— Я переслал бланк с номером Вашего счёта в Токио, — сообщил Хидэо через два дня. — И уже получил подтверждение о доставке письма. Вам будут переводить деньги двадцать пятого числа на месяц вперёд. Первую стипендию Вы уже можете получить в банке.

Приятно иметь дело с хорошо организованной страной!

— Ваша магнитная карточка готова, я звонила в банк! — известила через две недели Намико и опять вызвалась сопроводить в банк, научить пользоваться банкоматом, на котором были только японские надписи.

Намико вложила в одну щель автомата новенькую карточку, в другую — раскрытую банковскую книжку… Фигурка японочки на экране приложила палец к губам — ждите! Автомат вернул книжку с первой записью, выдал стопку денег. На десятитысячной купюре над головами двух фазанов тянулась надпись латинскими буквами: "Ниппон Гинко".

— Японский Банк, — перевела Намико.

У входа в банк росло высокое раскидистое дерево с твёрдыми тёмными листьями, похожими на маленькие веера. Его название звучало похоже на слово гинко — банк.

- Это гинкго, — сказала Намико, — знаменитое японское дерево. Его плоды используют в пищу, а из листьев делают лекарство.

Толстый ствол дерева в серой растрескавшейся коре был солиден и устойчив. Как японский банк. Может, потому дерево называлось похоже?

Под открытым зонтом

Пробираюсь сквозь ветви.

Ивы в первом пуху.

Басё

Если ты считаешь неудобство нормой, тебя не должны волновать желания.

Японская пословица

С первыми заработанными йенами и банковской карточкой она почувствовала себя полноправным членом богатого японского сообщества. А что делает такой человек в выходной день? Едет в торговый центр. Стоя на ленте эскалатора, поднимающегося на второй этаж супермаркета, она разглядывала полки с интересом не экскурсанта, а человека практического — у неё в кармане лежали три бумажки с суровым мужчиной в чёрном кимоно. Так посоветовала Намико, брать на один раз тридцать тысяч йен на текущие расходы, триста долларов… Интересно, много это в Японии или мало? На пятом этаже, где всё для дома, она купила хорошенькие японские чашки; на четвёртом, детском, выбрала курточку для внука; с третьего, мужского, этажа увезла пару сорочек для мужа. В женском отделе на втором этаже задержалась подольше, разглядывая, переводя цены в доллары. В рубли переводить не стоило, чтобы не потерять сознание. Даже за самые простенькие туфли ей пришлось заплатить сто долларов. Уже у выхода залюбовалась тускло-розовой блузкой.

— О, у Вас хороший вкус! — сказала приветливо японка средних лет.

И очень охотно объяснила, что странный, словно измятый, шёлк — традиционная японская ткань, которая идёт на кимоно, но поскольку кимоно теперь редко покупают, из ткани пошили блузки. Стоила блузка по-японски недорого, всего четыре тысячи йен, вернее три тысячи девятьсот. Обычный трюк магазинных психологов — сбавить грошик, чтобы не пугать большим числом, ей не помог, нужной суммы в кошельке не набралось. Там осталось всего три тысячных купюры с голенастым журавлём. Удивительно, как быстро разлетелись журавли! Глядя, как кассирша странно считает деньги, зажав их между средним пальцем и безымянным, она пересчитала всю свою мелочь, даже белые монетки с дыркой — пятьдесят йен и другие дырявые денежки, жёлтые, странные. Они не несли на себе ничего похожего на цифры, одни паучки иероглифов. Только с помощью японцев можно было понять их достоинство, очень малое — пять йен. Зачем выпускали эти монеты в стране, где самая мелкая булочка стоила сто йен? И зачем делали совсем уж невесомые беленькие единички? Она пересчитала и их — на блузку не хватало.

Но огорчаться не стоило — магнитная карточка позволяла взять деньги где угодно. Банкоматы стояли повсюду. На первом этаже магазина на стеклянной двери кабинки с названием её банка "77" висела табличка: "В субботу работаем до пяти". Она опять не огорчилась — неподалёку было центральное отделение банка. Конечно, в субботу оно закрыто, но в вестибюле есть банкомат. Глухие стальные шторки закрывали доступ в вестибюль. Прочёсывание других мест, где могли стоять банкоматы, утешения не принесло. Закрытые двери и надписи, как под копирку: "В субботу до пяти", "Воскресенье выходной". Японский порядок единообразен. Круглосуточно работающих банкоматов в городе не нашлось. Да и зачем они в стране, где не воруют? Где бесстрашно ходят с полными карманами денег. В магазинах расплачивались только наличными, никто не использовал кредитки.

