Надин знала, что, случается, овца не может разродиться из-за неправильного положения плода. Молодой женщине доводилось запускать руки в жаркое склизкое нутро страдающего животного и исправлять положение еще не родившегося существа. Она знала, что ковбои обладают в этом смысле куда большими знаниями и опытом, но она не могла впустить сюда мужчин, да они и сами наотрез отказались бы входить в комнату хозяйской жены.

Время шло, и Надин не могла понять, куда запропастился Арни. Ей казалось, что он должен был приехать давным-давно. Молодая женщина велела кухарке поставить воду на огонь, а сама с тревогой размышляла, что делать.

Услышав стук копыт, она бросилась на крыльцо. Арни спрыгнул с коня. Он был один, и на нем не было лица.

— Где Зана?! — воскликнула Надин.

Арни на мгновенье задумался, потом тяжело проронил:

— Она не может приехать. Как Эвиан?

— Ей все хуже и хуже. Ребенок не выходит. Отец сказал, что ему на все наплевать, и уехал.

— А если ей поможешь… ты?

— Я могу попытаться… вдвоем с тобой.

Он отшатнулся.

— Со мной?!

— Ты принимал роды у коров?

— Да, но… Ведь это человек! Женщина! И я… я не врач! Какое я имею право…

— Я не сумею сделать это одна, — твердо произнесла Надин.

— Но что скажет твой отец?!

— Он уже сказал, что ему все равно.

— Ладно, я попытаюсь, — выдохнул Арни и неожиданно добавил: — Ради Кларенса.

Надин казалось, будто за нее думают и чувствуют ее руки, но не она сама. К ее удивлению и облегчению, Арни действовал очень спокойно и четко. Он сразу взял на себя всю ответственность за происходящее, хотя ему приходилось полагаться лишь на свои скромные познания и интуицию.

Лицо Эвиан, обрамленное густыми, цвета воронова крыла волосами, было прозрачно-бледным. Едва ли она понимала то, что ей говорили. Ее поглотили волны боли, отчаяния и неверия. Она казалась безучастной к тому, что делали окружавшие ее люди. Появление Арни и прикосновения его рук в самых интимных местах не произвели на нее никакого впечатления. Будто она лишилась и стыда, и страха смерти.

Когда на свет показалось маленькое гладкое тельце, Надин ловко подхватила его. Это был мальчик, он был жив и дышал, потому что спустя секунду воздух прорезал тоненький крик.

Надин засмеялась сквозь слезы. От усилий они с Арии были такими мокрыми, будто попали под дождь.

Эвиан лежала неподвижно, ни на что не реагируя. Ее лицо распухло, а губы были искусаны до крови. Надин видела, чего стоило мачехе рождение сына.

Неожиданно ей на ум пришли слова, которые она и произнесла вслух:

— Ты сказала, что ничего не возьмешь из моих рук. Но, надеюсь, ты согласишься принять ребенка?

Она боялась, что Эвиан откажется, но та протянула дрожащие слабые руки и взяла мальчика.

— Теперь я могу идти? — спросил Арни. — С остальным ты справишься?

— Думаю, да.

Когда спустя полчаса Надин вышла на крыльцо, она увидела, что Арни сидит с потерянным и мрачным видом.

— Все хорошо, — сказала она, — Эвиан уснула. Кажется, у нее нет молока, но у меня хватит на двоих.

Поднявшись, Арни взял жену за руки.

— Зана умерла, — сказал он, заглянув ей в глаза.

Надин ахнула.

— Не может быть!

— Все люди смертны. Я нашел ее в хижине. Она будто прилегла отдохнуть и… не проснулась.

— Какое несчастье! Надо ее похоронить.

— Я сделаю это. Думаю, зарыть ее рядом с хижиной. Пусть она навсегда останется в своем лесу.

Джозеф Иверс вернулся через несколько часов. Хотя он ни о чем не спрашивал, Надин рассказала ему, как обстоят дела, и он нехотя вошел к Эвиан.

Она была так измучена, что, к счастью, не проснулась. Иверс уставился на ребенка. Он смотрел на него сосредоточенно и долго, но, похоже, ничего не мог прочитать на этом маленьком личике.

Надин молча стояла рядом с отцом. Она не смела произнести слова поздравления. Молодая женщина улавливала в облике младенца сходство с Эвиан, но не могла сказать, кто был его отцом.

