Роль «устроителя мира» выпала на долю папского посла иезуита Антония Поссевино, прибывшего к московскому двору ещё перед началом осады Пскова. Он надеялся, что поражения сделают царя более сговорчивым и понудят его к единению Церквей в духе Флорентийской унии, которую Русь решительно отвергала ещё с середины XV в.[33]
Переговоры между Поссевино и Иоанном начались 18 августа 1581 г., когда осада Пскова ещё продолжалась. Через три недели Поссевино отбыл к Баторию под Псков, так ничего и не добившись. Русский царь не взял на себя никаких обязательств в отношении создания общеевропейской коалиции для борьбы с Турцией, а вопрос о воссоединении Церквей пообещал обсудить лишь после установления мира с Польшей. Теперь вся надежда была на «славные победы» Батория. Однако мужество и самоотверженность псковичан сделали их недостижимыми.
Когда стало ясно (ноябрь 1581 г.), что город взять не удастся, а значит, не удастся захватить и «золото Пскова», наёмники стали выражать своё недовольство и требовать обещанных денег. Когда же Баторий снова бросил своих деморализованных воинов на штурм Пскова, военное счастье, как и следовало ожидать, уже было не на его стороне. Это ещё больше накалило страсти в армии: требования денег перерастали в угрозы безденежному Баторию. Бросив поле боя, он ночью бежал в своё королевство. За ним последовало и большинство наёмников с обслуживающим персоналом (музыканты, священники, представительницы древнейшей профессии). К началу 1582 г. от ста тысяч едва осталось около тридцати.
Великий гетман Ян Замойский, принявший командование от короля и осознавший безнадёжность ситуации, стал требовать немедленного заключения мира с Русью. Переговоры начались 13 декабря в городке Яме Запольском (расположен на реке Луге). Посредником на переговорах выступил Антонио Поссевино. На первых порах польские послы занимали непримиримую позицию, взяв за основу ультиматум Батория. Кроме того, они потребовали изъять из титула Московского царя упоминание о Ливонии. Однако гордость и самодовольство польских послов быстро улетучились под впечатлением присланного 8 января 1582 г. сообщения с фронта. В нём Ян Замойский предупреждал, что сможет продержаться не более восьми дней. В переговорах сразу же наступил перелом. Прежде на варшавском сейме поляки и слышать не хотели о возвращении «московитам» завоёванных земель, теперь же радовались, что возвращением можно кончить дело.
15 января 1882 г. в Запольском Яме Москва заключила с Речью Посполитой перемирие сроком на десять лет. Баторий возвращал все захваченные им русские крепости (за исключением Полоцка и Велижа) и отказывался от требования контрибуции. Московское государство уступало свои прежние завоевания в Лифляндии и Литве, выговорив для себя право забрать из оставляемых полякам замков большие и малые орудия, порох, снаряды и провиант. Так и было сделано, причём при перевозке усердно помогали эстонцы и латыши. При заключении перемирия стороны договорились ещё об одном условии: если какой-либо из договаривающихся государей умрёт раньше истечения 10 лет, то оставшийся в живых государь волен поступать с землёй и людьми умершего государя как неприятель. Таким образом, территориальные уступки делались обеими сторонами не на вечные времена.
На переговорах поляки совершенно не думали о своих союзнических отношениях с Швецией. Более того, они были раздосадованы тем, что шведы поставили под свой контроль ряд крепостей Северо-Восточной Ливонии, и прежде всего Нарву. Поэтому в Ям-Запольский договор был включён следующий пункт: если поляк или «московит» отберёт у шведов Нарву, то другому вольно пробовать своего счастья на этот город, и мир через то не будет считаться нарушенным{91}.
По мнению Л. Миллера, «московитам этот мир был очень выгоден, но полякам не принёс большой славы: они имели московита точно в мешке[34] и последуй только разумному совету военных людей, озаботься в своё время устранением недостатка в порохе, снарядах и деньгах и не отвергай из высокомерия и зависти шведской помощи, то, конечно, заключили бы мир на более почётных и выгодных для себя условиях»{92}.
