Он озадачил меня, но уже через два — три дня я выполнил его последнюю просьбу… Так по крайней мере мне казалось.

Впервые я увидел Тавию года два спустя. Конечно, я тогда не знал, что это была она.

Когда я вышел из «Быка», на Хай-стрит еще был народ. Я почувствовал, что кто-то на другой стороне улицы наблюдает за мной. Я поднял голову, и наши взгляды встретились. Глаза у нее были карие…

Она была высокая, стройная и красивая — не просто хорошенькая, а нечто большее. И я продолжал смотреть.

На ней была довольно обыкновенная шерстяная юбка и темно-зеленый джемпер. Туфли, однако, у нее были довольно странные, на низком каблуке, но какие-то замысловатые; они не подходили к остальной ее одежде. Что-то еще резало глаз, хотя в тот момент я не понял, что именно. Только потом я сообразил — прическа. Прическа ей очень шла, но была совершенно несовременной. Вы скажете, что волосы есть волосы и что существует бесконечное множество вариантов причесок. Но дело обстоит не так просто. Есть какой-то общий стиль времени, перекрывающий текущую моду. Посмотрите на любую фотографию, снятую тридцать лет назад… Ее волосы, как и туфли, не гармонировали со всем остальным.

Несколько мгновений она стояла, застыв, не улыбаясь. Затем, словно еще не совсем проснувшись, она шагнула вперед, чтобы перейти улицу. В этот момент пробили часы на базарной площади. Она бросила взгляд наверх; внезапно выражение тревоги появилось на ее лице. Она повернулась и бросилась бежать по тротуару, как Золушка, за последним автобусом.

Я сел в машину, раздумывая: за кого она меня приняла? Я был совершенно уверен, что никогда прежде ее не видел.

На следующий день бармен в «Быке», поставив передо мной кружку пива, сказал:

— Одна молодая женщина спрашивала о вас, мистер Ляттери. Она вас нашла? Я сказал ей, где вы живете.

Я покачал головой.

— Кто такая?

— Она не назвала себя, но… — И он описал мне ее — девушку с другой стороны улицы. Я кивнул.

— Я ее видел. Мне хотелось бы узнать, кто она, — сказал я.

— Ну, она-то вас знает! «Это мистер Ляттери был здесь некоторое время тому назад?»-спрашивает она. «Да, — говорю, — он». Она кивнула и задумалась. «Он ведь живет в Бегфорд-холле?» — говорит. «Нет, мисс, — говорю, — Бегфорд-холл принадлежит майору Флакену. Мистер Ляттери, — говорю, — живет в Четкомб-коттедже». Тогда она спрашивает меня, где это, и я ей говорю. Надеюсь, все в порядке? Мне она показалась очень милой барышней.

Я успокоил его:

— Она где угодно могла узнать мой адрес. Но странно, что она спросила о Бегфорд-холле — это именно тот дом, который мне бы хотелось иметь, если б у меня когда-нибудь завелись деньги.

— Тогда, мистер Ляттери, вам надо поторопиться разбогатеть, потому что старый майор уже доживает свое, — сказал бармен.

Все это ни к чему не привело. Для чего эта девушка хотела узнать мой адрес, я не знал, во всяком случае за этим ничего не последовало, и вся эта история вылетела у меня из головы.

Примерно месяц спустя я снова увидел ее. У меня появилась привычка ездить верхом раз или два в неделю. Мы ездили с одной девушкой, по имени Марджори Креншо. А потом я отвозил ее домой в машине. Ехать нужно было по узкому шоссе, между насыпями, где едва-едва могли разойтись две машины.

Однажды, миновав крутой поворот, я должен был затормозить и прижаться к обочине — встречная машина, объехав пешехода, шла посередине шоссе; она чуть не зацепила меня. Тут я посмотрел на пешехода и увидел, что это была та самая девушка. В то же мгновенье и она узнала меня и встрепенулась. Я увидел, как она заколебалась, а потом, видимо, решилась заговорить со мной и пошла к машине. Но тут она заметила Марджори, сидящую рядом со мной. И, очень неискусно изобразив, что и не собиралась подходить к нам, пошла в сторону. Я включил скорость.

— Кто это? — спросила Марджори голосом, пронзительным от природы, и тоном, по ее представлению, вероятно, проницательным.

Я сказал, что не знаю.