Иверс резко повернулся и вышел за дверь, не сделав попытки взять ребенка на руки и не проронив ни слова.

Прошло три недели. После того, как Эвиан поднялась с постели, ее выпустили на волю. Вероятно, Иверс решил, что с младенцем она никуда не убежит. Кормила ребенка Надин. Джозеф иногда заходил взглянуть на мальчика, однако будучи не в силах решить единственную важную задачу, быстро и молча покидал комнату.

Зана обрела вечный покой в своем лесу. Ее винтовку Арни принес в «Райскую страну», а остальное оставил в хижине.

— Что мне с ней делать? — спросил он, протягивая оружие Джозефу Иверсу.

Тот окинул зятя сумрачным взглядом. Иверс не был похож на человека, верящего в предсказания.

— Она нужна тебе?

— Да, — ответил Арни, подумав, что винтовка могла бы послужить памятью об индианке.

— Тогда возьми.

— Спасибо, — ответил Арни и бережно погладил оружие.

Надин и Эвиан не разговаривали между собой. Первая просто приходила и забирала ребенка, а покормив, приносила обратно. Она делала это не ради Эвиан, а ради крохотного беспомощного существа.

Но как-то раз, когда Надин хлопотала на кухне, дверь открылась, и появилась мачеха с младенцем на руках.

Надин удивилась: прежде та никогда не входила в кухню. Но теперь Эвиан стояла на пороге и смотрела на Надин своими большими, темными, миндалевидными глазами, какие были и у ее сына.

Надин вытерла руки о фартук. Ее лицо пылало оттого, что она долго стояла у плиты. В большом котле варилось яблочное повидло, густое, золотисто-коричневое от сахара и специй.

— Я хотела поговорить с тобой, — сказала Эвиан. — Думаю, мы должны сходить на могилу Заны. Ты и я.

— Вдвоем?

— С детьми.

— Хорошо, — растерянно произнесла Надин, оглянувшись на Эрика, который лежал в колыбели в углу кухни.

— Здесь жарко, — промолвила Эвиан. — Я могу взять твоего сына и выйти во двор. Пусть подышит воздухом.

Надин кивнула.

— Я никогда не любила готовить, — добавила Эвиан. — Зато умела шить. Я не позаботилась о приданом для ребенка и хочу заняться этим.

Надин радостно улыбнулась.

— Материю можно купить в Шайенне. Кстати, надо окрестить детей. Как ты назовешь своего сына?

— Дункан, — ответила Эвиан, и Надин отметила, что такого имени не было в их роду.

— Моего зовут Эрик.

— Я благодарна тебе и… твоему мужу, — сказала Эвиан, и Надин с доброжелательностью ответила:

— Мы очень рады, что все хорошо закончилось!

— Ты и сейчас спасаешь моего сына, кормя его своим молоком.

— Мне приятно думать, что Эрик и Дункан будут молочными братьями и, возможно, подружатся, потому что в округе нет других детей.

— Да, — кивнула Эвиан.

Лед был сломан. На следующий день они отправились к хижине Заны, рядом с которой высился небольшой холмик, и положили на него цветы. Надин рассказала Эвиан о травах. Все растения так или иначе полезны для человека. Одни поддерживают жизнь, другие лечат, третьи дарят красоту. Зана знала множество способов применения лекарственных растений, в том числе и таких, какие белые люди назвали бы колдовскими.

— Ты научишь меня тому, что тебе успела передать Зана? Вдруг пригодится?

— Конечно.

Молодые женщины немного постояли под деревьями, думая о том, сохранится ли здесь тот неповторимый дух, какой существовал при жизни индианки.

На обратном пути Надин немного рассказала Эвиан о своей матери, которая не была счастлива в браке. В свою очередь, Эвиан вспомнила Фиону и поведала о том, как они жили вдвоем в Шайенне и что произошло потом.

Надин слышала эту историю от Арни, но гораздо важнее было узнать все из первых уст. Эвиан призналась, что когда-то примерила платье, которое потом увидела на Надин; это произвело на последнюю очень сильное впечатление. Она сказала, что сочувствовала Эвиан с первой минуты и никогда по-настоящему не желала ей зла.

Надин думала о том, каково это — ложиться в постель с нелюбимым? Сама она вспыхивала от радости, лишь заслышав во дворе голос Арни или узнав звук его шагов. А когда он ее обнимал, просто млела от счастья.