"Стоит запомнить на случай, если я еще раз прикинусь кем-нибудь," — подумал я — обходи благородные цели стороной. Особенно, если это тайные благородные цели.

Но у нас в руках уже были напитки, и Торрес произнес тост:

— Наконец мы собрались, да еще в каком составе… Англия, Франция, Испания… Граждане печальных и извращенных империй.

По знаку Торреса подошел Эль-Тибурон, открыл коробку, которую держал, и поставил ее на стол. Я увидел внутреннюю обивку из красного бархата, из которой поблескивал металл. Что бы то ни было, оно выглядело значимо, и таковым и оказалось; Торрес с угасающей улыбкой, сменив естественный блеск в глазах на что-то на порядок серьезнее, начал то, что оказалось церемонией некой важности.

— Теперь вы тамплиеры, — сказал он. — Тайные и истинные правители мира. Протяните руки, пожалуйста.

Дружелюбная атмосфера стала неожиданно торжественной. Напитки поставили на стол. Я быстро отошел в сторону, видя, как остальные встали по очереди вокруг стола. Дальше я сделал как меня попросили и протянул руку, думая: "Тамплиеры — так вот кто они такие".

Это кажется странным сейчас, но я расслабился — расслабился в вере, что они были не страшнее, чем обычное тайное общество. Дурацкий клуб, как и любой другой дурацкий клуб, полный заблуждений, напыщенных дураков, чьи грандиозные цели ("тайные и истинные правители мира" не меньше!) были пустой болтовней, просто предлогом для споров насчет бессмысленных титулов и безделушек.

"Что за ерунда не дает им покоя?" — подумал я. Потом понял, что мне было плевать. В конце концов, а с чего бы это? Будучи пиратом, я отказался признавать любые законы, кроме пиратских; я был абсолютно свободен. Я подчинялся правилам, конечно, но то были правила моря, и следовал я им из нужды, чтобы выживать, а не ради статусов и павлиньих лент с побрякушками. "Из-за чего они повздорили с ассассинами?" — подумал я, и потом понял, что мне было до фени и на это.

Так что, да, я расслабился и не принял их всерьез.

Торрес надел первое кольцо на палец ДюКасса. "Отметь и запомни нашу цель. Направлять все заблудшие души до тех пор, пока они не найдут свой путь."

Второе кольцо надели на палец Роджерса. "Направлять все заблудшие страсти, пока пылкие сердца не охладеют."

Пустая болтовня, как по мне. Ничего, кроме пустых и бессмысленных заявлений. У них не было никаких целей, кроме того, чтобы наградить говорящего незаслуженным авторитетом. Смотрю на них, съевших это, как будто это что-то значит. Дураки, настолько введенные в заблуждение чувством собственной важности, что они не в состоянии увидеть, что это распространяется не дальше стен особняка.

Всем плевать, мои друзья. Всем плевать на ваше тайное общество.

Потом Торрес обратился ко мне, и он надел на мой палец третье кольцо, говоря, "Направлять все заблудшие умы для безопасной и трезвой мысли."

"Трезвый," — подумал я. Вот уж рассмешил.

Я взглянул на кольцо, которое он надел мне на палец, и вдруг стало не до смеха. Я уже не думал, что эти Тамплиеры были глупым тайным обществом, влияние которых ограничивалось их собственными домами, потому что на моем пальце было надето то же самое кольцо, которое носил капитан судна Ост-Индской компании Бенджамин Притчард, то же самое кольцо, которое носил человек в капюшоне, главарь той шайки, что сожгла сельский дом моего отца, и они оба предупреждали меня о великих и ужасных силах в действии. И вдруг я понял, что из-за чего бы они не повздорили с ассассинами, я был на стороне ассассинов.

Но пока я подожду.

Торрес отошел назад.

— Начнем же нашу работу со светом Отца Понимания, — сказал он. — Десятилетия назад совет доверил мне поиск в Вест-Индии забытое место, которое наши предшественники называли Обсерваторией. Посмотрите сюда…

На столе перед ним лежали документы из сумки, разложенные Эль-Тибуроном.