Не достиг заветных целей и папский легат Поссевино, считавшийся одним из образованнейших католических богословов. Он прибыл в Москву 14 февраля 1582 г., чтобы добиться «единения веры» с русским царём. Он действовал не только богословским убеждением, но и пытался соблазнить Иоанна территориальным приращением его царства, обещая, что он будет государем не только на прародительской вотчине в Киеве (принадлежал католической Польше), но и в Царьграде (принадлежал мусульманской Османской империи). Последний посул объясняется желанием Ватикана втянуть Московскую державу в войну с Турцией, представлявшую в тот период основную угрозу для Европы.
Царь провёл с Поссевино три беседы, доказав, что владеет мастерством богословской полемики и обладает «обширными знаниями, богатством памяти, живостью ума, силой диалектики»{93}. Основное внимание было уделено пониманию правоверия[35].
Царь твёрдо и последовательно изложил свои взгляды на «римскую веру», в которой 70 вер, объявил смешными и нелепыми претензии папы, который хвастливо мнит себя сопрестольником Христу и Петру апостолу. Не оставив без ответа ни один из аргументов посланца Рима, Иоанн объяснил, почему Руси не сойтись с Римом в вере: «Если повсюду в Европе наблюдается отступление от правоверия, везде христианство с ересью смешано, то у нас на Руси этого нет, а вера процветает. Наша вера христианская с издавних лет была сама по себе, а Римская церковь сама по себе».
Православный царь не позволил самонадеянному иезуиту поучать себя в вопросах богословия и тот, не добившись перехода Москвы под покровительство папы, вскоре после заключения Ям-Запольского договора вернулся в Рим ни с чем.
Иоанн IV намеревался продолжить борьбу за Эстляндию со Швецией. Весной 1582 г. русские полки наголову разбили шведов под Ямом. В сентябре 1582 г. шведы после неудачных штурмов крепости Орешек в устье Невы (ныне Шлиссельбург) и понеся большие потери, были вынуждены отступить. В военной конфронтации один на один Швеция явно уступала Московскому государству. Но здесь снова возникла перспектива войны на нескольких фронтах. Баторий угрожал вступить в борьбу за Нарву, если Иоанн IV вернёт этот город и прорвётся к Балтике. В 1583 г. Ногайская орда предприняла наступление на территории давно завоёванных «царств» в Поволжье. Это вторжение грозило перерасти в новую войну.
В такой обстановке в мае 1583 г. на реке Плюса Москва согласилась на перемирие со Стокгольмом, которое было заключено сроком на три года. Плюсское перемирие явились завершением крупнейшей из войн русской истории — борьбы за Ливонию, осложнённую жестокими столкновениями с Крымом, Польшей и Швецией. Швеция получила Эстляндию и сверх того русские крепости по берегу Финского залива от Наровы до Ладожского озера (Иван-город, Ям, Копорье, Орешек, Корелу)[36]. Остров Сааремаа и Муху остались за Данией, но в 1645 г. по результатам датско-шведской войны Дания была вынуждена отказаться от них в пользу Швеции.
