— Отец заботился о Нацумэ, пока тот был маленьким, — объясняла ситуацию Намико. — Теперь сын отца видит редко, два-три раза в год. Теперь о Нацумэ заботится начальник. Он и порекомендовал ему невесту, Митиё.

Намико рассказывала эту историю с удовольствием, как всякая мать, которая радуется счастью сына. Нацумэ и Митиё учились в одном университете в Киото, он — на электротехническом факультете, она — на историческом. Но в Киото не встречались. А может, и встречались, да не замечали друг друга. А потом их обоих нанял на работу банк в Осаке. Нацумэ обслуживал компьютеры, Митиё трудилась менеджером по рекламе и иногда приносила бумаги в кабинет начальника Нацумэ. Девушка понравилась ему, и однажды он представил её своему молодому сотруднику Нацумэ, как очень подходящую невесту.

— И Митиё согласились выйти замуж по выбору начальника, без любви?

Помнится, этот вопрос очень не понравился Намико, она даже обиделась — как это можно не полюбить её сына, такого красивого, статного, серьёзного?

— Митиё была очень счастлива выйти замуж за нашего сына! — обиженно говорила Намико. — Ей пора было выходить замуж. Двадцать семь лет — самое подходящее время для образованной девушки, как она, вступить в брак. Когда начальник познакомил её с Нацумэ, она известила родителей и стала готовиться к свадьбе.

И Нацумэ согласился жениться по выбору начальника.

— А почему бы и нет? — недоумевала Намико. — Митиё подходила ему по возрасту, по образованию, по положению родителей. Начальник не посоветовал бы нашему сыну плохую невесту!

— Действительно, а почему же на ней не жениться? — улыбался Хидэо. — Митиё — очень красивая девушка!

Хидэо даже не знал, на ком женится его сын — начальник Нацумэ устроил свадьбу. Теперь этот начальник заставлял Нацумэ переезжать, бросая устроенную квартиру, оставляя без работы жену. Не слишком ли много позволял себе этот начальник?

— Может, для Нацумэ и Митиё было бы выгоднее не уезжать в Токио? Остаться в Осаке? Не послушаться начальника?

Намико испугалась. Это было видно даже по её затылку.

— Как это — не послушаться? — сказала она тихо и в ужасе посмотрела на мужа.

— В этом случае сын потеряет работу, — жёстко сказал Хидэо.

И с облегчением затормозил возле университетского корпуса.

— Ваши компании слишком часто заставляют своих сотрудников переезжать из города в город, совершенно не считаясь с их желанием, — поделилась она своими соображениями с Шимадой.

— Тасуя людей, компании спасаются от коррупции, — попытался оправдать начальство Шимада. — На одном месте человек обрастает связями. Моего старшего сына фирма тоже собирается перевести в другой город. Он совсем недавно окончил университет.

Шимада радовался, что у старшего сына и его жены пока нет детей, и потому переезд не вызовет у них много проблем. В семьях с детьми переезд проходил труднее — приходилось менять садик, школу. На новом месте дети могли не прижиться, поэтому многие предпочитали не рисковать, оставляя жену с детьми на старом месте. Чуть не сорок процентов японских мужчин работоспособного возраста жили отдельно от жён, так считал Шимада. Страшная цифра казалась правдоподобной — её знакомый с Кюсю, Такэда восемь лет жил без жены. И Зухра два года жила одна с детьми в Токио, пока муж устраивался на новом месте.

— Постоянные переезды разрушают семьи! — предположила она.

— Возможно, — неуверенно пожал плечами Шимада. — Да что же поделаешь, раз правила таковы?

— Но правила созданы людьми и люди могут их изменить!

— Бессмысленно бороться с тем, что установлено сверху, — Шимада говорил так покорно, словно речь шла о тайфунах и землетрясениях. — Власть сильна, а мы малы и слабы. Какой смысл бороться с тем, что сильнее нас?

Шимада смолк на полуслове, но входивший в комнату Хидэо всё-таки уловил конец разговора. И рассердился. Впрочем, он, кажется, был сердит на неё ещё в машине.

