Смерть поворачивается к нему спиной.

— Вы никогда отсюда не уходите? — спрашивает он Смерть.

— Никогда.

— Вы всегда здесь?

— Всегда, — отвечает Смерть. — Я чувствую такую усталость.

Смерть поворачивается к нему, и он видит, что у нее лицо криминальоберрата Гюнтера Паркера.

6

На другое утро Филипп попросил собравшихся экспертов предоставить ему слово.

— Я тут кое над чем поразмыслил, — сказал он, обращаясь в первую очередь к прокурору Ниманду. — Прежде, чем объяснить, я хочу вызвать в вашей памяти наш разговор в вычислительном центре Эттлингена. Тогда я сказал вам, что в Эттлингене работают с нейронными сетями, то есть с компьютерами, которые обучаются на примерах.

— Я ничего не забыл, господин Сорель.

— Хорошо. А здесь мы имеем дело не с нейронными сетями, а с программами, имеющими в своей основе принцип «если — то». То есть: «Если случится то и то, это будет иметь вот эти и эти последствия».

Ниманд кивнул.

— Тогда вы должны помнить и о том, как я сказал вам, что в процессе поиска вируса, который после выполнения своей задачи саморазрушился или спрятался, у нас есть еще одна, последняя возможность доказать, что он находился в нашей системе или находится в ней до сих пор. Я объяснял вам, что в случаях вторжения вирусов почти неизбежно остаются частички, — говоря попросту, обломки, состоящие из единиц и нолей, — которыми охотно пользуются программисты, потому что они отлично зарекомендовали себя как переносчики, «транспортировщики», вирусов.

— Припоминаю, — бледный прокурор с бескровными губами был, кажется, доволен, что со своими объяснениями Филипп обращается непосредственно к нему. — Вы тогда сказали еще, чтобы я не забывал о вирусе СПИДа. Тот постоянно меняет свои поверхностные очертания, однако в ядре его есть частицы, остающиеся постоянными, не подверженными никаким изменениям.

— Правильно, господин Ниманд!

Ниманд поспешил уточнить:

— Значит ли это, что вы намерены и в главном компьютере ускорителя искать эти обломки-переносчики? Вы все помните, что преступник — или группа преступников — после вирусной атаки на берлинском комбинате лекарственных препаратов оставил на винчестере компьютера вычислительного центра в Эттлингене некое число апокалипсиса в цифровом коде: шестьсот шестьдесят шесть, три шестерки подряд. О чем мы решили ни в коем случае не оповещать общественность.

— Это пока что догадка, — сказал Филипп, обращаясь ко всем. — Может быть, это выстрел в «молоко», но мы должны попытаться и здесь обнаружить цифровую цепочку из трех шестерок. — Он повысил голос, чтобы перекрыть ропот удивленных донельзя экспертов. — Это, повторяю, пока что лишь догадка, допущение… Однако если исходить из того, что мы имеем дело с тем же преступником, то вполне возможно, что он оставил это страшное предостережение, чтобы окончательно запугать нас…

— Однако, даже если мы и обнаружим цепочку шесть-шесть-шесть, как в Эттлингене, — сказал один из экспертов специальной комиссии, — это еще не будет неопровержимым доказательством того, что угол облучения ускорителя изменен вирусом. Эти три шестерки докажут лишь то, что кто-то оставил нам свою метку, или, — это крайне маловероятно — что эта цифровая цепочка случайно появилась на винчестере.

— Верно, — сказал Филипп. — Однако если мы трижды обнаружим цепочку из трех шестерок и найдем эти частицы-переносчики, это будет окончательным доказательством того факта, что в программу был внедрен вирус. А теперь за работу, коллеги!

Два часа спустя они с помощью поисковых программ нашли в главном компьютере ускорителя частицы-переносчики, а на винчестере — бинарный ряд 110011001100, что в переводе в десятичный код трижды давало число 666.

7

Пятница, 5 сентября 1997 года, пятнадцать часов.

— Это непостижимо, — сказал профессор Клагер. На его лице отражалась мучительная работа мысли, на подбородке через короткие промежутки времени дергался мускул. — Непостижимо. Просто не укладывается в голове, — положив на стол свои очки без оправы, он массировал крылья носа.