В следующую субботу она подошла к банкомату с утра. Он деньги дал, но в книжку записал, что с неё удержано сто йен за операцию, выполненную в выходной. Она решила запастись деньгами в пятницу, но с утра к банкомату возле университетской столовой выстроилась длинная очередь. После обеда очередь исчезла и деньги в банкомате тоже. Она поехала в другой университетский городок, где меньше студентов. Там деньги были. Но проезд ей обошёлся в триста йен, дешевле было бы взять деньги в субботу. Оставалось одно — всегда ходить с полными карманами. Как японцы. Она обратилась к банкомату в четверг. Перевернула первую исписанную страницу банковской книжки, открыла чистую. Машина отказалась книжку брать и вообще работать, выдала какую-то бумажку с иероглифами. Пришлось отнести бумажку Хидэо. Он перевёл: надо было открыть страницу старую, чтобы недоверчивая машина сама могла убедиться, что там места нет. А листать автомат умеет. К тому же он позволяет брать деньги только с карточкой, без книжки. Запас этих маленьких японских хитростей был неисчерпаем, неистощим!

Она наполнила свой кошелёк деньгами в понедельник, а в субботу решила слёту ничего не покупать, а сначала исследовать магазин. Методично, начиная с первого этажа. Оказалось, первый этаж не самый первый — эскалатор уходил вниз, в подвал. Там расположились два уровня: хозяйственные товары и продукты. У входа в гастроном стоял стол для упаковки. Рядом с рулоном пакетов в соломенной корзинке лежало мокрое махровое полотенчико — пластмассовую сумку удобнее открывать влажной рукой. Можно, конечно, лизнуть палец. Но Япония предпочитала белое полотенчико. Вряд ли оно долго пролежало бы в Москве. Да и в Париже, наверное, тоже.

— У нас не воруют! — прямо с порога объявлял магазин.

При входе у покупателей сумок не отбирали — гардероба с номерками не было. При выходе кассирши считали только то, что покупатели клали на ленту конвейера, и не заглядывали в тележки, где лежало купленное в другом месте. Сдачу никто не пересчитывал.

— Мы доверяем друг другу! — утверждал магазин.

Целая толпа пареньков и девушек в форменных костюмчиках озабоченно сновала, непрерывно что-то раскладывая, перекладывая, подкладывая на полки.

— Население Японии велико, — продолжал рассказывать магазин. — А безработных у нас нет!

Покупательница разбила бутылку с соком, и в тот же миг к ней подлетело шестеро служащих. Два паренька со швабрами, мешая друг другу, принялись усердно вытирать пол, две девушки собирали осколки, а третья кланялась женщине, пока четвёртая бегала за новым соком. Его вручили с поклоном, денег не взяв.

— Мы боремся за клиента, — признавался магазин.

Она шла вдоль полок, радуясь, что отныне сможет вкушать от лучшего сервиса в мире. Полки её огорчили. Не тем, что товаров было мало, а тем, что надписи были исключительно японские. Конечно, всё было разложено тематически: рыба с рыбой, лапша с лапшой… Но внутри каждой темы скрывалась бездна вариаций! Правда, иногда упаковку украшали картинки, но их правдивость вызывала сомнение. Она уже приобрела печальный опыт, купив пакет с неотразимым крабом. Он скрывал соус. И обвинить картинку в лживости было нельзя — соус предназначался специально для крабов. Надолго обеспечив себя крабьей приправой, она стала остерегаться непрозрачных пакетов. Но и прозрачная упаковка помогала не всегда, открывая порой весьма таинственное содержимое. Ну что такое, например, вот эти серые кирпичики? Или это отвратительно подрагивающее мутно-белесое желе? Конечно, можно купить незнамо что. Но как незнамо что есть? Ей оставалось забыть об экзотической еде — ракушках, водорослях и ограничиться тем, что понятно: картошкой, мясом…