— Дельный навык, — согласился царь. — Чего из Англии уехал? Или там добрые корабелы не нужны?

— Ваше Величество, — вперед замявшегося мужчины выступила достаточно миниатюрная, стройная девушка с пронзительно голубыми глазами и густыми кудряшками насыщенного рыжего цвета. — Отцу неловко о таком говорить.

— Анна! — Остановил ее Дэвид. — Я сам. Ваше Величество, моя жена и оба сына умерли. А я уже не молод и в полную силу работать на верфи не могу. Я всего лишь плотник, пусть и опытный да имевший под своей рукой подмастерьев. Денег на безбедную жизнь скопить не удалось, а что было — болезнь унесла. Вот я и рискнул. Здесь же, по слухам, я смогу не столько сам махать топором, сколько учить молодежь этому делу. А в Англии кому я нужен стану после того, как рука твердость да силу потеряет? Голодать с дочерью будем.

— Доброе желание, — кивнул царь. — Для того ветеранов и собирал. Не ты один стал лицом перед старостью и опасаешься за свое будущее. На озере я соорудил учебную верфь, где корабелов готовить хочу да моряков. Моей державе их нужно изрядно, так как больно ценный товар и нам его весьма недостает. — Сказал Петр и совершенно по–доброму улыбнулся. Да и Дэвис с остальными гостями, прибывшими с той же целью, лицом посветлели да заулыбались. — Прошу к столу! — Махнул рукой Государь и как бы ненароком встретился глазами с Анной Росс.

Внимательный, живой и сильный взгляд небесно–голубых глаз на миловидном личике окаймленном густыми ярко–рыжими кудряшками. Ничего особенно в ней не было. И даже напротив, по меркам тех лет, грацильный вид у женщины не приветствовался из‑за сложностей с родами. Да и вообще — любили и ценили, почитая за красавиц более пышек. Но Петр, проживший больше полутора веков в совсем других временах, был буквально сражен ее видом.

«Проклятье! — Выругался про себя Петр. — Не Монс, так Росс. Это, наверное, судьба… Надеюсь, что эта хотя бы не такой дурой окажется…»

Их слегка затянувшийся взгляд, полный взаимного интереса, не остался без внимания окружающих.

— Ну, друг, поздравляю, — шепнул на ухо, хлопнув по плечу Дэвида Фома. — Петру Алексеевичу твоя дочка приглянулась. Да ты не тушуйся. У нас половина Немецкой слободы пыталась его увлечь. Даже юную Анну Монс, что почитали первой красавицей среди ваших, предлагали. Так и от той он нос воротил. Отшучивался, дескать, мал еще. А тут такой взгляд… Да не только у Государя, но и у дочки твоей.

— И что со всем этим делать? — Растерянно спросил Дэвид.

— Ничего не делать. Коли Петр Алексеевич надумает, то приблизит к себе твою дочь. А значит и ты при деле будешь, и она уж точно бедствовать не станет.

— Так ведь кто она, а кто он? — Так же тихо и слегка перепугано, шепнул Дэвид. — В жены‑то ее взять не сможет даже если захочет.

— Он своих не бросает. Если будет с ней жить, то хоть в браке, хоть без него, она окажется под его опекой. Особенно если детишек народят.

Тем временем затянувшаяся пауза из‑за встретившихся взглядов юной пары стала просто звенящей.

— Кхе! Кхе! — Нарочито громко кашлянул Меньшиков. — Сударыня, позвольте, — обратился он к Анне, приглашая ее пройти к столу. На что Петр чуть усмехнулся и не отводя глаз от девицы кивнул ей, дождался книксена и двинулся дальше.

— Ты чего? — Поглаживая рыжие кудряшки Анны спросил царь, когда почувствовал слезы, капающие на его грудь. — Я тебя обидел?

— Нет, что ты… — резко оживилась девица, полезшая сразу целоваться. — Я просто боюсь… жутко боюсь, что ты поедешь дальше, оставишь, забудешь меня…

— Глупости, — взяв ее лицо в свои ладони произнес Петр. — Вместе доедем до озера. Все там осмотрим. А потом я заберу тебя в Преображенское. Если сама захочешь, конечно.

— Да как же я могу не захотеть? — Вскинулась Анна.