— Вы должны подчиняться законам той страны, в которой живёте! А Вы всё время боретесь.

В чём померещилась Хидэо борьба? В невинной фразе, что начальника можно не послушаться?

— Вы, русские, всё время боретесь! — волновался Хидэо. — У Вас в России опять забастовки. Да, да, не отрицайте, я видел в теленовостях!

Хидэо говорил так, словно забастовки были позором всех русских вообще и её в частности.

— Но людям не на что жить! — вступилась она за непокорных соотечественников.

Хидэо поморщился.

— Борьба не может улучшить жизнь. Надо прилежно работать и экономить. Экономия позволяет разумно распределять даже малые средства. А бастовать… — Он поморщился опять. — Мы, японцы, не тратим время на демонстрации. Мы привыкли усердно работать. И подчиняться.

Вечером она листала оставленные Леночкой книги.

— С властями в Японии не спорят, — писал японский историк. — У нас не принято обсуждать распоряжения начальства и тем более осуждать их. Мы, японцы, просто принимаем то, что есть. И покоряемся силе по старинной привычке крестьян склоняться перед самураями, имеющими меч.

Японский политик считал:

— В представлении японца власть есть нечто длинное и плотное.

Странное это определение рождало образ туго спелёнутого человека, не способного не то что оказать сопротивление — пошевелиться. А японский писатель, описывая в своём романе большой пожар в Токио в начале восемнадцатого века, прилежно перечислял, как люди бегут, лезут в реку… Страница за страницей — только бегство и ни слова о сопротивлении, о попытках потушить огонь. Только покорность. Покорность огню, судьбе… Девушка, выловившая из реки чужого осиротевшего младенца, брала его на воспитание и молча выслушивала упрёки жениха в неверности, даже не пытаясь оправдаться. И страдала, ожидая, что парень сам поймёт свою неправоту. Нет, непопулярна в Японии идея борьбы!

Камнем бросьте в меня!

Ветку цветущей вишни

Я сейчас обломил.

Кикаку

Нет света без тени.

Японская пословица

В почтовом ящике лежала афишка, отпечатанная на плотной глянцевой бумаге. Маленькие фотографии едва одетых девиц и завлекательные сценки из их жизни сопровождали тарифы и телефоны. Афишки были составлены как меню, давая возможность выбрать блюдо по вкусу и по кошельку. Девиц помечали звёздочками, как коньяк. Цены были сходные: за один ман предоставлялся высший класс — три звезды; те, что попроще, одна звёздочка, вообще шли за три тысячи йен. Такую афишку ей приносили не первый раз, значит, в городе постоянно функционировал этот бизнес. И не удивительно, раз сорок процентов солдат компаний годами жили вдали от семей. А те, что оставались дома, к жене обращались только при необходимости завести ребёнка.

— А нам почему-то ничего такого не приносят, — обиделся Хидэо.

Супруги Кобаяси ужинали у неё. В прихожей среди бумаг на тумбочке Хидэо углядел афишку и стал с интересом её изучать, уверяя, что видит подобное впервые.

— Такие объявления не доставляют в частные семейные дома, а только в наёмное жильё, где много одиночек, — предположила Намико.

Проводив гостей, она выбросила афишку. А утром отправилась в город — день был воскресный, пустой. На безлюдной утренней улице дворник подметал усыпанную бумагами мостовую. И это было странно — японцы не имели привычки бросать себе под ноги. Мусор выглядел необычно — небольшие карточки с фотографией более или менее целомудренной красавицы и номером телефона. Выбор был велик — дворник намёл немалую кучу, сложил её в пластмассовый мешок. Но сделал он это только теперь, утром. Значит, ночью бумажки спокойно лежали на мостовой, и каждый желающий мог их поднять? И позвонить? Должно быть, улица была вроде диспетчерской, где девушки распределялись по клиентам. Эту глухую улицу на задворках знали все мужчины в городе, — так говорила Леночка во время одной из их прогулок. А ведь официально проституция в Японии была запрещена. Выходит, этому закону законопослушная Япония не подчинялась? И полиция не пыталась привлечь нарушительниц, чьи телефоны открыто валялись на мостовой.