— Всем придется примириться с мыслью о том, что вы стали жертвой компьютерного преступления, господин профессор, — сказал криминальоберрат Паркер, вид у которого по-прежнему был прескверным.

В «уголке для совещаний», обставленном английской мебелью, собрались те же специалисты, что и утром.

— Я до сих пор не понимаю, как это могло произойти — при наших программах защиты.

— Вопреки всем вашим программам защиты, поправил его Паркер. — Я ведь вам уже говорил, что эти программы пока далеки от совершенства.

— Господин профессор, — спросил Филипп, — ваша установка связана с сетью?

— С тремя независимыми одна от другой системами! — воскликнул Клагер. — Со всеми университетами Германии, с так называемой «индустриальной сетью» и с внутренней, домашней сетью.

— Вот вам и ответ на вопрос, откуда к вам мог попасть вирус. Нет ничего проще, чем ввести в программу вирус из университетского компьютера. Ну, может быть, из больницы еще проще. Несмотря на все защитные программы. Вы назвали три типа сетей. Есть и другие, например, телефонные сети, по которым звонят ваши сотрудники и коллеги. Есть — и это особенно важно! — Интернет. Через интернет и попадает в сети большинство вирусов.

Клагер опустил голову и промолчал. Его высокомерие и несколько пренебрежительное отношение к присутствующим исчезло без следа.

Паркер сказал:

— Господин Сорель объяснил вам, почему должно было иметь место компьютерное преступление. Трижды обнаруженное апокалипсическое число шестьсот шестьдесят шесть на винчестере компьютера и присутствие маленьких частиц, которые обнаруживаются почти всегда, когда компьютеры становятся жертвами вирусного преступления, — эта комбинация дает совершенно неопровержимые доказательства. Какой-то вирус в вашем компьютере привел к тому, что ионный луч попал не в ту лабораторию, где его ожидали, отчего один человек погиб, а двое находятся в весьма тяжелом состоянии. При этом, — Паркер повысил голос, — самое страшное состоит в том, что этот вирус выдавал на экраны главного компьютера и компьютеров в лабораториях данные верные, те, которые были заложены вашими сотрудниками, все их распоряжения и приказы, а в результате был достигнут противоположный результат, чего ни один сотрудник не заметил.

Наступила тишина.

Но вот Клагер поднял голову. Его голос прозвучал тихо и как бы просительно:

— Я это признаю. Я вынужден все это признать. И только одного я не понимаю: теперь, когда нам известно, что произошло, вирус вторично нанести свой удар не может, потому что теперь мы его знаем и найдем на него управу. Какой тогда смысл запускать в программу вирус, способный причинить вред один-единственный раз, чем вы это объясняете?

— Вирус, ставший причиной катастрофы в Берлине, тоже мог нанести один-единственный удар, — сказал Паркер.

— Да, и что? Значит, есть два аналогичных случая.

— Господин профессор, — устало проговорил Паркер. — Как я понимаю, смысл этих вирусных атак не в том, чтобы наносить все новые удары, которые приведут к новым жертвам.

— А в чем же?

— Объясните это, пожалуйста, господин Сорель, — сказал Паркер.

— Смысл компьютерных преступлений, — начал Филипп, — состоит, по-видимому, в том, что, во-первых, некто желает удостовериться, можно ли обнаружить присутствие вируса после проведенной атаки — сам вирус или эти постоянно остающиеся после его применения частицы, которые доказывают его присутствие, а, во-вторых, преступники, наводя нас на след цепочки шесть-шесть-шесть, которую мы дважды обнаружили на разных винчестерах, рассчитывают посеять в обществе страшную панику.

Прокурор Ниманд, который вопреки тому, что весь кабинет был залит солнечным светом, сидел в плаще и с синим шарфом на шее, сказал:

— Наше предположение о том, что в данном случае мы столкнулись со вторым из целой серии задуманных и уже осуществленных преступлений, нашло подтверждение. Мы вынуждены считаться с возможностью повторения этих акций агрессии, как ни тяжело это признавать. И никакой защиты от них в данный момент нет.