"Вы надо мной смеетесь", — опустила голову Мэдук.

"Нет. Ни в коем случае".

"Тогда почему вы ухмыляетесь?"

"Мне кажется, что в вас осталось больше феерической материи, чем вы думаете".

Мэдук задумчиво кивнула, словно Друн подтвердил ее собственные подозрения: "Вы долго жили в Щекотной обители — вы сами, наверное, заражены духом фей".

"Иногда я боюсь, что это так. Человеческий ребенок, проводящий слишком много времени с эльфами и феями, становится помешанным мечтателем. После этого он уже ни на что не годится, кроме игры на свирели. А когда он насвистывает дикий веселый танец, все вокруг начинают танцевать — причем не могут остановиться и пляшут до тех пор, пока башмаки не разваливаются!"

Мэдук с интересом посмотрела на Друна: "Вы мне не кажетесь помешанным мечтателем — хотя, конечно, кто я такая, чтобы судить о таких вещах? А вы, случайно, не умеете играть на свирели?"

"Умею, — кивнул Друн. — В свое время я наигрывал песенки и мелодии, странствуя с танцующими котами. Это было давно. Теперь я принц, и мне не подобает аккомпанировать котам".

"Когда вы играли, все вокруг начинали танцевать и не могли остановиться? Если так, я хотела бы послушать, как вы играете — хотя бы для того, чтобы вы заставили плясать короля, королеву и леди Восс. Сэру Мунго тоже не помешает размяться, и он закружится в обнимку с палачом Зерлингом!"

"Я не привез с собой свирель, — сокрушенно признался Друн. — В любом случае, волшебство фей со временем выдыхается, и у меня уже не такой задорный темперамент, как когда-то. Может быть, я все-таки не помешался окончательно".

"Вы часто вспоминаете обитель фей?"

"Время от времени. Но воспоминания расплывчаты — они напоминают старые сны".

"А мою мать, фею Твиск, вы помните?"

"Не очень хорошо — на самом деле почти не помню. Я помню короля Тробиуса и королеву Боссуму; помню еще чертенка-эльфа по имени Фалаэль. Он ко мне ревновал. Помню праздничные процессии в лунном свете; помню, как мы сидели в траве и плели венки из цветов".

"Вы хотели бы снова навестить Щекотную обитель?"

Друн решительно отказался от такой перспективы: "Эльфы подумают, что я пришел о чем-нибудь просить и сыграют со мной дюжину злых шуток".

"А эта обитель далеко отсюда?"

"К северу от Малого Саффилда, что на Старой дороге. Колея ведет от Старой дороги в Тон-Тимбл, а потом в Глимвод. Оттуда в лес отходит тропа — по ней можно добраться до Придурковатой поляны, а там и находится Щекотная обитель".

"Значит, ее не так уж трудно найти".

"Надеюсь, вы не собираетесь самостоятельно навещать фей?" — удивленно спросил Друн.

"В ближайшее время не собираюсь", — уклончиво ответила Мэдук.

"Я порекомендовал бы вам полностью отказаться от такого намерения, даже если вы просто размышляете о такой возможности. Дорога очень опасна. В лесу встречаются странные вещи. Да и феям нельзя доверять".

Мэдук, по-видимому, не слишком беспокоилась: "Мать не даст меня в обиду".

"Не будьте так уверены! В плохом настроении, если она почему-то разозлится, Твиск может превратить вас в барсука или вырастить вам длинный синий нос — просто так, подчинившись мимолетному капризу".

"Матушка никогда такого не сделает с любимой дочерью!" — с напускным оптимизмом возразила Мэдук.

"Но что вам делать в обители фей, в любом случае? Они могут устроить вам очень недружелюбный прием".

"Меня это мало беспокоит. Я хочу узнать о своем отце — кто он, как его зовут, какое положение он занимает и где его можно найти? Может быть, он живет в красивом замке на берегу моря!"

"Разве вы уже не задавали все эти вопросы матери?"

"Она притворяется, что ничего не помнит. Кажется, она не говорит мне все, что знает".