— Но сразу говорю — про женитьбу ни слова. Я царь, и себе не принадлежу. Если интересы державы потребуют, возьму в жены ту, которую потребуется для дела. Пусть она трижды ненавистна и уродина. — От таких слов, Анна поджала губки и слегка напряглась. — Впрочем, это не будет мешать нашим чувствам. Даже взяв себе жену, никуда тебя не погоню. Готова ли ты к этому?

— Быть рядом, но не иметь на тебя никаких прав? — Чуть подумав спросила она.

— Да, — по–доброму улыбнулся Петр. Ему нравилась ее смышленость.

— Ты разве оставил мне выбор? — Ответила Анна и, обняв Петра за шею впилась в него поцелуем.

Глава 9

Софья с задумчивым видом сидела в кресле и смотрела в окно, за которым кружил снег.

— Душа моя, — Василий с печальным видом смотрел на задумчивую возлюбленную, — посланцы Австрии и Венеции требуют от нас не затягивать с выступлением против османов. Я у них выторговал год на подготовку, ссылаясь на нехватку денег, но даже это их сильно раздражало.

— То есть, на подготовку у нас не только год, — все также задумчиво произнесла Софья, выстукивая какую‑то мелодию пальцами по столу.

— Тебя тревожит Петр? — Наконец не выдержал Голицын, подняв нелюбимую тему царевны.

— И с каждым годом все больше…

— Но стрельцов и полки нового строя мы крепко держим в своих руках. А вернувшись с победой, так и вообще — получим их преданность на многие годы. Я обещаю — мы официально венчаем тебя на царство!

— Сколько у Петра сейчас войск? — Как будто не услышав его, спросила царевна.

— Сложно сказать, — с легким раздражением хмыкнул Василий. — Официально — девять рот: шесть пехотных, две конные и одна артиллерийская. То есть, около пятнадцати сотен человек. Однако кроме них у него есть еще люди вооруженные и при деле.

— И сколько же на него работает человек?

— Без малого пять тысяч, с учетом ткацкой, лесопильной, корабельной и двух сельских мануфактур, а также двух десятков мастерских и десяти придорожных фортов. Сама видишь — не так и много. У иного боярина больше.

— Но Петр — не боярин. — Отрезала Софья. — Ты все узнал о его планах на ближайший год?

— Их много, но все они связаны с деньгами. Государственные дела он как будто бы полностью игнорирует, по крайней мере, напрямую. Даже воинства уже мог держать много больше.

— Больше?

— Доходов от ткацкой, лесопильной и двух сельских мануфактур ему хватит, чтобы сытно содержать тысяч двадцать, а то и двадцать пять. Однако он не спешит нанимать и вооружать людей. Сейчас их не более чем нужно для защиты от разбойников его торговых и заводских дел.

— Ты уверен? — Скептически глянув на Василия, переспросила царевна.

— Да, душа моя, — кивнул Голицын. — Не царевич, а купец какой‑то или заводчик. Все помыслы лишь о прибыли да производстве.

— Хорошо бы, — усмехнулась Софья. — Он помешает нам в этих походах?

— Напротив, — улыбнулся фаворит. — Мне стало известно, что свою дорогу, проложенную от Преображенского до Переславля, Петр решил тянуть дальше не только на север до Ярославля через Ростов, но и на юг до Тулы. Для чего сейчас проводит сбор средств. Впрочем, своих сил ему и без помощников хватит.

— А зачем ему Ярославль и Тула?

— Про Ярославль толком не знаю, слухов много, но по делу никто ничего не говорит. В Туле же его заинтересовали железоделательные заводики. Вон, один заводчик из числа бывших государевых крестьян, к нему уже три раза приезжал.

— Кто таков?

— Никитка Ануфриев сын Демидов. Ничем особым не отметился и почему выбор Петра пал на него мне неведомо. Полагаю, что случайно.

— У братика и случайно?

— Все может быть, — пожал плечами Василий. — В конце концов, несмотря на всю его разумность, ему всего шестнадцатый год идет. Так что, все возможно. Нам же эта затея только на руку. До Тулы он может дорогу и не дотянет за нынешний год, а вот с мостом через Оку может успеть. Он ведь его хочет деревянным поначалу делать, а потом рядом не спеша каменный строить. А без даже деревянного моста нам много возиться придется — наплавную переправу делать.