QUID ACCIDERIT ISTIS,

qui inquirere voluerunt, quidnam ageret magnus Dux

Quidam secretarius magni Ducis sanguine ipsi junctus, semel ad epulas invitarat aliquot aulicos sibi familiares, quos sane splendide ac laute excipiebat: oblitus est autem, dum ita hilaris esset inter amicos (sicut saepius evenire solet) adire Principem magnum Ducem: misit unum ex suis pueris in palatium Principis, qui prospiceret, quidnam ageretur in basilica apud magnum Ducem. Puer autem cum ascenderet per gradus palatii, vidit magnum Ducem, alloquentem quendam consiliarium, quo conspecto famulus revertitur domum, ad herum id ei relatum. Deinde vero cum magnus Dux amandasset illum consiliarium, cum quo conferebat, interrogavit cujusnam famulus venisset in aulam, et quam ob causam. Evocatur ille famulus ex itinere, et respondet, se eo missum, visum quidnam ageretur in palatio magni Ducis: derepente Princeps, ubi causam intellexisset, retinuit penes se famulum, et accersi jubet tam ipsum secretarium, quam ejus convivas: qui ubi venissent, variis tormentis discruciari jussit eos, volens ab illis extorquere, cur misissent famulum in regiam, percunctatum de eo: curve ad tam splendidum convenissent convivium, pariter rescire cupiebat, quos de ipso sermones secretos tenerent. Itaque excruciati tam diris tormentis allii expirarunt, alios vero facultatibus exutos omnibus, semimortuos reliquit. Itaque ab illo tempore, et tam atroci ac tristi facinore nemo ausus est mittere aliquem famulum, visum quid agatur in palatio Principis: immo potius hora statuta ipsi consiliarii penitus adsunt, et proceres praesentes veniunt.

Quidam etiam Wlodimirus Morozow cognominatus, vir celebritate famae insignis et maturae aetatis, gravitateque plenus Palatinus, semel quadam misericordia motus condere fecit humi miserum hominem, qui magni Ducis imperio interfectus fuerat. Is autem homo fuerat famulus Ducis Curpiski, qui ad Regem Poloniae defecerat. Hanc itaque ob causam magnus Dux arguebat hunc Wlodimirum perfidiae, ac si a partibus fugitivi Curpski staret, et in Lithuaniam ad ipsum litteras dedisset. Itaque subito conjectus est in carceres, ubi cum longissimo temporis intervallo haesisset, extractus et oblatus et magno Duci, cum esset in suo palatio et aula regia, Alexandrowa dicta, discruciatusque est maximis tormentis, cum ab eo nihil extorquere potuissent, tandem mortuus, et cadaver in aquas conjectum est.

Basilius Dimitrovicius, vir summus et celebris in re militari, affecerat injuriis aliquot praefectos tormentorum bellicorum, cum Moscovitas, tum et Germanos: quorum duo cum vellent fuga sibi consulere, capti sunt a viarum custodibus in finibus Lithuaniae, illi statim deducti sunt ad magnum Ducem, qui tum erat in arce fortissima, vulgo Wolochda appellata, et miseri illi quaestionibus adhibiti, fassi sunt, at falso, quod scilicet missi fuissent in Lithuaniam a suo illo praefecto Basilio. Itaque magnus Dux Basilium Dimitrovicium ad se accersit ex ipsa Moscovia, variisque

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ТЕМИ,

которые захотели узнать, что делает великий князь

Некий секретарь великого князя, его кровный родственник⁹², однажды пригласил на пир нескольких придворных, своих приятелей, и принял их, конечно, весьма пышно. Однако, веселясь с друзьями, он забыл посетить государя великого князя. И он послал одного из своих слуг во дворец государя, чтобы тот посмотрел, что делается в церкви у великого князя. Слуга, не дойдя нескольких шагов до дворца, увидел великого князя, разговаривающего с каким-то советником; заметив его, слуга поворачивает домой, чтобы доложить это хозяину. Но потом, когда великий князь отослал того советника, с которым разговаривал, он спросил, чей это слуга приходил ко двору и по какой причине. Тотчас слугу возвращают с дороги, и он отвечает, что послан посмотреть, что делается во дворце великого князя. Государь, услышав о причине, внезапно задержал слугу у себя и приказывает позвать как самого секретаря, так и его сотрапезников. Когда они явились, он приказал их пытать по-всячески, желая вымучить ответ, зачем они послали слугу во дворец расспрашивать о нем. И зачем они собрались на такой пышный пир, и одновременно он желал узнать, какие тайные разговоры они вели о нем. В конце концов, одни умерли, замученные жестокими пытками, других же, лишив всего имущества, он оставил полумертвыми. Итак, с этого времени, после такого ужасного и печального события никто не осмеливался посылать слугу посмотреть, что делается при дворе государя; наоборот, в установленный час сами советники находятся внутри, и являются все наличные вельможи.

Также некий Владимир, прозванный Морозовым⁹³, очень известный муж зрелых лет, весьма достойный воевода, однажды из жалости велел предать земле несчастного человека, убитого по приказу великого князя. Это был слуга князя Курбского, отпавшего к королю польскому. По этой причине великий князь обвинил этого Владимира в неверности, как будто он стоит на стороне беглого Курбского и посылал ему письма в Литву. Так вот, он внезапно был брошен в тюрьму и, когда пробыл там очень долго, его извлекли и доставили к великому князю в его дворец и царский двор, называемый Александровым; тут его жестоко пытали, но ничего не могли от него добиться; наконец, он умер и труп его бросили в воду.

