даже не заметили. Только Роджер тут же повернулся и, подтрусив, приветственным собачьим жестом сунулся мордой в пах.

— Прекрати! — заорала Моника. Приказ был адресован Роджеру, но его услышала Анна Герк. Не ослабляя хватки на горле Мэтта, она обернулась и, увидев направленный на нее полицейский револьвер, обмерла.

— Выходи! — распорядилась Моника.

— Я здесь живу, — объявила Анна.

— Все равно выходи! — настаивала та.

Анна скатилась с Мэтта. Обретя долгожданную свободу, Мэтт скатился с Дженни и зажал руками кровоточащий нос. А девушка, не переставая всхлипывать, подползла к мамуле.

— Ты в порядке, дорогая? — спросила Анна. Дженни кивнула.

Моника опустила оружие, но в кобуру не убрала.

— А теперь расскажите, что тут происходит.

— Вот этот тип… — Анна указала на Мэтта.

— Всем ни с места! Замрите! — с револьвером в вытянутых руках появился Крамитц. Он не смог проникнуть через парадную дверь и прошел через внутренний дворик.

— О’кей, — успокоила его Моника. — Все под контролем.

— Ладно, — сказал сбитый с толку Крамитц. — Но что все-таки случилось?

— Вот эта дама мне как раз начала рассказывать, — объяснила Моника. — Продолжайте.

— Он… он пытался меня убить.

Все взгляды устремились на Мэтта.

— Нет! — крикнул он. — Это же я, Мэтт Арнольд, — он отнял руки от кровоточащего носа, чтобы все увидели, кто он на самом деле. — Я просто пытался замочить Дженни.

— Видали? — воскликнула Анна.

— Нет, нет, — заторопился Мэтт. — Не в том смысле. Это просто игра. В киллера. Я из школы Мы вместе ходим на биологию. Дженни, скажи им, что это я.

Теперь все посмотрели на Дженни. Она тоже глядела на Мэтта, и до нее постепенно доходило, что под слоем крови действительно тот парень, с которым они вместе ходят на занятия по биологии. Она не раз замечала, что он на нее засматривается, хотя, как все симпатичные девчонки, научилась притворяться, будто ничего не видит, но все прекрасно видела.

— Что ты делаешь в моем доме? — спросила она.

— Мне надо было тебя замочить, — объяснил Мэтт.

— Видали? — повторила Анна.

— Из водяного пистолета, — быстро добавил он. — Это же водяной пистолет.