Как только Максимилиан умер, король Стефан собрал в Польше сейм. На нём было решено выставить всю свою силу против «московита», чтобы тот уже никогда не мог претендовать на Ливонию. В рамках запланированного похода был заключён союз с татарами, с тем чтобы они атаковали русские войска с тыла, и возобновлён прежний мир с дружественной Османской империей. Баторий заключил союз и со своим свояком шведским королём Юханом (они оба были женаты на сестрах Сигизмунда-Августа).
Иоанн считал, что война за Ливонию развернётся в Ливонии, и отправил туда большое войско. Однако Баторий в июне 1579 г. начал поход не в Ливонию, где находились русские гарнизоны. Он двинул огромную армию, в рядах которой были наёмники из Германии, Венгрии, Трансильвании, из Вильно через Литву на Полоцк, т.е. в пределы Московской державы. В числе его «главных советников» был и князь Курбский. Свой поход на Русь Баторий стремился морально легитимировать. Поэтому Иоанн был демонизирован со слов Курбского как «московский злодей», которого следовало «обуздать». Пообещав Иоанну вскоре «прибыть к нему в Москву», Баторий обратился с грамотой и к жителям Руси, призывая их восстать против царя. В успехе своей «миссии» Баторий не сомневался.
Этот сценарий демонизации лидера страны и опоры на его оппозицию в целях распространения своего влияния на непокорные страны и территории западная цивилизация воспроизведёт ещё не раз и не только в России.
Одновременно с Баторием выступили и шведы. В июле 1578 г. шведский флот обстрелял и сжёг Нарву и Ивангород — единственные на тот момент морские ворота Руси на Балтике. Затем сухопутные силы Швеции осадили Нарву.
Армия Батория, разоряя сёла и населённые пункты на своём пути, подошла к укреплениям Полоцка. Передовые отряды поляков появились и под Смоленском. Русские, вопреки польскому сценарию, не собирались перебегать на сторону новоявленных борцов с «московским злодеем». Они не только отчаянно сопротивлялись, но и разгромили авангардные отряды интервентов. Не овладев Полоцком штурмом, Баторий начал его осаду. Сюда, под стены Полоцка, прибыл и Курбский с целью уговорить русских воевод перейти на сторону «освободителей». Частично в ходе трёхмесячной осады города ему это удалось: часть воевод переметнулась к неприятелю. Отправленная Иоанном на помощь Полоцку армия во главе с Борисом Шейным опоздала, и 29 августа город, охваченный пожаром, пал. И сразу же борцы с «московским злодеем», в рядах которых очутились авантюристы и любители лёгкой наживы чуть ли не со всей Европы, сами выявили свою злодейскую сущность. В ходе вакханалии насилия и грабежа было убито, зарезано и сожжено заживо много тысяч православных{80}. Но это был, как теперь на Западе принято говорить, «коллатеральный» (т.е. побочный) ущерб, сопровождающий «правое дело». Легитимации похода Батория поспособствовал и папа Георгий III. Он прислал торжествующему польскому королю «священный меч» в знак того, что рассматривает его военные действия против Руси как новый крестовый поход и солидарен с его пропагандистским толкованием как войны «против варваров» за «дело Христово». Сразу же после захвата Полоцка Баторий закрыл православный храм и открыл Академию иезуитов.
