Ответом на все эти вопросы был настойчивое «нет». Домашняя жизнь была на самом последнем месте в моем персональном списке. Она угрожала каждому проявлению свободы и казалось мне равносильной сдаче. После нескольких бутылок пива я все ещё боролся с проблемой и, в конце концов, решил положиться на подброшенную бутылочную крышку. Если крышка упадет названием вверх — значит, да, если обратной стороной, то — нет.

Я удерживал металлический диск на своем большом пальце около секунды, затем запустил его в воздух.

Когда я вернулся обратно в Англию, я сделал Фионе предложение.

Мы назначили свадьбу на сентябрь, и я отправился сопровождать пьяных австралийцев вниз по Нилу, оставив Фиону и её мать заниматься свадебными приготовлениями.

За первые годы Фиона превратила заднюю комнату нашего маленького дома в Санкт-Албансе в Тосканскую виллу и с небольшой разницей во времени успешно родила Томаса, Алистара и Грегори. Я занялся своей телевизионной карьерой. По удачному стечению обстоятельств Би-Би-Си предложила мне исследовательский контракт в Вогане — вечернем ток-шоу. Шоу проходило вживую, что добавляло определенную дозу адреналина. Здесь так же шло постоянное соревнование между восемью исследователями, которые должны были обеспечить постоянный поток высокопоставленных гостей, если хотели, чтобы их контракт был продлен.

Это было волнующее и обаятельное шоу. Наша обычная рабочая неделя была наполнена очень интересными встречами за ланчем с такими гостями, как Арнольд Шварценегер, Принцесса Анна, Мел Гибсон и Цза Цза Габор. Случались и драматические моменты — так в ночь перед программой «Живая помощь» продюсер передачи Джои Плоумен cпохватился, что он хотел заполучить на этот вечер Боба Гелдофа. Мы спустились за Гелдофом в Уэмбли, где он участвовал в большом живом концерте, но не смогли оставить ему сообщение. Продюсер был неумолим.

— Пойди и приведи мне его.

— Но как?

— Я не знаю. Только приведи его на шоу.

Я умчался из телецентра около 15–50 на лимузине Би-Би-Си, Вотан начинался в 19–00. Обманув охранников, я проник на стадион Уэмбли и обнаружил Гелдофа на сцене, где шла репетиция Бумтаунских крыс. В перерыве между актами я вышел на середину сцены, представился Гелдофу и сказал, что Би-Би-Си хочет пригласить его на вечерний выпуск Вотана. Гелдоф сказал мне в своей обычной манере, что он занят и не сможет прийти. Я же обратил внимание Гелдофа на то, что если он будет участвовать в шоу, он сможет убедить ещё восемь миллионов зрителей смотреть «Живую помощь» и на следующий день. Мы с Гелдофом незаметно ушли и после гонки по Вест Лондону появились в студии в тот момент, когда на экране бежал заголовок шоу.

Вот такая была программа.

К 1998 году я занимал прочное положение на Би-Би-Си с перспективой выпуска программ на несколько лет вперед. Но необходимость работать в большом учреждении угнетала меня. Я был готов к движению. Когда я взглянул на продюсеров надо мной, с их гарантированным жалованием и устойчивым ростом, я понял, что не желаю быть одним из преуспевающих сотрудников Би-Би-Си.

Я уволился с Би-Би-Си и стал внештатником, что большинство из моих коллег расценили как безумство. Фиона же полностью меня поддержала, несмотря на то, что мой поступок неизбежно ухудшал наше финансовое положение.

Джон Го Продакшен предложил мне мою первую работу в качестве свободного корреспондента, работу ассоциативного продюсера на ITV в сериях Вояджер, которые освещали экспедиции и приключения в диких уголках планеты. Тринадцать получасовых программ изменили направление моей деятельности и вытащили меня из дому. В первый год моей работы мне довелось снимать в таких странах, как Китай, Египет и Марокко. Сам процесс работы для Вояджера был очаровательным, но больше всего мне нравилось находиться в обществе и снимать людей, которые были лучшими в избранном ими виде приключений.

Фильмы были зрелищными, и ITV предоставляло им лучшее время — в начале вечера, где они собирали большую аудиторию. Но, по-моему, реальный успех фильмам принес тот факт, что мы показывали приключения. Мы старались вызвать актеров на откровение, чтобы больше узнать о том, почему они предпочитают рисковать своими жизнями ради целей, для большинства людей кажущихся безумными. «Залезть под кожу» героям было нашей задачей.

