Какое-то чутье подсказало Силу: русские тут не сядут, и он поделился с репортером Ральфом Винсентом: «Надо тихонечко улизнуть и мчаться в Ванкувер». На половине пути два удачливых человека увидели, что самолет с огромными крыльями развернулся, и стало ясно: сядет в Ванкувере.

Летное поле было огорожено сеткой. Ходил часовой. Журналисты, захлебываясь, стали объяснять ему: «Мы хотим встретить русских. Тут делается история. Звоните командующему!»

Часовой занялся телефоном, а репортеры тем временем штурмовали ворота. И вовремя: они стали первыми американцами, приветствовавшими русских».

Ральф Винсент: «Трехлопастный винт замер. В утреннем теплом тумане притихший самолет казался усталым. Открылась кабина. Три заросших щетиной летчика в меховых куртках вылезли на крыло. От имени Соединенных Штатов я приветствовал их и предложил закурить… Ну и, конечно, началась съемка… В самый разгар работы, разбрызгивая лужи, к самолету подкатила штабная машина.

Из нее вышел начальник гарнизона бригадный генерал Джордж Маршалл. Его длинная армейская шинель не могла скрыть пижамы — события застали генерала в постели».

Валерий Чкалов. Марка 1954 года.

Байдуков: «Фотокорреспонденты местных газет, невзирая на дождь, умоляют нас встать рядом у фюзеляжа. Нас не надо упрашивать. Нам тоже хочется посмотреть на себя — достигших цели, радостных, хотя и изрядно уставших».

Так были сделаны снимки, мгновенно обошедшие мир и хорошо всем известные. Трое смертельно уставших, но счастливых людей в унтах, свитерах, кожаных куртках и кепках.

«Прилетевший в Ванкувер посол СССР Трояновский, — рассказывает Ральф Винсент, — был в восторге от снимков и сказал: «Размножьте их возможно большим числом». Мы это сделали.

Целую ночь мы заклеивали конверты с адресами для всего света. Мы понимали: это неповторимо, это история».

Опередившие всех фотограф и оператор живы, здоровы. Живут по-прежнему в Портленде. Съемку туманным утром 1937 года оба считают удачей в жизни.

Авиационный механик 80-летний добродушный и обаятельный Дани Греко тоже считает, что ему повезло. Он осматривал самолет, удостоверил, что единственный мотор на нем не английский, не американский и не французский, а сделан в Москве. Он заявил журналистам: «У этих ребят осталось в баках всего 15 галлонов бензина». Механик помогал охранять самолет от любителей сувениров, разбирать его для отправки в Советский Союз. Как драгоценность Дани Греко хранит отвертку, полученную на память из рук Чкалова, и мешок от продуктов, которые летчики раздавали в качестве сувениров. Мы держали в руках эту реликвию перелета — узкий длинный мешок из прорезиненной ткани с надписью: «Продукты. № 34. Грудинка, колбаса, масло на 3-х человек, на 3 дня».

Генерал Маршалл (умер в 1959 году) тоже считал, что судьба и ему улыбнулась дождливым июньским утром. Он, рассказывает Байдуков, «усадил нас в машину и умчал от восторженной публики и репортеров прямо к себе домой».

Далее Байдуков пишет о беспрерывных телефонных звонках, телеграммах, приходивших в дом Маршалла, об огромной толпе репортеров и любопытных, ожидавших пробуждения летчиков, о появлении в доме посла СССР Александра Антоновича Трояновского. «Чкалов попросил генерала извинить за беспокойство, которое мы создали своим вторжением с воздуха.

— Какое там беспокойство! — сказал генерал. — Вы представляете, как мне повезло: я старый вояка, давно застрявший в этой дыре… С вами я приобретаю популярность, а это в Америке бывает дороже денег».

Трудно сказать, в какой степени повлияло на его популярность общение с русскими на виду у Америки, но известно: генерал двинулся по служебной лестнице вверх…

Все в доме, где отдыхали три советских летчика, осталось как прежде. Крыльцо, палисадничек у крыльца, балкон-башенка, с которой они показались корреспондентам и любопытным.

В Портленде и Ванкувере многие помнят Чкалова и его спутников. В разговоре слово «Чекалоф» звучало как некое удостоверение: «Я тоже помню».

