Мэдук в отчаянии закричала: "Ваше величество, разве я не объяснила только что, почему это невозможно?"

Фигура Казмира, казалось, становилась все выше, все шире, все огромнее. Мэдук потихоньку переместилась вдоль края стола так, чтобы ее отделяло от короля как можно большее расстояние. Но она продолжала кричать: "Ничего не изменилось, ваше величество! Я буду повсюду искать родословную, но даже если окажется, что мой отец — император Византийский, принц Брезанте как был отвратительным похотливым уродом, так им и останется! И если он мне скажет хотя бы одно-единственное слово, я заявлю, что я — ублюдок и подкидыш, которого король Казмир хочет тайком подсунуть в блалокский королевский дом! А если и это не поможет, я наведу на принца такую порчу, что он навсегда повиснет в воздухе, дрыгая ногами и стуча зубами!"

Щеки короля Казмира порозовели, его голубые глаза выпучились. Он сделал три быстрых шага, чтобы обогнуть стол, схватить Мэдук и оттузить ее хорошенько. Мэдук вовремя отбежала, чтобы снова находиться по другую сторону стола. Тяжело топая, Казмир пустился в погоню, но прыткая Мэдук без труда его опережала, оставаясь вне досягаемости.

Наконец Казмир остановился, тяжело дыша скорее от злости, нежели от усталости. Мэдук тоже перевела дыхание: "Извините меня за то, что я от вас убегаю, ваше величество, но я не хочу, чтобы меня снова побили".

"Я позову лакеев, — сказал Казмир. — Тебя отведут в темный чулан, и там я тебя отколочу от души — а может быть и сделаю с тобой что-нибудь похуже. Никто не смеет мне перечить безнаказанно!" Король медленно приближался к ней шаг за шагом, неподвижно уставившись ей прямо в глаза — словно пытаясь пригвоздить ее к полу гипнотическим взглядом.

Не забывая отходить подальше, Мэдук взмолилась дрожащим голосом: "Пожалуйста, ваше величество, не надо со мной ничего такого делать! Надеюсь, вы заметили, что я не защищаюсь от вас приемами, которым меня научили феи — это было бы проявлением неуважения к вашему сану. А я умею напускать не только трясозубку и подергунчик…" Мэдук пыталась срочно что-нибудь придумать и придумала: "Мне известно пренеприятнейшее заклинание под наименованием "нашествие насекомых", и я им пользуюсь только по отношению к тем, кто угрожает причинить мне вред!"

"Даже так? — ласково спросил король Казмир. — Расскажи мне об этом заклинании!" И он сделал еще один шаг в ее сторону.

Мэдук поспешно отскочила: "Если мне нужно отпугнуть какого-нибудь страшного волосатого разбойника, на него со всех сторон набрасываются насекомые! Они налетают и наползают на него днем и ночью, сверху и снизу, падают с неба и вылезают из земли!"

"Малопривлекательная перспектива".

"Совершенно верно, ваше величество! Пожалуйста, не подкрадывайтесь ко мне вокруг стола — вы меня испугаете, и я могу случайно произнести заклинание, вызывающее насекомых!"

"Неужели? Я хотел бы узнать побольше о таком замечательном колдовстве".

"Сначала заводятся блохи! Они станут прыгать у вас в золотистой бороде и в волосах, а потом ими будут кишеть все ваши роскошные наряды, пока вы не расцарапаете себе кожу в кровь!"

"Страшно подумать! Постой-ка, расскажи, что будет дальше!" Казмир сделал внезапное движение вперед; Мэдук успела увернуться. Снова оказавшись с другой стороны стола, она стала торопливо перечислять кошмарные последствия заклинания: "А когда вы ляжете спать, большие мохнатые пауки будут ползать у вас по лицу! Уховертки станут зарываться вам в кожу и вылезать у вас из носа! У вас в супе будут плавать жуки, а в каше — тараканы! Мухи будут залетать к вам в рот и гадить вам в уши; а когда вы окажетесь под открытым небом, вас облепят комары, ночные бабочки и саранча, вас будут жалить оводы и осы!"

Побагровевший король Казмир набычился: "И тебе известно такое ужасное заклинание?"