— Но зато она-то вас знает, — сказала Марджори, не поверив мне.

Меня раздражал ее тон. В любом случае ее это не касалось. Я не ответил.

Она не хотела оставить эту тему.

— Мне кажется, что я ее прежде не видела в наших краях, — сказала она спустя некоторое время.

— Может быть, она здесь отдыхает. Я не знаю ее, — сказал я. — Здесь много отдыхающих.

— Не очень-то убедительно это звучит, если еще учесть, как она на вас смотрела.

— Мне не нравится, когда меня считают или называют лжецом, — сказал я.

— О, мне казалось, что я задала вам самый обычный вопрос. Конечно, если я сказала вам что-нибудь неприятное…

— Мне также не нравится, когда делают намеки. Может быть, вы предпочитаете пройти пешком оставшуюся часть пути? Здесь уже недалеко.

— Понятно. Простите, что я вам помешала. Жаль, что здесь слишком узко и вы не сможете развернуть машину, — сказала она. — Прощайте, мистер Ляттери.

Оказалось, что развернуть машину все же можно, если воспользоваться въездом в какую-то усадьбу, но я так и не увидел девушку, когда вернулся на то место. Марджори возбудила у меня интерес к ней, и я надеялся, что догоню ее. Кроме того, хотя я не имел ни малейшего представления о ней, я испытывал к ней чувство благодарности. С вами, наверное, это тоже бывало — вы вдруг ощущаете облегчение, хотя раньше не подозревали, что вам тяжело…

Наша третья встреча была совершенно иной.

Мой коттедж стоит в узкой долине, поросшей лесом. Он расположен в стороне от других четырех или пяти коттеджей, в самом дальнем конце лощины. Покрытые вереском холмы круто поднимаются с обеих сторон. Несколько узеньких полосок пастбищного луга подходят к самым берегам реки. Рощицы, сохранившиеся от прежних лесов, отделяют луга от вереска.

Именно в ближайшей из рощиц однажды днем, когда я разглядывал свой огород, раздумывая, не пора ли показаться росткам бобов, я услышал треск хрустящих под ногами веток. Мне понадобился лишь один взгляд, чтобы выяснить, в чем дело. Ее выдали светлые волосы. Какое-то мгновенье мы смотрели друг на друга, как и в прошлый раз.

— Гм… Здравствуйте, — сказал я.

Она ответила не сразу, продолжая смотреть на меня. Потом спросила:

— Здесь есть еще кто-нибудь?

Я посмотрел вдоль дороги, а затем на вершину противоположного холма.

— Никого не вижу, — сказал я.

Девушка развела руками кусты и осторожно вышла, оглядываясь по сторонам. Она была одета точно так же, как в первый раз, если не считать того, что волосы были растрепаны ветками деревьев. На голой земле ее туфли выглядели еще более необычными. Она, казалось, немного успокоилась и подошла ближе.

— Я… — начала она.

Сверху раздался мужской голос. Ему ответил другой. Девушка замерла.

— Они идут! Спрячьте меня где-нибудь, побыстрее, пожалуйста! — в испуге сказала она.

— Гм… — начал я.

— Быстрее, быстрее! Они идут, — торопила она меня.

Она выглядела очень встревоженной.

— Пойдемте-ка в дом, — сказал я и повел ее к коттеджу.

Она быстро пошла вслед за мной, и, когда я закрыл дверь, она задвинула щеколду.

— Не дайте им схватить меня. Пожалуйста! — умоляла она.

— Послушайте, в чем дело? Кто это «они»? — спросил я.

Она не ответила. Ее взгляд остановился на телефонном аппарате.

— Вызовите полицию, — сказала она. — Быстро вызовите полицию!

Я не знал, что предпринимать.

— Разве у вас нет полиции? — спросила она.

— Конечно, у нас есть полиция, но…

— Тогда, пожалуйста, вызовите ее.

— Но послушайте… — начал я.

Она стиснула руки.

— Вы должны вызвать, пожалуйста! Побыстрее!

Она выглядела очень обеспокоенной.

— Хорошо, я вызову полицию. Но давать им объяснения будете вы, — сказал я, беря трубку.

Я привык к темпам работы связи в этих сельских краях и терпеливо ждал. А девушка не привыкла. Она стояла, сплетая и расплетая пальцы рук. Наконец меня соединили.