Надежда Семеновна Лэнхарт, с которой мы встретились в ее доме, в те годы была продавщицей в магазине готового платья. Обстоятельно, с подробностями она рассказала, как ей хотелось, чтобы летчики услышали ее приветствие на родном языке. «В толпе я кричала что было мочи: «Слава русским героям!» Но разве можно было услышать одного человека, все кричали тогда что-нибудь в этом роде». И все же Надежда Семеновна оказалась причастной к событиям и даже была атакована журналистами.

Она до сих пор хранит газеты тех лет.

Байдуков: «Нам очень хотелось сменить свою летную одежду. Генерал это, видимо, понял. Он тут же стал приносить из своего гардероба гражданские костюмы. Мы вместе с генералом долго смеялись, когда я, примеряя генеральские брюки, вынужден был застегивать пуговицы чуть ниже подбородка… Чкалов вышел из ванной в генеральском халате, полы которого он запрятал за пояс. Посол Трояновский сразу же оценил всю комичность нашего положения с гардеробом. Улыбнувшись нам, он вышел вместе с генералом, а минут через пятнадцать вернулся, сопровождаемый какими-то людьми с коробками и чемоданами. Это были представители различных фирм Портленда, которые привезли костюмы и портных, чтобы подогнать обновки по нашим фигурам. Генерал Маршалл через посла попросил Чкалова одолжить наши летные костюмы, которые хозяева магазиноводежды хотели вывесить в своих витринах для обозрения и рекламы. Так наши кожаные куртки и брюки оказались в витринах фешенебельных магазинов готовой одежды Портленда».

Надежда Семеновна: «Я пошла к зубному врачу. И там узнала: в наш магазин неожиданно заглянули летчики — купить маленькие приемники. Я думала, что от горя умру — была такая возможность поговорить! Но бог, как видно, все-таки есть. Меня вдруг разыскивают. И что же вы думаете: я стала переводчиком! Нет, летчиков я уже не увидела. В карманах куртки, которая собирала у нашей витрины толпы людей, обнаружили много записок. Догадались, что это был способ переговариваться в самолете. Любопытству, конечно, не было предела, и меня попросили перевести. Более важной работы в своей жизни я не помню. Записок было десятка три. Это были клочки грубой желтоватой бумаги, исписанные карандашом с двух сторон — Чкалов, второй пилот и штурман обменивались информацией о полете. Были в записках серьезные распоряжения и команды, было много и шуток. Журналисты всегда спрашивают меня: неужели ни одной себе не оставила на память?

Я с гордостью говорю: нет, устояла. Я была тогда почти девочка, но разве я не понимала, как важно было все уберечь для истории…»

В Ванкувер и Портленд нас пригласили приехать, чтобы мы убедились: тут помнят Чкалова и его спутников и хотели бы эту память увековечить. Есть план: где-нибудь над рекой Колумбия у оживленной дороги поставить монумент в честь событий июня 1937 года. «Это будет не только дань уважения героям, но и знак дружественного сотрудничества между народами Соединенных Штатов и Советского Союза. В Портленде и Ванкувере очень хотят этого. И мы просим рассказать об этом советским людям». Это слова не официального лица, а одного из наших мимолетных собеседников, но они отражают общее настроение.

В Ванкувере уже создана инициативная группа по созданию монумента. В нее вошли влиятельные люди: мэр города Джим Гэллагер, бывший мэр Ллойд Стромгрен, президент машиностроительной компании Фред Нед, администратор Кен Титер, представители торговой палаты, инженер-консультант строительной фирмы, русский по происхождению Петр Сергеевич Белов, много тут сделавший для возрождения американо-советского сотрудничества.

21 сентября ванкуверцы пригласили в город советских космонавтов Анатолия Васильевича Филипченко и Николая Николаевича Рукавишникова. Им были оказаны почести. Люди пришли на аэродром с пожелтевшими газетами и просили космонавтов оставить автографы рядом с портретами Чкалова, Байдукова и Беляков. Было сказано много сердечных слов. Газеты вышли с рассказом о теплой встрече под заголовками: «Русские второй раз приземлились в Ванкувере».