"Известно, известно! А потом будет еще хуже! Если вы упадете на землю, вас сразу покроет масса муравьев! Конечно, я пользуюсь этим сглазом очень редко — только когда на меня нападают!"

"Разумеется! — на лице Казмира появилась жестокая усмешка. — На самом деле, конечно же, ты не знаешь никакого такого заклинания. Не так ли?"

"Честно говоря, ваше величество, я подзабыла пару слогов, — храбро отвечала Мэдук. — Но моя мать прекрасно знает, как вызвать этот сглаз. Если потребуется, я могу позвать ее на помощь, и Твиск превратит моих врагов в жаб, в кротов, в саламандр и во все, во что я попрошу их превратить, и это чистая правда — хотите, верьте, хотите — проверьте!"

Казмир не сводил с лица Мэдук долгий неподвижный взор. Внезапно он сделал жест, одновременно выражавший дюжину различных эмоций: "Ступай отсюда. Чтобы я больше тебя не видел!"

Мэдук опустилась в изящном коротком реверансе: "Я благодарна вашему величеству за оказанное снисхождение". Она с опаской проскользнула мимо короля к двери, после чего, бросив лукавый взгляд через плечо, быстро выбежала из зала.

Король Казмир медленно и тяжело прошагал по галерее, поднялся по лестнице и, задержавшись на мгновение, повернул в коридор, ведущий к гостиной королевы. Стоявший на посту лакей услужливо распахнул перед ним дверь — Казмир прошествовал внутрь. Обнаружив, что королева Соллас всецело поглощена совещанием с отцом Умфредом, король резко остановился, не говоря ни слова; лицо его было мрачнее тучи. Королева и жрец обернулись — их голоса тут же смолкли. Улыбаясь, отец Умфред отвесил глубокий поклон. Игнорируя это приветствие, Казмир промаршировал к окну и неподвижно устремил взор в горизонт.

Выдержав осторожную паузу, королева Соллас и отец Умфред возобновили беседу — сначала приглушенно, чтобы не мешать размышлениям короля, а затем — так как, судя по всему, король либо не имел ничего против, либо ничего не слышал — вернувшись к обычной манере разговора. Как всегда, они обсуждали новый собор. И королева, и священник считали, что все аксессуары и убранство собора должны были быть только самыми роскошными, самого высокого качества — ничто иное не могло их удовлетворить.

"Средоточием всего — можно сказать, "вдохновляющим центром" — служит алтарь, — говорил отец Умфред. — Именно на алтарь обращают взоры все прихожане, именно оттуда провозглашаются истины Священного Писания. Необходимо, чтобы наш церковный престол не уступал никаким другим алтарям христианского мира или даже превосходил их!"

"Я тоже так считаю, — отозвалась королева Соллас. — Как нам благоволит судьба! Такая возможность предоставляется лишь немногим счастливцам!"

"Совершенно верно, дражайшая королева! — отец Умфред покосился на грузную фигуру у окна, но Казмир, казалось, был полностью погружен в размышления. — Я приготовил несколько эскизов — к сожалению, однако, я забыл их взять с собой".

Королева была глубоко разочарована: "О, тогда расскажите мне о них! Мне это очень интересно".

Умфред поклонился: "Я представляю себе алтарь из редких пород дерева, поддерживаемый колоннами из розового каппадокийского мрамора, с каннелюрами. По обеим сторонам — высокие, торжественные канделябры-семисвечники, подобные преображенным лучистым ангелам! По меньшей мере, они будут создавать такое впечатление! Было бы лучше всего, если бы они были вырезаны из чистого золота; за неимением такового придется обойтись гипсом с покрытием из сусального золота".

"Мы сделаем все, что потребуется!"

"Под алтарем располагается дарохранительница, на столе из ценного дерева с резными фризами, изображающими двенадцать архангелов. Дарохранительница — серебряный сосуд, инкрустированный красными гранатами, лазуритом и нефритом; он покоится на парче, расшитой священными символами, имитирующей легендарную плащаницу, именуемую "Тастапес". За алтарем стена разделена на двенадцать панелей, выложенных разноцветными мозаиками из блестящей эмали, отображающими чудесные знамения, радующие глаз и прославляющие веру".