Друн сомневался: "Почему бы она что-то от вас скрывала? Если, конечно, ваш отец — не какой-нибудь злодей или разбойник, которого вам пришлось бы стыдиться".

"Гм! — Мэдук дернула себя за ухо. — О такой возможности я не подумала. Но это маловероятно, правда? Надеюсь, что это не так!"

Из замка вышли король Казмир и король Эйлас; лица обоих государей не выражали ничего, кроме приличествовавшей их положению спокойной благожелательности.

Эйлас обратился к Друну: "Похоже на то, что ветер задувает с юга. Лучше поскорее выйти в открытое море, пока погода не ухудшилась".

"Жаль, что нам приходится так скоро уезжать", — заметил Друн.

"Верно! Ничего не поделаешь, однако. Я пригласил короля Казмира, королеву Соллас и принцессу провести с нами неделю этим летом в Родниковой сени".

"А, это было бы очень хорошо! — обрадовался Друн. — Родниковая сень — приятнейшее место! Надеюсь, его величество не откажет нам в такой чести. Ведь это не займет много времени: достаточно только переплыть пролив и проехаться полдня на коне!"

"С удовольствием воспользуюсь вашим приглашением, если смогу освободиться от неотложных дел, — пообещал Казмир. — Ага, карету уже подали! Позвольте мне попрощаться с вами здесь и сейчас".

"Нас тоже ждут неотложные дела, — отозвался Эйлас. — До свидания, Мэдук!" Эйлас поцеловал принцессу в щеку.

"До свидания! Жаль, что вы не провели у нас еще хотя бы пару дней!"

Друн тоже наклонился, чтобы поцеловать Мэдук в щеку, и тихо сказал: "До свидания! Мы скоро снова увидимся — может быть, в Родниковой сени".

"Надеюсь".

Друн повернулся и последовал за Эйласом вниз по каменным ступеням — туда, где их ждала карета.

Казмир стоял у окна в своей частной гостиной, расставив ноги и крепко сложив руки за спиной. Тройская флотилия уже снялась с якорей и скрылась за восточными мысами — перед королем простирался бескрайний пролив Лир, сверкающая пустыня волн не оживлялась ни единым парусом. Казмир что-то тихо пробормотал себе под нос и отвернулся от окна. Продолжая сжимать руки за спиной, он принялся ходить из угла в угол — медленно, шаг за шагом, опустив голову так, что борода его касалась груди.

В гостиную вошла королева Соллас. Остановившись, она наблюдала за тяжеловесным перемещением супруга из стороны в сторону. Казмир хмуро бросил на нее взгляд ледяных голубых глаз и продолжал молча расхаживать.

Высокомерно вздернув подбородок, Соллас промаршировала к дивану и уселась.

Наконец Казмир остановился и сказал, обращаясь не то к королеве, не то к самому себе: "Нельзя делать вид, что проблема не существует. Снова мои планы сорваны, снова мои усилия затрачены впустую — и снова из-за одного и того же человека, по тем же причинам! Факты — упрямая вещь. Их невозможно не признавать".

"Неужели? — спросила Соллас. — Какие неприятности причиняют тебе столько огорчений?"

"Я почти добился своего в Блалоке, — ворчал Казмир. — Но теперь я не могу вмешаться — военный флот Эйласа встал у меня поперек горла! Потом еще и этот разжиревший пес, Одри, не упустит случая на меня наброситься — а я не могу выдержать столько ударов со всех сторон!"

У королевы возникла блестящая идея: "Возможно, тебе следует придумать какой-нибудь другой план! Или вообще не составлять никаких планов".

"Ха! — гавкнул Казмир. — Если бы! Не повышая голос и выражаясь с безупречной вежливостью, король Эйлас умеет назвать тебя в лицо лживым зачинщиком кровопролитий, готовым на любую подлость — но так, чтобы это звучало, как любезный комплимент!"

Королева в замешательстве покачала головой: "Ты меня удивляешь! Мне казалось, что король Эйлас и принц Друн просто засвидетельствовали почтение по пути в другие края".