В 1990 году Я руководил выпуском второго сериала Вояджера, снимая (среди прочих проектов) рекордный полет на планере с самого высокого в мире действующего вулкана в Эквадоре и попытку рекордсмена мира по водно-моторному спорту вернуть свой титул в этом наиболее опасном виде спорта.

Затем работы стало совсем невпроворот. Вместе с редактором Вояджера Колином Лэйком мы создали сериал ВВСI — «Классические приключения», которые мы снимали в Индии, Кении, Бразилии и Гренландии. Мы немного раздвинули границы нового сериала, и экспедиции, которые мы снимали, были иногда экстремальными. В Индии мы отсняли очень рискованный сплав по водопаду на реке Брахмапутра, в Кении команду планеристов и пилотов сверхмалых самолетов, летящих через безжизненную пустыню Рифта Вэлли.

Жизнь внештатника на телевидении всегда опасна, но у людей, специализирующихся на экспедициях, с годами неизбежно возникали разные трудности. В моё постоянное отсутствие на плечи Фионы ложились все наши финансовые дела. Финансово мы всегда шли в одной связке, и ответственность за предотвращение заклада имущества в ипотечные компании и банки часто перекладывалась на неё.

Для меня путешествие было своего рода наркотиком, залогом успеха фильма, который я снимал, но находиться подолгу в дороге иногда было трудно и для меня. Во время становления моей карьеры я не мог позволить себе месяцами отрываться от работы, и это означало, что я пропустил много важных событий, на которых должен был присутствовать. Свадьба моего брата. Годовщины моей собственной свадьбы. Новогодние праздники. В половине случаев меня даже не было в стране, когда демонстрировались мои собственные фильмы.

Но есть предел терпения, после которого многочисленные телефонные поздравления «С Днём Рождения» своим детям из гостиничных номеров Чанг Мая или Мамбасы перестают сходить вам с рук. Так в 1992 году, когда я снимал фильм о пострадавших альпинистах, совершавших треккинг в Непале, сестру Фионы постигла неожиданная трагедия. У её тридцатиоднолетнего мужа Ховарда во время игры в регби случился сердечный приступ, и вскоре он умер. Я возвратился в Катманду после четырёх недель, проведенных в Гималаях без связи с внешним миром, и услышал эту трагическую новость от Фионы. Я, к сожалению, не попал на похороны, но что было важнее для меня, я упустил шанс помочь Фионе и её семье в это невероятно трудное время. Фиона действительно нуждалась в моей поддержке в эти трудные дни и недели. У нас бытовала, хотя и горькая шутка — «человек-невидимка», но в этом случае оставаться человеком-невидимкой было совсем не шуткой. Я чувствовал, что в наших отношениях с Фионой образовалась глубокая трещина, и жить вместе стало трудно для нас обоих.

Вот список компаний, в которых я работал в ранних 1990-х: Ментори Фнльмз, Пионео Продакшенз, Антилопа Фильмз, Мозаик Пикчерс, Голдхоуз Пикчерс, Диверс Продакшснз, — все они желали приключений, а я был один из немногих режиссеров, специализирующихся в этой области. Где-то в глубине моего сознания и сознания Фионы уже замигали предупреждающие красные лампочки. Многие из проектов, которые я режиссировал, содержали элемент опасности или показывали людей, подвергавшихся риску. Телевизионщики хотят драмы и ожидают экстремальных экспедиций. Я много раз задавал себе вопрос, имею ли я право просить людей раз за разом сплавляться по опасным водопадам или снимать людей, лезущих без страховки по отвесным скалам, пока кто-нибудь из них не получит серьёзную травму. Ни один фильм не стоит малейшей травмы, не говоря о фатальном исходе, и я слышал о многих примерах, где съемки приводили к таковым.

Мысли о том, что дела могут пойти не так как надо, всё чаще посещали меня, что приводило к новым рискам для команды. Если перед нами оказывалась река, то мы переправлялись через неё. Если надо было обследовать систему пещер, то кому-то из команды приходилось делать это. В Китае на съемках фильма о сёрфере, который пытался прокатиться на самой большой в мире приливной волне, наша лодка попала в водоворот и перевернулась. При этом винт перевернутой лодки прошелся в нескольких дюймах от головы оператора. Я мог бы вспомнить ещё уйму таких ошибок, о большинстве из которых я никогда не рассказывал Фионе.