— Корень бамбука, — догадалась Зухра и направилась в овощной отдел.

Внутри запаянных пакетов мокли в мутной водице светлые конусы, уже отваренные. Варить их дома долго, да и невыгодно для малого хозяйства — пара бамбуковых корешков, потребных для заправки риса, съест уйму энергии, потому японская промышленность брала эту работу на себя. Японкам оставалось только вынуть корень из пакетика и порезать, порезать… Зухра часто рубила воздух ребром ладони. Японской хозяйке только то и доставалось, что порезать. Всё остальное за неё делал завод. Или магазин. Да и резать ей приходилось не всегда. В мясном отделе в застеклённой комнате позади прилавка, на виду у народа, трое мужчин в белых куртках и брюках, белых колпаках и в белых резиновых сапогах резали мясо на правильные бруски, тончайшие пластинки… Большие бесформенные куски не брал никто. Продавщица ловко нашлёпывала на рукав своего белого халата выданный весами чек, потом налепляла его поверх виртуозной упаковки. От ткани бумажка отлеплялась легко, оставляя девушке время поклониться подходящему покупателю, сказать "аригато" уходящему и улыбнуться обоим. Паузы она коротала, поправляя идеальный строй мясных ломтиков в витрине. Если и этой работы не находилось, она застывала по стойке "смирно", не допуская даже на мгновение расслабленную позу, хмурую гримасу, болтовню с мясниками… Да, были в японском магазине и неяпонские продукты: мясо, хлеб, молоко, йогурт и даже сыр. Но Зухра утверждала, что молоко и йогурт потребляют только дети и молодёжь, а сыр не ест вообще никто. Потому супермаркеты держат его совсем немного, пару кусков на всякий случай.

Кондитерский отдел, как и весь магазин, демонстрировал всеяпонскую любовь к бобам. Тёмная начинка выглядывала из булочек и печенья.

— Это сладкие бобы, традиционное японское лакомство, — продолжила свои объяснения Зухра.

На вкус всё это было приторно и пресно. Они с Зухрой попробовали. Они вообще не уставали пробовать выставленное на многочисленных тарелочках: жареную рыбу, курицу, сосиски, сладости… Магазин, завлекая покупателей, угощал их так щедро, что, пройдясь по торговому залу, можно было сносно пообедать. Зухра деловито шагала между полок, как проводник, ведущий новичка сквозь джунгли. Тайны магазина открывались одна за другой. Вещи странные, неведомые получали названия — нори, тофу, нато… И ещё одно прояснялось — разнообразие продуктов не так уж велико. А впечатление умопомрачительного множества создавал обычай раскладывать товар по мелким коробочкам, несущим пару куриных ножек, ломтик мяса, пяток крошечных, на один укус кусочков рыбы… Молоко продавали разлитым в пакеты на пол-литра, на стакан, хлеб — нарезанным по два куска, по четыре, по шесть… Куски были правильные, прямоугольные, с одинаковой корочкой с четырёх сторон — буханки пекли в закрытой форме. Срезанные торцевые корки складывали в пакеты и отдавали дёшево, пятьдесят йен за полкило — столько стоили два ломтика из середины. Буханок целиком на прилавках не было.

Конечно, в магазине было кое-что и для большой семьи — литровые пакеты молока, мешки с рисом на пять, десять килограммов… Но на такого массового покупателя здесь надеялись мало, предпочитая мелкую расфасовку. Магазин рассчитывал на бедняков? На бережливых, даже жадных? На малоежек? Или на одиночек, покупавших на один раз, на перекус, запасов дома не имевших? Потому внутрь коробочек с нато были вложены два крошечных пакетика с соевым соусом и горчицей, в лоточках с сырой рыбой непременно находился кулёк с соусом, а под крышкой баночки с несладким йогуртом — с сахарным песком, мелким, как пудра. Упаковка дышала невероятной предупредительностью, прямо-таки материнской заботой о самых мелких мелочах. Поражала тщательностью, изяществом, красотой, даже если скрывала товар незначительный…

Не поспела гречиха,

Но потчуют полем в цветах

Гостя в горной деревне.

Басё

Она попросила Зухру помочь ей выбрать подарки — вино для Хидэо, сладости для Намико — в субботу супруги Кобаяси приглашали в гости. Спиртное в супермаркете продавалось в специальном отделе, спрятанном за колоннами. На полках отчётливо преобладало сакэ, разлитое в разнообразную посуду: от баночек на стакан до ёмких, литра на два бутылей, от изысканных фарфоровых графинчиков до простых бумажных пакетов. Сакэ Хидэо не любил, а набор вин в Дайе был скуден.