Василий Дмитриевич, муж знатный и известный в военном деле, причинил обиду нескольким начальникам над воинскими орудиями, как московским, так и германским ⁹⁴. Когда двое из них хотели бежать, они были схвачены путевыми стражниками на границах Литвы и тотчас доставлены к великому князю, который находился в то время в мощной крепости, называемой по-местному Вологдой. Эти несчастные, привлеченные к допросам, заявили, но ложно, что были посланы в Литву их начальником Василием. Итак, великий князь вызвал к себе из самой Москвы Василия Димитриевича и приказал всячески его пытать. Во время пыток он упорно заявлял, что ничего не затевал с tormentorum generibus affligi jussit: in mediis illis cruciatibus constanter fassus est, se nihil istorum molitum fuisse, de quibus accusabatur, nec istud unquam in animo habuisse. At magnus Dux repente jussit adduci quandam equam oculis captam, et jungi currui, et tum Basilius equae impositus est, eique alligatus. Deinde ambo conjici jubet in rapidissimum fluvium, utens hac oratione: En tibi equam egregiam dedi, institueras abire ad Regem Poloniae, eum adito. Haec itaque equa caecitate percussa, natabat in alto istius rapidi fluminis et velocissimi: ipse autem Dux erat spectator cum suis satellitibus stans ad ripam fluminis, ut istius rei eventum intueretur: ac post longam natationem haec misera et caeca equa adnavigabat ripae. Verum praefectus satellitum regiorum, vocabatur Maluta Scuratow, ut gratificaretur magno Duci: cum conto abegit equam a ripa et sessorem: sic vi aquae rapitur iterum equa. Tum magnus Dux exultabundus inquit: *0 facinus egregium et valde lepidum. Quare haec misera equa defatigata, vi aquarum rapidissimarum submersa est, una cum isto Basilio Dimitrovicio.

Aliquando cum versus Novogrodiam regionem proficisceretur magnus Dux, accidit quendam equitem, famulum cujusdam magni viri forte praecessisse illum: et Dux ad latus sinistrum jubet deflectere hominem, ita percitus jussit istum frustulatim dissecari, et segmina membrorum luto et altissimo coeno misceri.

QUALI VENATIONE MAGNUS DUX PLURIMUM OBLECTETUR

Quotiescunque magnus Dux cum filio tempore hyemis respicit ex sua arce, videtque homines turmatim incedentes in lacubus et fluminibus gelu concretis ac praecipue diebus festis, tum jubet, ut in illam confertam hominum multitudinem tres aut quatuor ursi immanes immittantur, et irruant ex improviso. Ibi qui sibi fuga consulere possunt, aufugiunt: alii crudelissime a feris illis dilaniantur. Sic hoc pulcherrimo spectaculo pater et filius delectantur vehementer, et rident affatim ac si pulchrum esset facinus. Deinde cum accedit miser pater lamentatum se, quod amiserit filium, et etiam uxor maritum, qui ab ursis sic mactati sunt, tunc jubet istis numerari aureum nummum, vel duos, quia sic interfecti sint ejus subditi. Addit deinde ipse Dux, se magno beneficio afficere ipsos, quod eis permittit instituere querimoniam coram se. At si subjiciunt, rem esse infamem et nephariam hoc genus crudelitatis exercere. Iterum respondent consiliarii magni Ducis: Magnum Ducem et ejus filium magnam ex hac re voluptatem percepisse, et istud vidisse, sic nullum peccatum esse hic commissum. Ad extremum, si ad ipsum Ducem venit mater miserrima lamentando se de caede filii, aut ipsa uxor ob amissum sic inhumaniter maritum. Breviter excipiunt illi: perbene satis factum esse ipsis, ubi nummos argenteos monetae Moscoviticae centum aut ducenti numerati illis fuerint.

Saepenumero accidit, cum magnus Dux est in suo palatio Alexandrowa, et cogitat de aliquo summo viro sumere supplicium, tum delectationis causa jubet istum obvolui pelle ursi, et deinde ad spectaculum educi: tunc теми, которые его обвиняли, и ничего на уме у него не было. Но великий князь тотчас приказал привести какую-то кобылу, лишенную глаз, и запрячь ее в телегу. Василия посадили на кобылу и привязали к ней. Потом он приказывает обоих пустить в быструю реку, говоря: «Ну, вот я дал тебе превосходную лошадь; ты решил уходить к королю польскому, вот и уходи к нему». И вот эта слепая кобыла поплыла на середину этой стремительной, бурной реки. Сам же князь был зрителем, вместе со своими приспешниками стоя на берегу реки, чтобы видеть исход дела. После долгого плавания несчастная слепая кобыла подплыла к берегу. Но командир царских приспешников по имени Малюта Скуратов, чтобы доставить удовольствие великому князю, шестом оттолкнул от берега кобылу и всадника, и она снова была увлечена силой течения. Тут великий князь в восторге закричал: «Вот замечательный и прекрасный поступок!» Но так как эта несчастная кобыла устала, то, не сумев бороться с быстрым течением, она потонула вместе с Василием Димитриевичем.