— Посмотрите на эти изображения и отложите в памяти, — добавил Торрес. — Они рассказывают очень старую и важную историю. Два десятилетия я стремился найти эту Обсерваторию. По слухам, это место содержит в себе инструменты невероятной мощи и толка. Оно вмещает что-то вроде армиллярной сферы, если вам угодно. Устройство, которое предоставит нам возможность находить и отслеживать каждого мужчину или женщину на Земле, неважно, где он или она находится.

— Только представьте, что значит обладать такой мощью. С этим устройством больше не будет секретов среди людей. Не будет больше лжи. Не будет обмана. Только справедливость. Чистая справедливость. Это и обещает Обсерватория, и мы должны пообещать то же самое."

Так что, тогда я в первый раз узнал об Обсерватории.

— Известно ли нам ее местонахождение? — спросил Роджерс.

— Скоро узнаем, — ответил Торрес, — в нашем заключении находится человек, которому это известно. Человек по имени Робертс. Однажды названный Мудрецом.

ДюКасс издал небольшой, издевательский смешок.

— Прошло уже сорок пять лет с тех пор, когда действительно видели Мудреца. Можете ли вы быть уверены, что он настоящий?

— Мы уверены, что это он, — ответил Торрес.

— Ассассины придут за ним, — сказал Роджерс.

Я посмотрел на документы, разложенные перед нами. На рисунках, похоже, изображалось, как какая-то древняя раса людей строила что-то — Обсерваторию, видать. Рабы разбивали камни и таскали огромные каменные блоки. Они были похожи на людей, но не совсем.

Я знал одно — план начал обретать форму. Эта Обсерватория, которая так много значила для тамплиеров. Чего она бы стоила? Более того, чего она бы стоила человеку, планирующему месть для людей, которые сожгли дом его детства?

Маленький кристаллический куб из сумки все еще лежал на столе. Я задумался о нем, так же, как на берегу мыса Буэна-Виста. Потом Торрес поднял его, отвечая Роджерсу.

— Ассассины действительно придут за нами, но благодаря Дункану и информации, что он предоставил, Ассассины больше не будут препятствием для нас. Остальное проясним завтра, джентльмены, когда вы сами встретитесь с Мудрецом. А пока давайте выпьем.

Хозяин указал на столик с напитками, и, пока все стояли спинами ко мне, я взял документы и спрятал в карман страницу манускрипта — изображение Обсерватории.

Я успел как раз до того, как Торрес обернулся и передал бокалы.

— Отыщем же Обсерваторию вместе, с силой которой падут короли, попятиться духовенство, и сердца и умы мира станут нашими.

Мы выпили.

Мы пили вместе, но я определенно уверен, что пили мы за очень разные вещи. 

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Меня попросили встретиться на следующий день с "братьями тамплиерами" у северного порта города, куда, как мне сказали, прибудет Серебряный флот с моей наградой, и где мы сможем обсудить дальнейшие вопросы.

Я кивнул, желая создать впечатление активного тамплиера, замышляющего со своими надежными друзьями что бы там обычно тамплиеры не замышляли — всего-то мелочь, оказывать влияние на "каждого мужчину или женщину, живущую на Земле." Но по правде говоря — только между нами — я намеревался обчистить карманы, отпроситься под нужным предлогом и уйти. Я не мог дождаться, когда же я смогу потратить деньги и поделиться свежедобытой информацией со сторонниками в Нассау, затем найти Обсерваторию и осуществить месть, способствуя падению этих тамплиеров.

Но сначала я заберу свои деньги.

— Доброе утро, Дункан, — я услышал, как Вудс Роджерс окликнул меня с пристани. Это было свежее утро в Гаване, солнце еще не достигло предельной температуры, и легкий бриз дул со стороны Мексиканского залива.

Я начал было идти за Роджерсом, когда услышал голос: "Эдвард! Привет, Эдвард!"

На секунду я подумал, что кто-то обознался, даже обернулся, чтобы увидеть этого "Эдварда." Но потом я вспомнил. Эдвардом был я. Я был Эдвардом. Глупым Эдвардом. Который из-за несвоевременных угрызений совести выдал мой секрет самому большому пустомеле Гаваны, Стиду Боннету.