— Вы хотите купить подарок в Дайе? — ужаснулась Зухра. И принялась горячо убеждать: — Подарок обязательно должен быть от трёх "М"!

Три "М" происходили от названий самого большого книжного магазина Марузен, американского гастронома Медия и дорогого универмага Мицукоши.

— У японцев так принято — на упаковке подарка обязательно должен быть знак какой-то из этих трёх фирм, иначе неприлично дарить, — объясняла Зухра, поспешая к выходу.

Они шли по торговому кварталу Ичибанчо мимо маленьких деревянных магазинчиков, стоявших сплошной стеной, чтобы не тратить зря землю на промежутки, мимо бетонных глыб супермаркетов… На их крышах пестрели огромные щиты — Дайе, Фуджисаки, Джуджия, Мицукоши… Все они были похожи — от гастронома в подвале до футонгов на верхнем этаже.

— Нет, нет, — протестовала Зухра. — Они совершенно разные. Дайе — дешёвый магазин. Там покупают люди низкого сословия: рабочие, младшие служащие. Жене профессора не положено входить в Дайе, это может плохо повлиять на репутацию мужа. Если увидят… — Так вот почему Намико, столкнувшись с Зухрой в Дайе, стала оправдываться, что пришла сюда лишь затем, чтобы помочь иностранке выбрать футонг! — Жене сэнсэя приличнее магазин подороже, — щебетала Зухра. — Не дорогой Мицукоши, конечно, этот для богатых фирмачей, но Фуджисаки в самый раз.

На саму Зухру это правило не распространялось. Иностранке в Японии позволено входить даже в самый дешёвый магазин, потому что иностранцы здесь считаются бедными. Японские цены по карману только тем, кто получает японскую зарплату. Зухра рассказывала подробно, охотно. Ей нравилось объяснять японскую жизнь кому-то неопытному. Женщины болтали, не замолкая. В ход шло всё: французский язык Зухры и английский её новой подруги, несколько известных Зухре английских слов и жалкие крохи японского, успевшие осесть в русской голове. Когда ничего другого не оставалось, они говорили по-русски, по-арабски. И как-то друг друга понимали. Со словом "подарок" проблем вообще не возникло. По-японски "подарок" звучал почти так же, как по-английски, "презенту-дес". Это и по-русски понятно — презент.

К поискам подарка Зухра отнеслась серьёзно. Первый из трёх "М" — Марузен они забраковали сразу, вздрогнув от цен, — самая скромная книжонка стоила пять тысяч йен. В торговом квартале Ичибанчо всё рядом, через пять минут они нашли Медию. Трудно сказать, почему японцы называли этот магазин американским. Наверное, они считали таковым всё неяпонское, хотя Медия вместе с американской кукурузой торговала немецкой квашеной капустой, французским вином, голландским сыром… Другие магазины тоже держали у себя нечто экзотическое. Дайе имел "русскую полку" со сметаной, кефирной закваской и вареньем из клюквы. Джуджия торговала караваями, похожими на русский чёрный хлеб, на хлеб вообще… Но в Медии экзотикой было всё. Здесь даже продавали свёклу, которую японцы не выращивали, а привозили из-за границы, продавая по цене ананаса, тоже привозного. Экзотикой в Медии была и упаковка — большие, нормальные коробки, банки, не фитюльки, вроде стограммовых напёрстков зелёного горошка в японских магазинах. Однако, в Медии подарка тоже не нашлось, и они отправились к третьему "М", к Мицукоши.

Мицукоши не слепил яркими красками, как Дайе, а переливался тусклым серо-красным, серо-синим, заменив пластмассу на бумагу, дерево, шёлк. Музыка была здесь тише, ковёр пушистее, кондиционер сильнее, продавщицы красивее, изысканнее. И запах отличался — тонкий, едва уловимый аромат духов и денег. Здесь не было толпы Дайе. Редкие покупатели, уверенные в себе, одетые дорого, ходили неторопливо, спокойно. В подвальном гастрономе Мицукоши она выбрала в подарок Намико прянички. По вкусу они напоминали те, что она отведала в Дайе — в Мицукоши тоже держали тарелки с кусочками для пробы. Вкус был похож, но упаковка… Идеально отшлифованный деревянный ящичек с написанными кистью чёрными иероглифами можно было преподносить и пустым. Нежные ручки юной продавщицы, поблескивая свежим маникюром, обернули ящичек мягкой коричневой бумагой с бежевыми хризантемами. Обернули плотно, без единой складки, безукоризненно обогнув углы. Точные движения не очень ловких пальцев ясно говорили — девушку учили долго.