По современным меркам век Иоанна был краток. Он прожил 54 года. Через год после Ливонской войны его жизнь клонилась к закату. Он тяжело болел. Существует версия, что его отравили. Перед смертью Грозный приказал отпустить всех пленных. А в последние часы жизни он, по древнему обычаю, постригся в иноки, ибо помнил слова Христа в Святом Евангелии: «То, что для людей высоко, для Бога — мерзость». И перед Всевышним Судией предстал не преемник двух великих династий — Рюриковичей и Палеологов, гордый своей династической исключительностью в мире коронованных особ; не Первый Царь в русской истории, при котором функция Священного Царства, некогда принадлежавшая Константинополю, перешла к Москве; не выдающийся стратег и государственный деятель, превративший Русь в огромную державу и направивший её развитие по имперскому пути; не беспощадный борец с изменой боярских родовых кланов — главных разрушителей Руси в период Великой Смуты, последовавшей через 20 лет после смерти Иоанна; не убеждённый и твёрдый защитник православия перед лицом религиозной экспансии высокомерного Рима. Перед Высшим Судией предстал смиренный инок Иона. И в этом акте Иоанн явил себя как истинно русский и православный человек. «Ничем я не горжусь и не хвастаюсь, и нечем мне гордиться, ибо я исполняю свой царский долг и никого не считаю выше себя», — писал Иоанн Курбскому{94}. Он верил в Страшный Суд. Верил, что ему, как рабу Божию, предстоит суд не только за свои грехи, вольные и невольные, но и за грехи своих подданных, совершённые из-за его неосмотрительности.
33
Толчком к так называемой Флорентийской унии 1439 г., или объединению Западной и Восточной Церквей, послужило обращение византийского императора, теснимого турками, за помощью к папе Евгению IV с предложением организовать крестовый поход в Малую Азию против турок. Папа дал согласие, но под условием унии, означавшей на деле признание папской власти, а также догматических позиций католической Церкви, в особенности папского понимания Никейского символа об исхождении Св. Духа «и от Сына» (filioque). На Соборе восточное духовенство долго сопротивлялось такому истолкованию символа. Однако византийский император, нуждавшийся в немедленной помощи, заставил греческих священников не только согласиться с толкованием символа, даваемым Римом, но и признать главенство папства над всей Церковью. Поскольку помощи Византия так и не получила, то в Константинополе развернулось движение протеста против унии. На соборе в Иерусалиме в 1443 г. восточные патриархи провозгласили отлучение всех приверженцев Флорентийской унии, а униатский патриарх Григорий Мама был низложен с престола. Источник: Лозинский С.Г. История папства. М.: Политиздат, 1986. С. 199.
34
В то время когда швед стоял под Нарвой, а поляк осаждал Псков, казанские и астраханские татары нападали на русские земли, а литовский князь Радзивилл подходил к самой Москве. Записки Миллера // Прибалтийский сборник. Т. IV. С. 139.
35
Своё понимание христианского вероучения, включая взгляды на «латын» и на «лютеров», Иоанн изложил задолго до встречи с Поссевино в трактате «Ответ Яну Роките». Основой этого богословского произведения явился диспут, которым в 1570 г. царь удостоил своего гостя пастора Яна, члена чешско-моравского социанского братства. Затем текст трактата был передан Роките для публикации в Европе. Иоанн, признавая все важнейшие составляющие христианства — Писание, Предание, Учение, непримирим ко всем отступлениям. В своём трактате он выступил защитником и проповедником православия и дал полную отповедь главным составляющим протестантского ревизионизма: отбрасывание Ветхого Завета, произвольное толкование Евангелия, отрицание Священного Предания, чудес, поста, монашества, иконопочитания. Для него Лютер — лжепророк, одержимый своеволием, и потому вор и разбойник. «Ты не христианин, — с таким выводом он обращается к своему оппоненту Роките, — ибо Христово учение искажаешь, а учение святых апостолов и святых отцов отвергаешь». Для него истинная вера именуется ни римской, ни греческой, ни русской, а христианской. «Потому же и всюду, по всей земле, где истинная вера христианская, зовутся люди христианами, а где зовутся иным именем, по названию земли, тут ересь и раскол, а не истинная вера» — таково мнение Первого русского Царя. См.: Библиотека литературы Древней Руси. Т. 11. СПб., 2001. С. 218–277; Русская социально-политическая мысль начала века. Иван Грозный. М., 2002. С. 153–181.
36
Граница владений Польши и Швеции в том виде, какой она сложилась в 1582 г., впоследствии стала границей между Эстляндской и Лифляндской губерниями Российской империи.