Следует сказать, что противостояние русских с поляками и шведами на поле брани сопровождалось противостоянием морально-психологическим в ходе обмена посланиями между Иоанном, шведским королём Юханом и польским королём Баторием. К тому времени в летописях и исторических хрониках, написанных представителями западной цивилизации, Московская держава называлась уничижительно «Московией», русские — «московитами», а русский царь — или великим князем, или просто «московитом». Иоанн же, гордый своим династическим первородством («нам брат — цесарь римский и другие великие государи»), уличал в безродности короля Юхана (его отец Густав I Ваза взошёл на престол «необычным» путём, т.е. в результате восстания против датского владычества) и бывшего трансильванского воеводу Батория (его первого из рода Баториев польская шляхта посадила на трон управлять собой, но не владеть). Для династически-легитимного мировоззрения той поры уличение в безродности («в мужичьем роде», а не «государственном») было чрезвычайно оскорбительным. Важно обратить внимание на то, что свою династическую первородность и связанное с ней исключительное положение в потоке текущих и исторических событий Грозный рассматривал прежде всего сквозь призму веры: «Всемогущий Бог благоволили ко всему нашему Роду: мы государствуем от Великого Рюрика 717 лет… Всемогущая Божья десница даровала нам государство, а не кто-либо из людей, и Божьей Десницей и милостью владеем мы своим государством сами, а не от людей приемлем государство, только сын от отца отцовское по благословению приемлет самовластно и самодержавно, а своим людям мы креста не целуем»{81}. Отсюда следовал вывод, квалифицирующий действия поляков (католиков) и шведов (лютеран) с позиций Высшего Суда: кто идёт на нас вопреки воле Бога и хочет отнять, что Бог дал нам, совершает дело богопротивное.
Эти послания Иоанна своим противникам лишь усилили личную неприязнь и ожесточение со стороны польского и шведского монархов, что наложило свою печать на разворачивавшуюся борьбу.
После падения Полоцка Баторий той же осенью 1579 г. двинул свои войска на крепость Сокол, где находились лучшие ратные люди Иоанна. Те, делая вид, что хотят сдать крепость без боя, впустили несколько сот наёмников Батория, а затем, опустив крепостные ворота, всех их перебили. Услышав ужасный крик своих соплеменников, королевские ратники подожгли деревянную крепость. Чтобы не сгореть живыми, осаждённые попытались пробиться сквозь польскую армию, но были все перебиты, а самые знатные уведены в плен. Баторий решил, что уничтожил корень русской силы. Заняв ещё пару крепостей, он разместил войска на зиму в укреплённом лагере. Так завершился его первый поход.
В марте 1580 г., пользуясь затишьем в войне, Иоанн предложил императору Священной Римской империи Рудольфу II (1576–1611), являвшемуся политическим противником Батория и врагом Османской империи, заключить союз против турок. Ответом императора-католика на призыв царя-«схизматика» стал указ, запрещавший поставлять Московской державе металлы, которые ей были необходимы для производства вооружений.
В мае 1580 г. Баторий начал свой второй поход на Русь. Друг за другом пали крепости Вележ и Усвят. Затем настал черёд и Великих Лук. Город был превращен в груду пепла. Все его жители, не исключая женщин и детей, были перебиты. Эти победы можно объяснить не только несомненным воинским талантом Батория и хорошим войском, находившимся в его распоряжении, но и тем, что к данному времени, вследствие внутреннего кризиса и общего перенапряжения сил страны, у Грозного иссякли средства ведения войны сразу на нескольких фронтах: польско-литовском, шведском и южном. В то время как сильные полки должны были оставаться на юге, где мог появиться крымский хан, на протяжённом польско-литовском фронте московские силы пришлось дробить. Этой ситуацией Баторий успешно пользовался. Он собирал своё тридцатипятитысячное отборное войско в один мощный кулак и брал одну за другой русские крепости с гарнизоном в шесть-семь тысяч человек. Поэтому под Великими Луками повторилось то, что уже было под Полоцком. Иоанн IV не счёл возможным прислать войско для освобождения Великих Лук от осады. Точно так же не смогли выделить помощь из своих гарнизонов ближние к Великим Лукам крепости — Невель, Озерище, Заволочье. Все укрепления, защищаясь порознь, одно за другим переходили в руки неприятеля.
Поражениями русских сразу же воспользовались шведы, перешедшие в наступление на побережье Финского залива. В короткий срок русские потеряли Кексгольм, Падис под Ревелем, Везен-берг. Почти все эстонские земли перешли под контроль Швеции. Следует отметить, что на стороне русских в борьбу со шведами включались и эстонские крестьяне. Согласно хронике Рюссова, в Вирумаа в 1579 г. много эстонских юношей добровольно вступило в русские войска{82}.